Станция Араминта

Прошло полчаса. Глауен устал стоять прислонившись к стене и сел на пол. Его глаза стали тяжелыми и, не смотря на холод, он задремал.

Глауен проснулся. Прошло, по крайней мере, несколько часов. Ему было холодно, он дрожал и чувствовал себя совершенно несчастным. Во рту было неприятно сухо. Он прислушался. Ничего кроме, журчанья воды, которое доносилось определенно откуда-то справа. Он с трудом поднялся на ноги и почувствовал дверь. Внезапная мысль пришла ему в голову: а может дверь и не думали закрывать! Какая прекрасная дьявольская издевательская шутка над иностранным полицейским: оставить его умирать от голода в подземелье за дверью, которую и не думали закрывать!

Глауен попробовал дверь. На ощупь он оказалась вполне прочной. Он ощупал ее вдоль косяка и по все площади ни защелки, ни петель, ни цепочки. Глауен отступил назад и с силой толкнул дверь плечом. Дверь даже не шелохнулась. Глауен застонал.

Прошел еще час, а может даже и два, Глауен уже потерял ориентацию во времени. Он начал уставать от ожидания, и у него все меньше оставалось надежды на ночной отдых, несомненно его оставят здесь до утра, в то время, как остальные будут наслаждаться отдыхом в своих теплых кроватях.

Глауен тяжело вздохнул и постарался взять себя в руки. Ярость в данный момент ни к чему хорошему не приведет.

Его мучила жажда. Не теряя контакта со стеной, он на четвереньках пополз вправо и примерно через двадцать шагов натолкнулся на ручеек прохладной воды. Он набрал пригоршню и попробовал. Вода была насыщена минеральными солями и ее вряд ли можно было считать питьевой. Глауен сделал несколько глотков, так, чтобы только хоть как-то утолить жажду, затем встал на ноги и побрел обратно к двери.

Прошло еще непонятно сколько времени. Глауен сидел около двери, мысли у него оцепенели.

Откуда-то сверху послышался звук. Глауен поднял голову. Звук повторился; ему показалось, что где то открылась дверь. Появился проблеск света, который осветил очертания балкона в десяти метрах над полом.

На балконе появилась фигура, облаченная в белые одежды и держащая в руках лампу. Глауен продолжал сидеть без движения. Человек в белом установил лампу в подставку, а потом легким движением откинул с головы капюшон. В желтоватом свете лампы Глауен увидел худое лицо с большими темными глазами, копну темно-медных волос, и красивые очень правильные черты лица. Волосы обрамляли лицо, как каска, почти закрывали уши, прилипали ко лбу , а на шее заканчивались локонами. С притупленным удивлением Глауен узнал в этой фигуре Орден Заа. На этот раз ее балахон был сшит из более мягкого материала и сидел на ней более элегантно.

Заа с загадочным выражением на лице взглянула вниз на Глауена.

– С великим мастерством ты сумел добиться для себя очень неудобных условий, – сказала она легким, почти воздушным голосом.

– Мое поведение было вполне правильным, – сдержанным голосом ответил Глауен, – Это вы сделали ошибку поставив меня в такие условия, по причинам, которые не доступны моему пониманию.

– В понятиях местной реальности, – покачала головой Заа, – мое поведение вполне правильно. Твое поведение основано на наивных теориях, которые уже доказали свою бесполезность.

– Я не собираюсь спорить, – ответил Глауен, – А то еще подумаете, что я жалуюсь.

Заа с интересом посмотрела на него.

– Я смотрю, у тебе необычно твердая позиция.

Глауен понял, что Заа играет с ним, как кошка с мышкой, и не стал ничего отвечать.

– По причине стоицизма? – начала подсказывать ответ Заа, – Или в соответствии с разработанной философией?

– Мне трудно на это ответить; я не философ. Возможно, я просто был ошеломлен.

– Жаль. Если Мутис совершил ошибку, то так просто это ему не простится, я надеюсь, что у него до сих пор звенит в голове от твоего удара. Но мы не должны топтаться около прошлых ошибок, мы должны смотреть в будущее. Что ты на это скажешь.

– Я скажу: дай мне нужную информацию, и я без задержки покину это мрачное место и даже ни разу не оглянусь. Это самый разумный выход.

– Это только с твоей точки зрения, – улыбнулась Заа.

– Да и с твоей это должно выглядеть именно так. Ты напала на полицейского офицера и тем самым навлекла на себя неприятности.

– Ты забыл, что ты в стране Лативлер. Твоя власть здесь ничего не значит.

– В ИПКЦ не разделяют твою точку зрения.

– Не позволяй этой теории управлять твоим поведением, – заметила Заа, – Я управляю Семинарией, ровно как и природой местной Истины. Ты должен принять мою программу, а не я твою. Если тебе это еще не ясно, то ты просто нуждаешься в мозговой терапии.

– Это заявление мне понятно. Ни в какой терапии я не нуждаюсь.

– А я вот в этом не уверена, особенно после того, как услышала доклады Мутиса и Лило. В одном случае ты делал эротические предложения…

– Что? Я такое делал!

– … в другом случае ты вел себя очень агрессивно и заставил страдать Мутиса, у которого ухо до сих пор остается распухшим и болит.

– Эти обвинения абсурдны!

– Суть происходящего вполне очевидна, – пожала плечами Заа, – Мутис характеризует тебя, как трудновоспитуемого, а Лило озадачена твоей тактикой и никак не поймет, где она совершила ошибку.

– А теперь послушай настоящие факты, – усмехнулся Глауен, – Мутис ударил меня по почкам до того, как я ударил его. Он спровоцировал меня на драку, хотя сделал это, возможно, по твоему приказу. А что касается Лило, то, возможно, я и был с ней несколько галантен, просто от чистой скуки, просто чтоб внести хоть какую-то искорку в ее жизнь. Мое поведение никак нельзя было назвать похотливым. Сексуальные мысли рождаются в ее голове, а не в моей.

– Вполне возможно, что так оно и было, – снова безразлично пожала плечами Заа, – а почему бы и нет? Ты сильный и уверенный в себе молодой человек, и впечатлительная молодая женщина вполне может посчитать тебя соблазнительным, – Заа обвела взглядом помещение, – Эти апартаменты не роскошны, зато не дорогие, а точнее бесплатные. Так как ты отказываешься платить за постой, то это тебе вполне должно подойти.

– Ты хочешь использовать мое согласие заплатить, как доказательство того, что я остался здесь по своей воле. Но это вовсе не так. Я здесь в качестве пленника.

– А ты забыл наш договор?

– Договор? – непонимающе посмотрел на нее Глауен, – Его условия были настолько расплывчатыми, что их можно считать бессмысленными. Ни этот, так называемый, договор, ни какой-либо иной не имеют силы, когда они заключены между пленником и его тюремщиком.

Заа рассмеялась, ее смех оказался неожиданно приятным – как звон стеклянных колокольчиков, тронутых бризом.

– В стране Лативлер такие договоры имеют странную и определенную силу, особенно в отношении обязательств пленников.