Сталки. Зима

— О, привет. Как продвигается?..

— Привет, — ответил Джордж, бросая в воду кубик концентрированного супа. — Скоро будет готово. Мики и Рауль, если что, в рабочем помещении на компе играют.

— И не стыдно использовать наше высокотехнологичное оборудование для всяких развлечений? — полюбопытствовал Матвей, повесил куртку на крючок у входа, подошёл к своей кровати и растянулся на ней, удовлетворённо улыбнувшись.

— А что делать? — Джордж отошёл от плитки и сел на кровать напротив Туманова. — Стратегию мы уже разработали, работать ещё не начали… так что остаётся пока лишь скучать. Или разгонять скуку играми и прочими подобными штуками.

— Джордж, а ты не хочешь сам пойти и заняться тем, о чём только что сказал? — спросила Астрид, подходя к мужчинам и останавливась около них, свободно развалившихся на койках.

— А что такое? — поинтересовался американец.

— Пожалуйста.

По тону шведки было понятно, что лучше сделать то, о чём она просит. До Джорджа дошло, и он, растерянно взглянув на Матвея, направился к выходу.

Когда он ушёл, Астрид села на его место и посмотрела на повернувшегося к ней Матвея.

— Ну и о чём ты так хотела со мной поговорить, что присутствие Джорджа тебя напрягало? — спросил неформальный лидер группы.

— О тебе… и этой…

Последнее слово Астрид выплюнула со смесью неприязни и презрения в голосе.

— Не надо так, — сказал Матвей. — Ты не понимаешь… Между мной и Зелмой ничего такого нет, мы просто друзья… Да и с чего я тут перед тобой оправдываюсь? Почему ты так к нам с ней относишься? Что мы тебе такого сделали?

— Вы, русские, такие странные… ни на кого внимания не обращаете, только на самих себя… — Шведка говорила с такой интонацией, что Матвей взглянул на неё с изумлением. Нет, ему не показалось: Астрид сидела, склонив голову, а в её опущенных глазах кроме прочего была видна и печаль. — Я не могу объяснить, почему так поступаю — то есть почему стараюсь вам помешать. Наверное, я тоже что-то испытываю к тебе… может, страсть, замаскированную под ненависть, а может, неприязнь из-за того, что ты просто-напросто русский… — Последние слова Астрид чуть ли не прорычала. — Как бы там ни было, у тебя есть два варианта: или остаться с ней, и тогда я и дальше буду вам гадить, или же перестать так тесно с ней общаться. Во втором случае я хотя бы буду знать, что вы разобщены…

— Нет, — ответил Матвей.

— Что, прости?

— Нет. — В голосе эколога сквозила решительность. — Ты не можешь решать, встречаться мне с Зелмой или нет. Тебе может не нравиться наша национальность, может быть, даже наши характеры — но это всё. Мы сами вольны творить свою судьбу, и ты нам в этом помешать не сможешь. Даже если моё знакомство с Зелмой не зайдёт дальше дружеских прогулок.

— Что ж, ты выбрал, — произнесла Астрид и встала. — А ты всё же поразмышляй. Может, и передумаешь… Присмотри за обедом, — бросила она напоследок, прежде чем горделивой походкой дойти до двери и выйти наружу.

Матвей вздохнул, подумал: «Как же я устал от её дурацких выходок!..» — поднялся с кровати и выключил электроплитку. А затем опёрся на неё рукой и простоял иак несколько минут, занятый внезапно нахлынувшими мыслями.

Дальше так продолжаться не может. Надо что-то менять. Но что?

Матвей думал. И не находил ответа.

* * *

Деревня Сталочная, этим же вечером.

…Нурс долго молчал, переваривая услышанное от Зелмы. Информация требовала тщательного обдумывания, чем велк сейчас и был занят.

Сама разведчица стояла рядом и молча ждала его ответа. Она в принципе могла поискать разгадку в одиночку, но на это ушло бы больше времени. Одна голова — не очень хорошо, две — уже лучше.

Стояли сумерки. Всё вокруг сливалось в единую светло-серую мглу: лежащий снег и темнеющее облачное небо. Плюс ещё начался снегопад, делавший стоящих у входа в дом людей не видимыми даже с относительно близкого расстояния.

Нурс думал. Зелма ждала. Шёл снег. Медленно подступала темнота.

Наконец, велк поднял голову, взглянул на Зелму и сказал:

— Расклад не очень приятный. Если кто-то всё-таки стрелял по «Би-202», то он — или она, или они — может выстрелить ещё по чему-нибудь. Другой вопрос — откуда. Если метеоры двигались от нашей луны и стреляли, вероятно, тоже оттуда, то поток мог быть прикрытием для луча гравидеструктора. Значит, всё было подготовлено; за уничтожением корабля стоят большие силы; следовательно, те пустоты на спутнике планеты вполне могли быть базой для тех, кто это устроил. Такой вариант хуже всего: есть возможность, что они всё ещё там, под поверхностью луны. И неизвестно, что они могут сделать теперь…

Если, как предполагаете вы с подполковником, выстрел был произведён с какого-нибудь корабля, то это тоже плохо, но уже не настолько. Может, это были какие-то пираты, террористы или ещё кто-то, решившие отсидеться в этой звёздной системе, и это значит, что их тут, скорее всего, давным-давно нет. Хотя данный вариант теоретически не исключает первого, так что радоваться всё равно не стоит.

Ну и, может статься, все эти угрозы надуманны, и тогда нам ничего не угрожает. Но вероятность этого я бы определил как низкую. Очень низкую. Нам известно слишком мало, чтобы знать наверняка. Уж извини, Зелма.

По мере того, как Нурс говорил, лицо разведчицы всё больше мрачнело. Она-то понимала, в отличие от велка, чем грозил планете первый (да и, вероятно, второй) вариант, озвученный им. И перспективы этого её совсем не радовали.

Постоянная угроза нападения. Возможность скрытого влияния. Необходимость введения федеральных войск в полную боевую готовность. И — в наихудшем случае — боевые действия на планете. Может, и с участием сталков.

Но она понимала, что этого могло и не произойти. Она действительно знала слишком мало, чтобы утверждать что-нибудь точно. А следовательно, должна была продолжить расследование.

И Нурс должен был ей в этом помочь.

— Что ж, спасибо, товарищ велк, — наконец, сказала Зелма. — Ты мне очень помог, и я обязательно отплачу тебе за это… потом, когда пойму — чем. Можешь поразмышлять над нашим делом и потом, а? Пожалуйста.

— Хорошо, Зелма. Мы вместе дойдём до разгадки. А там уж решим… — ответил Нурс, поднял напоследок руку ладонью к разведчице, вернулся в дом и плотно закрыл за собой дверь.

А Зелма постояла ещё немного на месте, погрузившись в свои мысли, и отправилась к себе. Ей нужно было кое-что проверить.

Придя в дом, который она занимала в деревне, разведчица первым делом включила компьютер с погибшего корабля. Открыла бортовой архив, где последние записи датировались сроком тридцатилетней давности — временем, когда аппарат потерял соединение со звездолётом, обломки которого разлетелись на сотни квадратных километров. Пролистала чуть-чуть — и уставилась в плоский стеклопластовый дисплей, подперев подбородок кулаком и словно не замечая того, что сидит на полу, а в приоткрытое окно задувает холодный ветер.