Стальной Флегетон. Книга первая

Одним резким движением, Глаз Агнца схватился за кохлеарный ауг молодого бойца, и с силой вырвал его. На грязный бетонный пол брызнула кровь, смешанная с осколками пластика и кусками нанопроводов. Вскрикнув от боли и неожиданности, Коннор повалился на бок, и кровь стала быстро заливать его лицо.

– На выход, – кратко скомандовал Глаз Агнца, отряхивая руку.

Грубо подняв орфовцев с колен, агхартовцы повели пленников в сторону выхода с этажа.

– Нет-нет! Стойте! – кричал Боб, извиваясь. – Мой товарищ! Вы не можете его бросить! Помогите ему! Помо…

Удар под дых вновь повалил сержанта на пол. Последний раз в жизни, Боб встретился взглядом со своим другом и соратником Говардом Ретински, вместе с которым они прошли не мало боевых операций, вместе с которым знакомились с девчонками в барах, а позже – там же устраивали потасовки. Улыбнувшись на прощание, Говард обречённо провожал товарищей взглядом, выражающим полнейшее смирение.

Около выхода из здания ожидал побитый временем "Хамммер". Примерно два десятка боевиков в серой форме окружили поредевший отряд рэйнджеров и автомобиль, рядом с которым стоял седой мужчина сером же мундире, украшенном генеральскими погонами.

– Джек Харроу, – сплюнул Боб. – Предатель!

– Ты командир? – подошёл к пленным генерал. – Назови себя.

– Боб Аткинсон, старший сержант разведотряда "Ферретс", американский корпус ORF. Те, кто пришли сюда надрать вам задницы.

– Ты сам в это не веришь. Ну, и что вы тут разведали?

– Что вы тут все – конченые уроды, которым место за решёткой, при чём в самой замшелой тюряге. Я попрошу начальство, чтобы вам подобрали подходящую.

Странное движение в ночной мгле – на крышу "Хаммера" запорхнула невысокая фигура в длинном балахоне песчаного цвета, за спиной которой торчал длинный ствол снайперской винтовки. Словно гротескная паранджа, лохмотья скрывали лицо и фигуру ловкого человека так, что даже понять, какого он или она пола, было невозможно.

– Парень, – вздохнул агхартовский генерал, – я пытаюсь вам помочь. Хочешь вернуться домой сам и вернуть своих товарищей – отвечай на мои вопросы.

– Какой смысл? – горько усмехнулся Боб. – Если вы нас и не убьёте прямо здесь, то из ваших казематов нам точно не выбраться.

– Нет у нас никаких казематов, – спокойно ответил генерал. – Я могу представить, какие страшные сказки вам рассказывало на ночь руководство, но, если будете сотрудничать, мы проведём вам процедуру промывки памяти, а после – вернём домой. Да, если будете сопротивляться процедуре, то останетесь, как овощи, но будете жить в любом случае.

– Пошёл ты! Предатель!

– Да что ты нянчишься с этим червём!? – вспылил Глаз Агнца. – Ещё сопельки ему вытри! Они – мои пленные. Пара минут – и я без всяких дополнительных приспособлений вытащу из них всё, что надо и не надо.

– Деймос, – Джек перевёл взгляд на Глаз Агнца. – Я устал напоминать тебе и твоей семейке, что здесь командую я. Эти орфовцы – военнопленные, и с ними будут обращаться по всем правилам военной конвенции.

– Обращаться с ними будут так, как я захочу! – ещё больше разозлился человек с жёлтым глазом, сделав быстрый шаг в сторону генерала.

Два десятка стволов в едином порыве оказались направлены в сторону Деймоса, и ровно столько же затворов щёлкнуло секундой позже.

– Ну, давайте, убожества, – улыбнулось лишь похожее на человека существо, стаскивая обматывающую тело цепь. Ударившись увесистым набалдашником о землю, она угрожающе звякнула. – Кто первый? Ну же!?

– Калиптра! – взмахнул рукой Джек, и сливающаяся с песком фигура, незыблемо стоящая на "Хаммере", выхватила снайперскую винтовку, ощетинившись ей в сторону Глаза Агнца. – Если я отдам ей приказ, ты лишишься своего волшебного глаза прежде, чем успеешь им воспользоваться.

– Ты что, старый дурак, пытаешься МЕНЯ запугать? МЕНЯ, Глаза Страха!? Калиптра! – взмахнул свободной рукой Деймос. – Ну же, давай, стреляй!

Снайперша не шелохнулась. Казалось, даже ветер огибал её за несколько метров, страшась, не смея колыхнуть саван.

Несмотря на беспомощность своего положения, Боб сухо рассмеялся:

– Теперь я вижу, почему "Агхарта" в таком дерьмовом положении.

– Деймос, прошу, успокойся. Мы и так уже проявили слишком много ненужной жестокости, не стоит ещё сильнее настраивать против нас весь мир, – успокаивающим тоном проговорил Джек. – По крайней мере, сейчас.

– Не бывает много жестокости, – обматывая цепь вокруг левой кисти, холодно ответил Глаз Страха. – Бывает много трусости.

Внезапно дёрнув головой в сторону, будто услышав что-то вдалеке, Деймос замолчал. Не шевелясь несколько секунд, он словно прислушивался к порывам лёгкого ночного ветерка, после чего вновь взглянул на Джека, натянув на мрачное, но, по-своему, красивое лицо примирительную улыбку:

– Расслабьтесь, генерал. Нам ещё предстоит ужинать за одним столом. Забирайте себе этих червей, я не против. Соблаговолю, так сказать.

Развернувшись на тяжёлых каблуках подкованных кожаных сапог, Деймос зашагал прочь, в ночную тьму. Проводив его движением прицелов, боевики "Агхарты" опустили стволы.

– Поздравляю. Теперь вы – мои пленные, – не сменив стального тона, сообщил Джек орфовцам. – Если хотите жить – делайте всё, что я прикажу, и никаких вопросов. Товарищ твой, похоже, совсем плох.

Боб покосился на истекающего кровью Коннора:

– Твой друг вырвал его кохлеарный ауг. А на втором этаже остался ещё один мой парень, и ему срочно нужна помощь.

Генерал подал рукой сигнал – два боевика побежали обратно, внутрь здания. Развернувшись к машине и приоткрыв дверь, Джек произнёс напоследок:

– Он мне не друг. Как и никто из его проклятой семейки.

Лондон, Великобритания

Капитул Мирового Совета

11.04.2032

Сержант курил прямо в тёмном коридоре капитула Мирового Совета, игнорируя все запрещающие знаки. Расстегнув свой белый военный китель, он положил фуражку рядом с собой, на скамью, отрешённо глядя в пол, и даже пролетавший мимо сферовидный бот, сделавший ему замечание по поводу курения, не смог привлечь его внимания.

Ещё одна затяжка – дым приятно обжигает лёгкие. Хотелось прижечь нутро чем-то посильнее, но потерпи, солдат – у тебя впереди весь вечер.

И, возможно, не один. Не последний, по крайней мере.

Вот только, он не знал, радоваться этому или нет.

Утопиться в дыме и алкоголе, или ещё рано?

Всю жизнь свою сейчас он видел в этой серой дымке. Сколько она ещё продлится? Всегда есть вариант просто пустить себе пулю в лоб, к чёртовой матери вышибить из головы все тлетворные воспоминания, размазать тератому мыслей о прекрасные мраморные стены. Вот на этой расписной колонне отлично будет смотреться его мозжечок, а на этой статуе воина с алебардой – гипоталамус, или как там его…