Стань моей мечтой

— Я уже думал, Никитос тебя утащил, — усмехнулся он, подходя ближе. — А я вот... принёс кое-что, — он посмотрел на Варвару, немного смутившись, — мамина вареньица. Она сказала, что если ты ей коврижку несешь, то она тоже должна ответить. У неё своя логика.

Варвара рассмеялась, отступая в сторону, приглашая их войти:

— Тогда проходимте, рыцари двора и варенья. У нас тут как раз свежая выпечка и горячий чай.

Никитос хмыкнул:

— Ну, если биту у входа оставить, меня пустят?

Олег, выглянувший из комнаты, приподнял бровь, увидев всех троих, но ничего не сказал — только буркнул:

— Только без боевых действий на кухне. У меня тут дедлайн.

Мирный вечер начался как-то особенно тепло. Камера — на месте, команда — собирается, варенье и коврижка — как символ дружбы и плана, который медленно, но верно воплощался.

Пока парни усердно налегали на коврижку, прихлёбывая чай, Варвара уже доставала муку и яйца — вторая коврижка была запланирована для мамы Миши, и, разумеется, отдавать им всё — значит оставить Олега и маму без сладкого. Поэтому логика была простой: нужно испечь ещё одну. Точнее, уже третью.

Никитос, откинувшись на спинку стула и с довольным видом разглядывая кружку, качнул головой:

— Обожаю, когда девушка умеет готовить. Это ж почти колдовство: бах-бах — и вкусно.

Олег хмыкнул, не отрываясь от ноутбука:

— Моя сестра и правда волшебница, когда до готовки дело доходит. Но как только до посуды — сразу магия заканчивается.

Варвара, стоявшая у плиты, обернулась с ложкой в руке и весело рассмеялась:

— Вот тут не поспоришь. Я вообще считаю, что посуду должен мыть тот, кто ел.

— Тогда мне вообще нельзя есть, — подал голос Никитос. — Я лучше голодным останусь, чем с губкой в руке. Хотя вру конечно. Пожрать я люблю больше. Получается и посуду люблю мыть. Простая арифметика.

— О, классический подход, — усмехнулся Олег. — Можешь даже манифест написать.

Миша, немного смутившись, поставил пустую кружку и встал:

— Давай я тебе помогу, Варя. Ну, там, пока тесто месишь. Я умею яйца разбивать — один из моих талантов.

Он улыбнулся, чуть растерянно, но искренне. Варвара на секунду встретилась с ним взглядом, потом кивнула:

— Тогда тебе — миска и венчик.

Олег с Никитосом переглянулись, и в их глазах мелькнула одна и та же мысль, почти написанная между строк: ну, началось. Но никто из них не подал ни звука — только чуть понимающе кивнули и продолжили пить чай.

Миша подошёл к Варваре, аккуратно взял миску, и его плечо почти коснулось её плеча. Он не сказал ни слова, но Варвара уловила это — и почувствовала, как странно приятно защекотало в груди.

И пусть в комнате витал запах ванили и корицы, всё же самое тёплое в тот вечер было вовсе не в духовке.

Пока Варвара, аккуратно придерживая горячий противень прихваткой, ставила его в духовку, из-за спины доносился звук воды и мягкий плеск — Миша уже стоял у раковины и сосредоточенно мыл посуду, действуя уверенно и бережно, будто хотел показать, что он и правда может быть полезен.

В этот момент дверь квартиры резко распахнулась, и на пороге появилась Елена Павловна — растрёпанная, в смятой куртке, с испуганным, перекошенным лицом. Она всхлипывала и прижимала руки к груди.

— Меня... — выдохнула она, — меня ударили... и сумку... сумку вырвали...

Олег, как пружина, подскочил первым, подбежал к матери и мягко, но настойчиво взял её за плечи.

— Где это было? Мама, посмотри на меня. Кто это сделал? Ты его запомнила?

Женщина всхлипнула ещё раз, тяжело дыша, и вытерла лицо рукавом:

— Какой-то... пацан, высокий, в куртке. Я его в школе видела. Мажорик... как его... Кажется, Миратов... Кирилл Миратов. Мы случайно столкнулись в переулке у магазина, и он... сначала будто извиниться хотел, а потом как ударил... и сумку вырвал.

Олег на секунду застыл. Потом резко кивнул и обернулся к Никитосу, коротко и чётко:

— Пора.

Никитос, уже почти привычным движением поправил биту за плечом, развернулся и молча вышел из кухни. Вслед за ним, не раздумывая, пошёл Миша — только мельком посмотрел на Варвару, словно извиняясь, и исчез за дверью.

Олег на секунду задержался у матери, убедился, что она стоит более-менее уверенно, и сказал Варваре:

— Мы скоро. Не переживай.

Он шагнул к двери и захлопнул её за собой, оставив кухню наполненной запахом свежей выпечки и гулким, тревожным молчанием. Варвара на мгновение замерла, потом подошла к Елене Павловне и обняла её за плечи. Женщина только прижалась к дочери, сдавленно всхлипывая.

Глава 21

Варвара аккуратно поставила перед мамой кружку с ромашковым чаем и села рядом, легко коснувшись её руки:

— Всё будет хорошо, мам. Они разберутся. Ты главное — отдышись, выпей, согрейся.

Елена Павловна всхлипнула, но взяла кружку и сделала глоток. Тёплый пар согревал лицо, чай был ароматный, с мёдом, и уже через минуту её дыхание стало спокойнее.

— Не сильно он меня... просто испугалась... — пробормотала она. — И что это за времена такие — взрослую женщину в переулке бить…

Варвара кивнула, но в глазах её блеснула ледяная искра.

«Не переживай, Кирилл. Тебя запомнят. Особенно твои зубы.» — мысленно прошептала она и едва заметно усмехнулась.

Из духовки, словно специально к моменту, доносился тонкий аромат готовой коврижки. Варвара вытащила противень, поставила его на подставку и начала осторожно нарезать. Третья коврижка, как и две предыдущие, получилась мягкой, румяной, с хрустящей карамельной корочкой.

— Ну вот... — мама, наконец, улыбнулась, — я ж знала, что ты хоть одна у меня со светлой головой. Вся в бабушку пошла, та тоже лечила всех пирогами.

Она отломила большой кусок и с удовольствием начала жевать, причмокивая. Потом вдруг посмотрела на себя:

— Эх... опять наберу. А я ведь худеть собралась к лету... — она закатила глаза, но без злости. — Из-за стресса, конечно! Чай не с пустыми руками приходить домой — ударили, обидели, да ещё и кормят… Ну всё, точно стану квадратная.

— Мам, — Варвара рассмеялась, — лучше быть квадратной, чем несчастной. И потом, тебе идёт.

Елена махнула рукой, словно отмахиваясь от комплиментов, но на лице её появилась благодарная, чуть застенчивая улыбка.