Стану ему женой. Ребенок от монстра

Он повалил меня на кровать.

Пиджак распахнулся, открывая тело, и Андрей лег рядом, с наслаждением целуя шею и грудь — без прежней страсти, но со вкусом, словно пытался меня распробовать.

Я отдалась его рукам и рту, ласкала в ответ. Мы соскучились друг по другу. Возились, лохматые и разнеженные, покрывая друг друга сладкими поцелуями.

«Ты теперь со мной…»

С ним я действительно, как за каменной стеной. Нечего и некого бояться. Андрей оказался сверху. Привстал на руках, и я расстегнула рубашку.

Провела ладонью по телу: начиная с напряженной груди и заканчивая дорожкой волос над ремнем. У него легкое, но гармоничное сложение, с хорошим рельефом, который так понравился мне когда-то, как художнице. Я не только любила это тело, я им любовалась.

Меня не каждая бы поняла.

Многим девушкам Андрей казался бы пугающим: из-за шрамов, асимметрии — этого своего уродства, из-за выражения глаз. Андрей не из мажоров. Он не простой человек, и не упакованный бизнесмен, с которым легко и интересно. Когда я в первый раз узнала о нем правду, меня трясло в истерике. Но человека любят целиком — и хорошее, и плохое, иногда вопреки всему. Я узнала, каким он может быть, и влюбилась в него за это.

Он снова возбудился: полностью голая, я лежала на его собственном пиджаке как развернутый подарок. Он мог снова мной овладеть, как делал много-много раз, когда я была наивной и глупой и с трепетом отдавалась ему, когда он приходил…

— Я опять залечу, — предупредила я, улыбнувшись.

Было интересно, как он поступит?

Наша дочка была нежданной.

Он предложил аборт, но затем смирился с моим решением, заботился обо мне и Ане, когда она родилась.

И все-таки интересно…

Есть женщины, которых любят и боготворят. Женщина-муза, женщина-мечта. Такой для него была Дина. Он ею бредил, в забытье звал по имени прямо при мне. Я знаю, что он ее любил.

И она тоже — неприступная, любящая другого, но оплакивала его и от всех прятала слезы. Я помню это. Дина знала, что жизнь с таким, как он, всегда заканчивается болью и разочарованием. Без исключений. Не каждая бы согласилась жить с монстром.

А есть женщины для семьи и дома. Женщины, которые рожают, любят, отдают самое дорогое любимому и ничего не просят взамен. Может быть, для Андрея я такая?

Он не ответил: наклонился, поцеловал в губы, затем встал с кровати, и вышел в коридор.

— Презерватив есть у кого-нибудь?

Я закрыла глаза и залилась краской.

Вот и узнала.

С легкой улыбкой ждала его. Почувствовала, как проминается подо мной кровать, но не открыла глаз.

Наощупь нашла его губы, открываясь навстречу. Ощутила, как он раздвигает мне ноги, одну забрасывая на локоть — такие знакомые движения, словно не было полутора лет и мы только вчера трахались на широкой тахте.

С первого же проникновения в венах вспыхнул огонь, словно мы продолжали то, что случилось в кладовке. Я застонала, обхватив его ногами.

Еще, еще, еще…

Секс с ним доставлял невероятное наслаждение, на самом примитивном уровне. Я думала раньше, это по неопытности, у меня было мало мужчин, и он затмил всех. Но было что-то в нем самом страшно возбуждающее, чего в других я не встречала.

Я открыла глаза: он трахал меня, смотря в лицо: на мое удовольствие, заставившее открыть рот, и закатить глаза в экстазе.

Красивый. Сильный. Как было приятно вести ногтями, оставляя алые следы, по напряженным плечам. Мышцы под податливой кожей были твердыми, как камень.

Я выгнулась под ним, волосы разметались по постели.

Он еле сдерживался: лицо сосредоточенное, по лбу выступили капли пота. При каждом толчке я выдыхала на грани стона. Он все сильнее бился мне в бедра, пока, наконец, мы не нашли общую точку слияния.

— А теперь нужно в душ, — прошептала я, когда всё закончилось.

Мы оба были потные.

Андрей расслабленно сопел мне в плечо, но тут резко встал и подхватил меня на руки. После секса мужчины так любят демонстрировать силу: в душевую кабину он отнес меня на руках. Целуясь, мы вымыли друг друга, стирая наши запахи. Когда я вышла, на краю постели скромно лежала стопка одежды. Я разворошила ее: женский тонкий халат, футболка, джинсы и даже трусы. Мне принесли одежду.

Я безумно хотела к Ане. Пока мы с ее отцом милуемся, ребенок совершенно один. Разнеженность и расслабленную эйфорию как ветром сдуло.

Андрей заметил, что я помрачнела.

— Что такое?

— Можно мне позвонить? — я присела на кровать, надевая трусы.

Андрей вытащил из скомканного на кровати пиджака телефон, но сразу не дал.

— Зачем?

— Позвоню охране, — я пояснила. — Анечка у них.

Андрей чуть заметно улыбнулся, то ли простая вежливость, то ли приятно слышать имя дочери.

— И что ты ему скажешь?

Я прикусила губу: об Андрее говорить нельзя, а как я все объясню? Меня похитили у всех на глазах, тут я появляюсь и прошу дочь обратно, отказываюсь от рейса в Пекин и странно оправдываюсь. Ребенка мне не отдадут.

— Что-нибудь придумаю.

— Скажи, что сбежала, — предложил он. — Попробуй узнать, где девочка. Остальное я сделаю сам.

Пока я набирала номер, сбиваясь и попутно его вспоминая, затуманенными глазами Андрей смотрел на меня.

— Какая она? — вдруг спросил он.

Я улыбнулась, жалея, что с собой нет телефона — показала бы фото и видео с Аней, где мы гуляли в парке.

— Она… она очень милая, Андрей. Похожа на тебя. Ты должен ее увидеть…

Градов мгновенно снял трубку — во время первого же гудка. Наверное, ждал звонка после похищения.

— Это Лена, — предупредила я. — Меня… меня отпустили. Где Анечка?

Сначала я хотела сказать: сбежала, но передумала. Это вызывает ненужные вопросы. Андрей включил громкую связь, чтобы слышать охранника.

— Где вы? Мы вас заберем. Что они хотели от вас?

— Это действительно были люди Глодова и меня искали из-за Андрея. Расспросили об убийстве и сказали, что я могу идти, — легко соврала я. — Как там Аня, плачет, она испугалась?

Градов выдержал паузу. Сомнения стали физически осязаемы. Но у меня был уверенный голос и натуральное беспокойство за дочку.