Сталки. Лес

Ксюня запаниковала. Нет, она не может позволить себе потерять Ласа! И поэтому…

— Не-е-е-е-ет!!! — разнёсся по лесу её звонкий крик, в то время как сама девушка на предельной скорости, не обращая внимания на бьющие по лицу и телу ветви, приближалась к полю боя.

Лас в этот момент пытался мачетом разжать челюсти мута, сдавившие ему голень. Увидев бегущую к нему Ксюню, он крикнул:

— Прочь! Беги, кому сказал?! — и, отчаявшись, начал тупо бить клинком — лезвием, естественно, — по голове зверя. Тот успевал уворачиваться более чем от половины ударов, продолжая терзать ткань штанов, кожу и мышцы на ноге юноши, уже с трудом удерживавшегося от крика боли.

Ксюня пропустила мимо ушей слова Ласа. Подскочила к возлюбленному и, в праведном гневе воскликнув:

— Уймись ты, тварь!!! — ударила мута босой пяткой по голове.

И тут произошло то, чего никто не ожидал и не мог предвидеть. Зверь преданно и изумлённо посмотрел на Ксюню, разжал зубы (Лас застонал при виде раны, нанесённой чудовищем), отошёл задом на пару шагов, уворачиваясь от брошенного Ласом мачета, и смирно лёг на землю.

Тем временем Плющ нанёс последний удар, прикончив этим собственного противника, вытер окровавленный «ножик» о траву и подошёл к остальным, которые были чем-то буквально ошарашены.

— Что тут у вас? — поинтересовался Плющ и увидел мута, который лежал на земле в двух шагах от Ласа и Ксюни с виноватым выражением на морде и — поразительно! — не нападал на них.

— Ксюня, как ты… это сделала?! — потрясённо спросил Лас, во все глаза глядя на такую же удивлённую подругу.

— Я… я не знаю… Я крикнула… и ещё мысленно сказала ему… не нападать на тебя… и на нас всех… — стала сбивчиво объяснять сталочка. — Я не знаю, почему он меня послушался…

Тут Ласа осенила невероятная догадка.

— Ксюня… ты… только что открыла свою сверхспособность! — сказал он. — Вот почему в деревне она не проявлялась: там просто не было мутов, которых ты бы могла… приручить!

Перед последним словом Лас запнулся, потому что оно было жутко древним и давно не употреблялось в прямом значении, так как в деревне не использовался труд животных, а сталкер на миг засомневался, подходит ли оно для писания ситуации.

— И… и что нам теперь с этим делать? — спросила Ксюня, указывая глазами и пальцем на лежащего зверя, от которого несло сильнее, чем от юношей, когда те возвращались из предыдущих походов за пределы Сталочной.

— Пусть катится на все четыре стороны, — после некоторого раздумья ответил Плющ, также рассматривая присмиревшего мута. — Зачем он нам? Ксюня и так, если что, нас защитит…

— Хорошо, — проговорила Ксюня и мысленно приказала хищнику уходить от них прочь.

Мут удивлённо моргнул и, нехотя встав на лапы, покосился на убитого Плющом сородича.

— Есть хочешь? — догадалась Ксюня. — Ну ладно, давай, только не иди за нами, понял?

Ответа в обычном понимании не последовало. Мут благодарно посмотрел на сталочку и вгрызся в плоть мёртвого сородича.

Чтобы не становиться свидетелями этого малоприятного зрелища, «беглецы» продолжили путь к Трубе.

Ласу при ходьбе теперь приходилось подволакивать правую ногу, которую он кое-как перевязал куском своей же штанины, он не мог уже идти так же быстро, как раньше, хотя рана оказалась лёгкой и кровь скоро должна была остановиться, но ему придавало сил осознание того, что муты их в этом походе больше не тронут, а также мысль о том, какой же сильной и полезной в итоге оказалась Ксюня.

* * *

Деревня Сталочная, примерно в это же время.

Пока трое «беглецов» сражались в лесу с мутами, велки опять — уже в четвёртый раз с начала этого злополучного года (даже пятый, если считать и неофициальное совещание Зора, Ыйима и Старика в начала лета, когда последний ещё носил этот почётный титул, а главное — был жив) и второй за последние три дня! — собрались в доме Совета. На этот раз причины для экстренного заседания были совсем уж безрадостными.

Было очевидно, что Лас, Плющ и Ксюня попросту сбежали из деревни, как выяснилось после осмотра их домов, разговора с матерью Плюща (та была подавлена: сначала муж ушёл в лес, теперь — сын…) и тщательных поисков по окрестностям. Причины этого оставались пока невыясненными; позор Плюща на охоте и конфликт Ласа с велком Крузом всё-таки недотягивали до этой категории, оставаясь на уровне предпосылок.

Дополнительно осложнял ситуацию труп Старика, обнаруженный почему-то в доме Ласа. На голове был след от удара, но сам по себе он ничего не значил, так что причиной смерти считаться не мог; рука мертвеца, прижатая к сердцу, наводила на другие мысли…

Велкам предстояло всё это осмыслить, прийти к единому мнению, сделать выводы и добиться согласия по вопросу о мерах, которые следовало принять.

Члены Совета, все как один мрачные и какие-то пришибленные, по очереди зашли в самое просторное здание в деревне и, не проронив ни слова, расселись, как обычно, за большим столом, всё так же заваленном чистыми и уже исписанными кусками брешти. Надо было начинать заседание, но никто, казалось, не желал брать на себя эту ответственность. Даже Райга, неофициальный секретарь Совета, угрюмо молчал, уставившись на ворох документов, черновиков, набросков и просто чистого письменного материала перед собой.

Вскоре молчание затянулось, начав становиться опасным, и Райга не вытерпел:

— Итак, внеочередное заседание Совета велков от седьмого дня осени тридцатого года после Звездопада объявляется открытым. На повестке дня два вопроса: что, Первосталк побери, произошло этой ночью и что нам теперь с этим делать?!

— Кое-что из случившегося понятно и так, — пробурчал Круз. — Плющ обиделся на меня за то, что я отчитал его за неумелое ведение боя с мутом во время вчерашней охоты, ночью написал сажей на моей двери кучу «любезностей», а потом наказания и смылся в лес!

— Прихватив с собой Ласа и Ксюню? — невесело усмехнулся велк Зор.

— Да, согласен, это всё очень странно… — в своей обычной манере забормотал Ыйим. — Однако всем известно, что у Ласа с Ксюней были трудные взаимоотношения со Стариком, который был против того, чтобы они встречались… Давайте думать. Ясно, что наш бывший велк умер своей смертью; во всяком случае, это наиболее вероятно… Допустим, Лас со Стариком опять поссорились — наверное, последний сам пришёл к юному сталкеру домой; у Старика в пылу спора, перешедшего в драку — иначе откуда у него появился бы синяк на лбу? — не выдержало сердце; Лас испугался, что убил его, и решил скрыться вместе с Ксюней, чьё участие во всём этом мне как-то трудно представить… Не обязательно, что те двое и Плющ идут одним путём…