Сталин

Сталинское "согласен" является лишь еще одним штрихом к его портрету. Для него борьба, насилие, несвобода стали инструментами "созидания" по-сталински. Абсолютизация чего-либо всегда опасна. Абсолютизация классовой борьбы привела Сталина к отрицанию многих подлинных общечеловеческих ценностей. Важнейшие ценности - социальная справедливость, гуманизм, свобода личности - были попраны. Сталинские "тайны" единовластия - это тайны тирании. Если бы был жив Троцкий, уничтоженный "вождем", он мог бы повторить свои слова: "Сталин ведет к термидору".

По мере того как мир постепенно узнавал Сталина не только с помощью Фейхтвангера и Барбюса, находилось все больше людей, которые убеждались, что главная сила Сталина, "тайна" его неуязвимости - в абсолютизации феномена классовой борьбы. Многим даже начинало казаться, что Д.С. Мережковский своим антибольшевистским памфлетом "Царство Антихриста" раньше других увидел смертельную опасность этой абсолютизации. Напомню, что он писал через три года после Октябрьской революции: "Хороша или дурна идея классовой борьбы, благородна или презренна, - мы, живые люди, участники борьбы, палачи или жертвы, кое-что знали о ней, чего Маркс не знал, что и не снилось всем мудрецам социал-демократии. У них идея эта была только в уме; у нас в крови и костях: кровь наша льется, кости трещат от нее"983. Действительно, Сталин, как никто другой, сделал все, чтобы идея, которая раньше "была только в уме", стала господствующей в политике, экономике, идеологии, культуре, в повседневной жизни. Он не чувствовал себя спокойным, если не слышал, не ощущал конвульсий жертв этой идеи.

После войны, когда в Европе, да, пожалуй, и в мире, зримо наблюдался всеобщий сдвиг влево, могло показаться, что история подтверждает правоту Сталина. Многие стали считать, что железный плуг классовой борьбы скоро вновь начнет вспарывать земную твердь. Тогда, похоже, никто не пытался мыслить планетарно; дамоклов меч ядерного апокалипсиса был еще плохо виден. Пока ветры "холодной войны" не заморозили социальную и общественную активность антиимпериалистических сил, казалось, что дело не ограничится крахом колониальной системы.

Выступления Сталина послевоенного времени по-прежнему посвящены борьбе за восстановление народного хозяйства, борьбе за приоритетное, как и раньше, развитие тяжелой промышленности, борьбе за оживление сельского хозяйства. А ситуация там сложилась крайне напряженная. Первый послевоенный год был неурожайным. Прекращение поставок зерна из США наряду с крайне низким урожаем в европейской части страны создали критическое положение. Но Сталина эти коллизии не могли вывести из душевного равновесия. С отменой карточек пришлось повременить до осени 1947 года. С голодом страна сталкивалась не впервые. Чего стоит, например, сталинский голодный геноцид 1933 года! Сталин вспомнил, что в переломном 1943 году был тоже неурожай. Но фронту помогли американцы, а мирное население вновь стоически, с большими жертвами пережило беду. Однажды в апреле 1944 года Берия молча положил перед Сталиным доклад наркома внутренних дел Казахской ССР Богданова, адресованный Москве. Верховному было некогда читать, но вечером он перелистал восемь страниц этого доклада. Богданов писал, что неурожай 1943 года вызвал большие трудности: тысячи людей пухли от голода, многие умирали, особенно спецпереселенцы. Сталина больше волновали другие проблемы, но взгляд его зацепился за конкретные факты, приводимые Богдановым:

"Колхозница Ковалева (Каменский район Западно-Казахстанской области), муж которой погиб на фронте, имеет четырех детей, живет в исключительно тяжелых условиях, собирает падаль и отбросы...

Семья колхозницы Федосовой (колхоз имени Ворошилова Андреевского района Алма-Атинской области), у которой 2 сына погибли на фронте, а муж после трех ранений и сейчас находится на фронте, не получает никакой помощи, употребляет в пищу собак и кошек...

В 23-х колхозах Зыряновского района Восточно-Казахстанской области большинство из обследованных 110 семей фронтовиков продолжительное время не получали продуктов питания; в ряде колхозов среди детей поголовное опухание, часть находится в безнадежном состоянии...

В колхозе "5 декабря" Зеленовского района Западно-Казахстанской области колхозники вырыли на скотомогильнике труп лошади и мясо разделили между собой...

