Станция Араминта

– Ага, – сказал Глауен, – Я начинаю понимать. Вы имеете в виду ученых-санартов?

– Я имею в виду только одну их фракцию, так называемых идеационистов. Это фанатики, которые превратили аскетизм в добродетель. В прошлом они атаковали нас на финансовом и философском уровне, воевали с нами, так сказать, вербально, но все это нам не доставляло особых хлопот. Но совсем недавно банда налетчиков вышла из Диких земель и, убивая и опустошая все, что попадется им под руку, напала на нас ночью.

Вот в этом и заключаются наши трудности. Наши враги, ведомые «Идеей», вовсе не прирожденные подонки. Их добродетель самоочевидна; однако где найти более разрушительную силу, чем излишество добродетелей? Как можно бороться с добродетелью? С помощью безнравственности? Но разве безнравственность, в конце концов, чем-то лучше добродетели? Очень спорно. По крайней мере, безнравственность оставляет своему последователю большой выбор. Лично я не одобряю никаких крайностей. Я просто хочу жить в безмятежной само-удовлетворенности. Но в данный момент я сижу здесь, попав в плен санартских страстей. Они хотят, чтобы я принял их Идею. Я сопротивляюсь; я поставлен в невыгодное положение, которое рождает тревогу и требует самозащиты. Доброта в моей душе при этом прогоркла, меня волей-неволей толкают к ненависти.

И что же тогда остается делать? Сидеть и думать, как я делаю это сейчас. Помогать своим мозгам «Желтым морозцем», как я делаю это сейчас, – он сделал глоток из кубка, – К стати говоря, а почему вы, джентльмены, не пьете?

– При исполнении служебных обязанностей это не разумно, – ответил Глауен, – В крайнем случае это вносит в расследование элемент фамильярности. В худшем – напиток может содержать яд или наркотик. Это вовсе не невротические подозрения, я бы с интересом посмотрел как вы или сэр Лонас выпьете из этих бокалов.

Сэр Матор рассмеялся.

– Что бы там ни было, но мы начали раздумывать как бы нам поступить с учеными-санартами. Мы вовсе не хотели их уничтожать. Мы были бы просто счастливы, если бы они поубавили свой пыл и позволили бы нам жить ленивой, праздной, простой, но такой приятной жизнью.

Для этого мы разработали план, который должен был спутать карты нашим врагам и деморализовать их, так, чтобы и они в конце концов познали зло беспечности и греховный соблазн праздности. Мы надеялись достичь этой цели продемонстрировав лицемерие и тайную аморальность наиболее горячих идеационистов.

После того, как вы узнали подноготную, все остальное для вас должно быть и так ясно. Мы выбрали шестерых наиболее рьяных ученых: заставили их принять шесть билетов на Кадвол, убедив их, что Хранитель собирается внести Идею в идеологию заповедника. Не хотят ли шесть именитых ученых посетить симпозиум на Кадволе, все расходы уже оплачены?

– Не надо говорить о том, что эти шесть ученых предложение приняли, а что было потом, вы уже знаете.

– И на острове Турбен эти ученые вели себя так, как вы и надеялись?

– Они были великолепны. Мы напичкали их наркотиками, которые отключили все сдерживающие центры. И они совершили очень зрелищные преступления, которые все были аккуратно записаны на видеопленку. Таким образом все шесть ученых в полной растерянности вернулись на Ленклендс. Они чувствовали, что случилось что-то ужасное, но не могли вспомнить деталей симпозиума, и все обвиняли крепкое вино Кадвола, . На обратном пути они только и могли говорить, что о таящейся в винограде опасности, и требовали друг от друга извинений. А что касается записей, то мы организовали так, что их на следующей неделе покажут на очередном Мировом Синоде. Результат будет потрясающий.

– Делегаты вполне могут догадаться о том, что произошло в действительности.

– Они скорее предпочтут поверить в скандал. Даже на скептиков запись произведет неизгладимое впечатление и отвернет от них миллионы последователей.

– Он прав, – громко объявил Кеди.

– Патрициям разрешат показать этот материал на Синоде? – усомнился Глауен.

Сэр Матор мягко улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Я могу вам сказать только вот что: мы проделали хорошую подготовку. Записи получат широкую огласку. Все это теперь даже не в наших руках, – сэр Матор снова уселся на стул, – Ну вот, теперь вы все знаете.

– Не совсем все. Давайте начнем с начала: как вы узнали об экскурсиях на остров Турбен?

– Мне уже это трудно вспомнить, – задумчиво нахмурился сэр Матор, – Кто-то обмолвился на какой-то вечеринке, что-то в этом роде.

– Мне как-то не верится в это. Ваша экскурсия была первой, две другие последовали за ней.

– Правда? Ну, может быть что-то было и не совсем так. Но теперь это уже особой роли не играет, все уже в прошлом.

– Не совсем так. Люди, которые организуют эти экскурсии все еще действуют.

– Боюсь, что здесь я вам ничем не смогу помочь.

– Вы точно не помните, кто организовывал эти экскурсии?

– Я купил билеты в агентстве. Позже я поговорил с симпатичной молодой девушкой, и она все оформила. Потом позвонил мужчина и сказал, что он доставил и приглашения, и билеты и что шесть идеационистов их приняли.

– Как его звали? Как он выглядел?

– Ничего не могу сказать: я никогда его не видел.

Глауен встал, Кеди тоже поднялся на ноги, но несколько медленнее.

– Ну, пока это все, что нам было надо, – сказал Глауен, – Возможно, вы о нас больше никогда не услышите, но это уж решать нашему начальству.

– А оно знает, что вы поехали ко мне?

– Конечно.

– А где находится ваше начальство?

– На станции Араминта.

– Ого! Ну а какие у вас теперь планы?

– Как я вам уже объяснил наша главная задача установить владельцев Огмо Энтерпрайсис. Вы, похоже, нам помогать не намерены, так что нам придется продолжить наши расспросы где-нибудь еще.

– Действительно? И что же подразумевается под «где-нибудь еще»? – спросил сэр Матор, задумчиво держась за подбородок.

– Я не имею права отвечать на такие вопросы.

– Подозреваю, что вы собираетесь поехать к идеационистам и расспросить их о том человеке, который принес им билеты.

– Конечно. Если это может помочь нашему расследованию, то почему же не сделать этого?

– По нескольким причинам, – начал сэр Матор мягким увещевательным голосом, – Во-первых, я не хочу, чтобы его нашли. Во-вторых, я не могу доверять вашей сдержанности, в преддверии Синода, – он поднялся на ноги и повернул голову в сторону сэра Лонаса, – А, Лонас? Разве я не прав? Они не должны сделать этого, не так ли?