Стальной Лабиринт

Терен, ориентирующийся в Стальном Лабиринте как у себя на даче благодаря точнейшей трехмерной карте, провел их по П-образному коридору, особенно густо усеянному «папулами», пока они не уперлись в черный зев вертикального колодца.

Провал перекрывал коридор полностью. Его противоположный конец был очень далек — метров десять, не меньше.

— Делайте как я, — сказал Терен и… смело шагнул во тьму колодца.

Растов, будь он чувствительной дамочкой, наверняка лишился бы чувств. Но даже будучи гвардии майором бронетанковых войск Российской Директории, он не сдержался и заорал:

— Вы с ума сошли! Что он делает?!

— Все под контролем, — заверил его Дидимов-Затонский и сделал то же самое, что Терен.

Субординация пересилила здравый смысл, и Растов, задержав дыхание, тоже шагнул в никуда. В точности так, как сделал это когда-то при своем первом парашютном прыжке.

И точно так же, как тогда, майор пережил мгновение абсолютного ужаса, пока тело не осознало, что упругая среда подхватила его и несет.

А еще через секунду правая нога Растова, обутая в громадный механизированный ботинок экзоскелета, ступила на пол.

«Но какой тут может быть пол? Ведь передо мной была пустота? Лифт-невидимка? Какие-то оптические фокусы?» — лихорадочно перебирал варианты Растов.

Однако ошибки не было.

Он стоял на полу коридора, уходящего вдаль.

По стенам медленно разгорались включившиеся от датчика движения лампы.

В их безразличном белом свете майор увидел Терена и Дидимова-Затонского, которые смотрели на него с ехидством, с каким подвыпившие на утреннике родители следят за сценическими успехами чада.

— А что там Кондаков? Не хочет полетать?

Но вот появился и Кондаков — бледный, перепуганный.

— Что это за чертовщина? — спросил он.

— Это, молодой человек, не «чертовщина», а поворот вектора силы тяжести на девяносто градусов, — пояснил Терен. — Мы умеем делать нечто подобное с помощью силовых эмуляторов на звездолетах. Но заниматься такой ерундой в помещениях у нас считается непозволительной роскошью.

— То есть это наука? — уточнил Кондаков.

— Да. Наука. Не переживайте.

У Растова холодок шел по коже при мысли о том, что теперь они идут по стене вертикально вниз — как какие-нибудь тараканы.

«А что если здешний „силовой эмулятор“ вдруг отключится? Мы же полетим вниз по всем обычным законам физики! Ну ладно мы с Кондаковым в экзоскелетах. Шансы выжить есть, если правильно сгруппироваться… А Терен с Дидимовым-Затонским что себе думают? Откуда уверенность, что этого не может быть никогда?»

Уверенности у Терена и впрямь было хоть отбавляй.

Профессор шествовал впереди отряда, энергично размахивая руками, и широко улыбался, как будто это был самый лучший день его жизни. Больше всего он походил на состарившегося Буратино.

«Странный он все-таки тип», — подумал Растов не без легкой неприязни.

К счастью, до шестого этажа, где, по данным Терена, застрял обесточенный робот, было не так уж далеко.

Они миновали квадратный отвор сквозной галереи четвертого этажа, затем — пятого.

В обоих случаях выходы на этаж находились у них под ногами. И выглядели, в свою очередь, как зловещие колодцы. Здравому смыслу было трудно мириться с тем, что эти «колодцы» расположены на самом деле горизонтально, параллельно поверхности планеты…

Но вот наконец показался и третий «колодец» — осевой коридор шестого яруса.

Он был в полтора раза уже предыдущих.

— Нам сюда, — сказал Терен. — «Белый кит» уже совсем близко.

— Кто-кто? — переспросил Растов.

— «Белым китом» клоны называли робота, к которому мы идем. Раньше я уже упоминал это название, но вы, наверное, забыли. И кстати, товарищ, — профессор испытующе оглядел Растова от бронированных башмаков до массивного бронеколпака на макушке экзоскелета, — боюсь, в этой штуке вы никак не пролезете… Уж очень вы высокий!

— А я? — спросил сержант Кондаков.

Терен смерил Кондакова взглядом специалиста и вынес вердикт:

— Вы пройдете. Ваш экзоскелет попроще и подогнан по-другому.

— И что же делать будем? — спросил Растов.

— Снимайте бронеколпак, Константин… Больше вариантов я не вижу, — проворчал Дидимов-Затонский.

Растов без особого энтузиазма повиновался.

Ему нравилось мощное яйцевидное навершие над головой оператора экзоскелета. Оно, во-первых, обещало смягчить любой удар по голове — хоть бы и рельсой. И во-вторых, придавало силуэту некоторое благородное технократическое ретробезумие.

Помимо прочего, бронеколпак служил отсеку управления, так сказать, крышкой, герметизировал его. Но газоанализатор показывал неизменно нормальный состав атмосферы, а на груди Растова висел «дышарик»… Бояться вроде бы нечего.

Стоило отойти герметизирующему кольцу, как в легкие Растова ворвался воздух Лабиринта — сухой, резко пахнущий пылью, но приятно прохладный.

Через минуту все четверо стояли в коридоре шестого этажа.

Как и ожидал Растов, по мере углубления в Лабиринт качество привнесенной клонской инфраструктуры неумолимо ухудшалось. Света здесь было заметно меньше, флюоресцирующие указатели вовсе перевелись. Мол, что хочешь — то и думай. На свой страх и риск.

Было очевидно, что исследовательской любовью эти закоулки не обласканы.

«А вдруг ловушка?» — некстати подумалось Растову.

— Скажите, профессор, а вы уверены, что робот здесь? — спросил он.

— На девяносто пять процентов, — бесстрастно отвечал Терен. — Система мониторинга, развернутая конкордианцами в Лабиринте, отследила робота до пятого этажа. Мы точно знаем, что он ушел ниже… А ниже у нас еще четыре уровня. Но почти невероятно, чтобы ему хватило запаса энергии продвинуться хотя бы на седьмой…

— То есть мы знаем его местоположение с точностью до этажа, — кивнул Растов.

— Да. И еще пять процентов вероятности, что робот вообще исчез.

— В смысле?

— Ну, случается всякое. Лабиринт еще недостаточно исследован. Тут много чего пропало… И много кто пропал, — меланхолично закончил Терен.

Как и обещал профессор, структура коридоров на нижних этажах и впрямь напоминала многие знаменитые лабиринты.

По указанию ученого Кондаков и Растов вварили — при помощи встроенных в экзоскелеты дуговых аппаратов — рымы в пол, стены и потолок.