В колхозе "15 лет РККА" Приуральского района Западно-Казахстанской области покончила самоубийством колхозница Гастель, оставив записку: "Совершаю самоубийство потому, что деться некуда, нет поддержки ниоткуда..."984

Тогда он просто отложил доклад в сторону - и без того много забот... А сейчас? Мысль текла по привычному желобку: жертвы неизбежны. Разве не ясно всем, что война продолжает собирать свой скорбный урожай? Среди множества документов - телеграмм, докладов, рапортов о тяжелом положении с продовольствием - я не обнаружил следов конструктивной реакции Сталина, которая бы свидетельствовала о его стремлении как-то помочь.

Я видел много документов с сообщениями о голоде, о котором никогда не информировали ни печать, ни радио. В марте 1945 года, когда Сталину доложили о тяжелом положении в Читинской области, реакции опять не последовало. Правда, Молотов отдал распоряжение направить в Читу дополнительно муку. А в тот год там собрали... по 1,3 центнера зерна с гектара. Берия информировал, что, например, в селе Буторино Белейского района дети крадут корм у свиней... А цензоры, вскрывая письма, направленные на фронт из Читинской области, констатировали: в Моготуйском районе едят дохлых кур; в Сковородино подобрали павших лошадей и съели их; в Уле-товском районе съели всю лебеду, крапиву, хмель, корни пырея... Сообщали и о страшном, чудовищном: доведенная до крайнего отчаяния мать семерых опухших от голода детей А.В. Демиденко убила младшую полуторагодовалую дочь и употребила ее в пищу, чтобы спасти остальных...985

Неимоверно тяжело писать об этом. Такой страшной была для народа война. И эти дикие случаи, казалось, не могут быть прямо отнесены на счет Сталина. Но всю жизнь он был бесчувственным. Для него люди - это "масса", огромная и бесформенная. Страдания и горе "массы", по мысли "вождя", - суровая необходимость, и только. Он считал естественным, что великие цели требуют великих жертв. Сталин всегда думал - и здесь он был не одинок, что верность революционному радикализму означает и беспощадность на пути к намеченным вершинам. Ведь там будет властвовать он или, в крайнем случае (если не доживет до коммунизма), там будут властвовать его идеи! Если размениваться на мелочи бытия, то можно утонуть в суете повседневности. Настоящий лидер, полагал Сталин, не должен быть сентиментальным. Но об этом он публично говорить не будет. Это тоже его "тайна". Наоборот, пусть все знают, что он "заботится" обо всех.

Многие долгое время думали, что диктаторское правление Сталина держалось прежде всего на его авторитете, духовной, нравственной власти над людьми. Но сам Сталин знал, что это не так. Его главные инструменты - аппарат насилия, сосредоточенный в НКВД, и партия, которую он давно и настойчиво превращал в идеологический "орден". Это уже были не просто "приводные ремни" его воли, а главные элементы той Системы, которую он создал. Именно эти инструменты власти отождествляли социализм и "вождя". То были "тайны" Системы, ее силы и влияния. Но были у него и личные тайны.

Сталин, по-видимому, не вел дневников, был осторожен в записях. Многие документы по его указанию уничтожались. В толстых томах его переписки (собственно, писали, докладывали ему, Сталину, а он лишь решал устно или письменно, оставляя короткие резолюции типа "согласен", "доложите о результатах", "дело продумано плохо" и т.д.) иногда встречаются его пометки: "Прошу эти документы уничтожить. И. Ст."986. Как удалось установить, порой уничтожались доклады о выполнении его некоторых указаний по линии НКВД. Сталин был одним из немногих, кто имел право читать зарубежные материалы, в которых он изображался зло, карикатурно, в духе политической сатиры. Для Сталина чтение переводов этих документов играло роль аккумулятора ненависти; он "заряжался" злобой на бесчисленных врагов - в стране и за рубежом.

Например, в августе 1937 года Сталину сообщили, что один из "бывших", поэт Т.Н. Гарин-Михайловский, зарабатывая себе на жизнь, хочет опубликовать в эмигрантской прессе поэму "Пушкин и Сталин". Одновременно с сообщением прислали и текст поэмы, подготовленный в виде диалога "вождя" с великим русским поэтом. Сталин тогда со злобной брезгливостью перелистал страницы рукописи, отпечатанной еще на старинной машинке с "ъ", и остановился на заключительных строках поэмы:

"Сталин (просыпается, протирает глаза, смотрит вокруг и перелистывает тома Пушкина. Один. Кричит.)