Стальной кулак

Из глубины цеха донесся громовой голос Лапина:

— Александр Карлович! Тут с лебедкой Эйкхоффа непорядок!

— Прошу прощения, — Рихтер поспешил на зов.

Я двинулся вдоль ряда станков, внимательно осматривая оборудование. У третьей установки обнаружил Кудряшова. Он что-то тихо обсуждал с пожилым мастером над раскрытым ящиком полевой лаборатории «Бакинской нефти».

— … и вот здесь, — бормотал Кудряшов, показывая на прибор для определения удельного веса, — нам понадобится особая точность при анализе проб. Сможете откалибровать ареометры?

Мастер, седой как лунь, но с цепким взглядом, задумчиво разглядывал стеклянные приборы:

— Можно сделать. У меня есть эталонные образцы еще с довоенных времен…

В дальнем углу цеха ярко горели газовые горелки. Там вели пайку и сварку буровых коронок. Рядом стояли ящики с новыми долотами «Блэк-Даймонд». Их тоже удалось получить через военных.

Рихтер вернулся, вытирая руки ветошью:

— С лебедкой разобрались. Лапин, как всегда, перестраховывается… Но это и хорошо. В поле каждая деталь должна работать безотказно.

— Как оцениваете общую готовность? — спросил я.

Он достал потертый блокнот в кожаном переплете:

— Первые два станка закончим к утру. Полевая лаборатория почти готова — ареометры, вискозиметры, аппарат для перегонки нефти системы Энглера… Получили новые термометры Бекмана, правда, всего три штуки. С полевыми геологическими приборами сложнее…

— Что именно нужно?

— Буссоли Шмалькальдера достали, компасы горные есть. А вот с эклиметрами беда. Всего два на всю экспедицию. И хронометр всего один, швейцарский, довоенный.

— Сроки?

— Успеем, — уверенно кивнул Рихтер. — Правда, придется часть оборудования монтировать уже на месте, но… — он обвел взглядом цех. — Основное подготовим здесь.

Где-то в глубине цеха Лапин гремел указаниями по установке нового парового котла. Кудряшов продолжал колдовать над приборами с мастером. Рихтер уже спешил к следующему станку, на ходу делая пометки в блокноте.

Я смотрел на их работу. Команда подобралась действительно сильная. Разные люди, разные характеры, но каждый знает свое дело. Надо успеть до морозов.

После осмотра оборудования я вернулся в кабинет в заводоуправлении. Несмотря на поздний час, предстояло раздать множество поручений. Моя промышленная империя не могла остановиться из-за моего отъезда в экспедицию.

Головачев принес свежего чаю, пока я раскладывал на столе папки с делами. Начать стоило с московских предприятий. У меня закрытая связь, сообщения шифрованые.

Первый звонок — Сорокину:

— Александр Владимирович, по автоматизации путиловских цехов, действуйте согласно намеченному плану. Протасов поможет с внедрением. Еженедельные отчеты направляйте Величковскому.

Следующий — Зотову:

— Василий Петрович, все новые разработки по системам управления временно приостановите. Сосредоточьтесь на уже запущенных проектах.

Сурину:

— Продолжайте работу с военными заказами. Полуэктов и Гаврюшин будут курировать. При возникновении сложностей, прошу обратиться сразу к Мельгунову, он знает, что делать.

Дольше всего я говорил с Величковским:

— Николай Александрович, на вас вся координация. Еженедельные сводки по всем предприятиям. Особое внимание прошу уделить Путиловскому заводу. И да, присмотрите за научной частью, чтобы Вороножский в Нижнем не увлекался слишком своими космическими теориями.

Отдельный разговор с Нижним Новгородом. Варвара взяла трубку не сразу:

— Леонид Иванович? Слушаю вас.

Как официально.

— Варвара Никитична, как у вас там дела? Как у вас там с испытанием новой подвески. Руднев обеспечил контроль качества?

Она помолчала секунду:

— Все хорошо. А уже отправила отчет. Что-то еще?

— Да. Присмотрите за Вороножским — он обещал новый катализатор для топлива. Это важно.

— Разумеется. Удачной… экспедиции.

В трубке раздались короткие гудки. Что ж, все правильно. Работа прежде всего. Личному в моей жизни места пока нет.

Отдельный блок распоряжений касался главного проекта — нашего танка. Я достал папку с грифом «Совершенно секретно». Снова позвонил в Нижний, в спецпроизводство.

Звонарев ответил сразу. Я прижал трубку к уху:

— Мирослав Аркадьевич? Давайте полный отчет по дизелю. Особое внимание уделите системе охлаждения. Как у нас там с запуском производства тягачей? Они срочно нужны для транспортировки машин.

Мы поговорили полчаса.

Следующий звонок снова в конструкторское бюро:

— Сорокин? По башне танка необходимо усилить бронирование верхнего лобового листа. Данные испытаний у Полуэктова. И надо ускорить работу над стабилизатором орудия.

Отдельно связался с Гаврюшиным:

— Владислав Арнольдович, что там с новыми прицелами?

— Работаем, Леонид Иванович. ВООМП обещал первую партию через две недели.

— Хорошо. Держите вопрос на контроле.

Последний звонок Мельгунову:

— Платон Игнатьевич, по ходовой части нужны результаты полевых испытаний. Особенно по гусеницам, как они поведут себя на пересеченной местности.

Я слышал в трубку, как он что-то быстро записал:

— Сделаем. Еще до вашего отъезда будет полный отчет.

Я откинулся в кресле. Танковая программа не должна останавливаться даже на день. Слишком много поставлено на карту. Впрочем, если найдем нефть — решим и проблему с топливом для наших дизелей.

Еще раз просмотрел списки распоряжений. Каждый знает свое дело, каждый на своем месте. Надеюсь, империя будет функционировать как часы, пока я занимаюсь нефтью.

Утром предстояло отправляться в экспедицию. Я подошел к окну. В цехах горели огни, шла ночная смена. Где-то там, в сотнях километров отсюда, нас ждала большая нефть. Надо успеть до морозов.

После раздачи всех поручений я взглянул на часы — уже почти одиннадцать. Степан дремал в машине у подъезда заводоуправления. В другой вечер я бы поехал домой, но сейчас нет времени.

— На Артиллерийскую академию, — сказал я, садясь в «Бьюик».

У меня еще одна важная встреча. Перед отъездом следовало посоветоваться с Ипатьевым. Его опыт в анализе нефти мог оказаться бесценным. К тому же, зная академика, я был уверен, что он еще работает, несмотря на поздний час.

По пустынным улицам осенней Москвы машина быстро домчала нас до старинного здания академии. В окнах лаборатории действительно горел свет. И, судя по силуэтам за шторами, там шла активная работа.