Станцуй со мной танго

– Все?

– Да, - он не хотел, чтобы по заводу пошли слухи, что директор затребовал дело Глафиры Глазуновой. Хотя на дворе был век мессенджеров, корпоративных сетей, CRM и прочих наворотов, облегчающих обмен информацией, отдел кадров «Стройдома», откуда высокомерно поглядывал на остальных один из самых продвинутых HR-менеджеров, кропотливо собирал бумажные эквиваленты личных дел, где каждый работник от руки заполнял анкету, усиленную вопросами по специальности.

– Вы можете просмотреть файлы-копии, у вас есть доступ по сети к папке отдела кадров.

– Нет, нужны оригиналы, – Скворцов не раз убеждался, что на копиях бывает трудно рассмотреть фотографии, которые по старинке вклеивались в правый верхний угол личного дела.

Когда документы легли на стол, Леонид поднялся и закрыл за Неллей дверь. Ему нужна была тишина. Прежде чем открыть папку, досчитал до десяти. И не потому, что волновался. Наступал один из интереснейших моментов его жизни – сейчас он разгадает тайну, мучавшую его с августа.

Скворцов вздрогнул от неожиданности, когда тишину разорвал звонок из приемной.

– Я занят! – гаркнул он.

– Ваша мама… - успела сказать Нелля.

– Я сказал, занят!

За дверью секретарь что-то торопливо заговорила.

Дело Глазуновой было вторым. Перевернув пластиковый файл с наклейкой «Агута М.С.», Леонид закрыл глаза. Сердце билось о ребра с упорством солирующего барабанщика группы Рамштайн.

Через час Нелля, обеспокоенная долгим молчанием Царя и вконец задерганная королевой-матерью, решилась приоткрыть дверь и заглянуть в кабинет.

Босс лежал на ковре, раскинув руки.

– Аллах милосердный!
– прошептала женщина и медленно обошла Скворцова. Присела на корточки, чтобы пощупать пульс. Коленки предательски щелкнули, и «мертвец» открыл глаза.

– Леонид Сергеевич, вам плохо?

– Нет. Мне хорошо.

– Ну, тогда я пошла? – Нелля показала пальцем на дверь, за которой опять разрывался телефон.

– Идите. Вы свободны, - когда личный секретарь директора поднялась и развернулась к выходу, добавил: - Можете всю неделю не приходить на работу. Я буду на заводе...

***

– Глашка, ну как ты могла? – после йоги Виолетта затолкала давнюю подругу в душевую. Лора осталась стоять «на стреме», давая возможность поговорить без свидетелей.

– Сама не знаю, - Глафира виновато опустила голову. – Со мной впервые такое. Даже Глебу, который был настолько горяч, что у меня дымилась парта, позволила дотронуться до себя только после свадьбы, а тут как прорвало. Наверное, на меня музыка подействовала. И запах… Знаешь, как он обалденно пахнет? Меня сразу унесло… В нирвану… - услышав вздох Виолетты, спросила, ища в глазах подруги ответ: - Сильно Александра Михайловна злится?

– Да уж, - Вета облокотилась о кафельную стену и сунула руки в карманы джинсов. – Натворила ты дел. Не знаю, позволит ли теперь Звонцова своими больными заниматься.
– Увидев, как сильно раскаивается Глафира, хмыкнула: - Да я и сама виновата. Пошла у тебя на поводу.

– Что теперь будет?

– Как говорит тетя Саша «Не дрейфь подруга, прорвемся». Мой рот на замке. Если ты не захочешь, Скворцов никогда не узнает, кто в первый же вечер знакомства делал ему минет.

– Вета, тише! – Глаша ударила подругу по плечу, а та сделала шаг навстречу и крепко обняла Глазунову.

– Ну что? Выяснили отношения? – в душевую сунула нос Лорка. – Или вы сюда пообжиматься зашли?

– Нет, мы о пользе и вреде минета поговорили.

– Фу! – скривилась Лариса.

– Ну да, - кивнула Глаша, - тебе всей прелести такого любовного акта не понять.

Август выдался мягким. После холодов предыдущих месяцев лето словно смилостивилось и позволило снять надоевшие куртки.

Захотелось надеть босоножки на высоком каблуке, цветастое платье и посидеть в каком-нибудь открытом кафе.

Виолетта, оставшаяся после расставания с Глашки с Глебом не только личным психологом, но и близкой подругой, сама позвала сходить куда-нибудь. Кафе «Веранда» подходило под настроение как нельзя лучше.

Стеклянные столики и плетеные кресла, огороженные деревянными перилами со стоящими на них горшками с незамысловатыми цветами, купола огромных зонтов, оборки которых плясали от ветра, легкая музыка и беззаботный смех – что еще нужно для того, чтобы чувствовать себя свободными и счастливыми?

Однако счастья в этот вечер было отмерено не всем.

Звонок Александры Михайловны прокричал, что на свете существует душа, требующая немедленной помощи.

– Танго? Вы хотите, чтобы я за два дня научилась танцевать танго? – Виолетта улыбнулась застывшим в недоумении подругам. Те давно привыкли, что доктор Звонцова отсылала к ней своих подопечных. Случалось и такое, что опеку над «хворым» брали все трое - их давнее увлечение йогой позволяло вытащить «на свет» человека, погрузившегося в пучину болезни. Без фанатизма и с пользой для ума и тела.

Именно йога упорядочила Глашкино мировоззрение и сделала ее фигуру лучше. Небольшие, но для придирчивого женского глаза всегда заметные жировые отложения исчезли, уступив место гладким мышцам и упругой коже. А что говорить о гибкости? Даже в школьные годы Глафире не удавалось встать на голову или выгнуться мостиком. А тут, пожалуйста, и осанна гиены, и молящегося воина, и кобры, и многие другие позы, что имели загадочно звучащие названия и способы скручивания.

– Александра Михайловна, ладно, возьмусь. Но только потому, что Скворцов ваш родственник, - Виолетта вздохнула.
– А нельзя использовать какой-нибудь другой танец? Может, вальс? Его я худо-бедно изображу. Нет? Окей, - еще раз вздохнула.
– Присылайте фотографию.

Услышав фамилию «пациента», Глаша не особо напряглась. Мало ли на свете Скворцовых? Но когда ей передали телефон, с экрана которого смотрел, сведя брови к переносице, ее босс, она завизжала.