Старая развилка

— У моих отцов была одна жена. Так получилось, что… В общем, лучше так, чем делить, потому что делёж легко может закончиться чьей-то смертью. Когда-то в мире вполне допускалось многоженство, ну, или многомужество. Почему же сейчас, когда мир строится заново, не принять правил, облегчающих выживание? Ты против?

Она уставилась на ППшера с искренним интересом.

Ничего не оставалось, кроме как отвернуться и чертыхаться себе под нос. Наверное поэтому ППшер первый увидел мелькнувшие в зарослях силуэты. Подскочил.

Галя почти выпала из кустов. Дикими глазами уставилась на Кильку и тут же бросилась ей на шею. Даже пыталась что-то сказать, но разобрать среди всхлипов и невнятного бормотания ничего не удалось.

— Все хорошо, — негромко говорила Килька, поглаживая её по спине. — Все закончилось. Не все же мне тебя спасать…

Степан броситься обниматься не рискнул, потому с большим подозрением изучал братьев. В ту ночь он порывался идти спасать Кильку вместе с ними, но те его намерений даже в расчет не приняли, просто отмахнулись от предложения, как от детского лепета и отправили с вещами и Галей в ближайший городок ждать возвращения спасательной экспедиции. Этого Степан простить не мог. Ронька с удовлетворением подумал, что ему хотя бы хватило ума где-то припрятать вещи и не притащится вместе с ними.

Только когда Галя немного успокоилась и, вытирая глаза, опустилась на траву у костра, Степан подошел к Кильке ближе и вдруг замер, с испугом уставившись на ее лицо.

— Что это?

Она дерганым движением провела пальцами по порезам на щеке.

— Поцарапалась о ветки по дороге.

Сказано было таким тоном, что уточнять подробности никто не решился. Больше Степан не нашелся что сказать, поэтому неловко кивнул и отошел.

* * *

Карта лежала прямо на траве, так чтобы всем хватило места собраться вокруг и собственными глазами посмотреть на то, что показывала Килька.

— Думаю, они искали только недалеко от города, времени на большее просто не хватило. А поселение дальше на север, где-то тут, — тонкий палец ткнул выше трассы, которую они собирались обойти по петле.

Кусок поверхности, совершено ничем не отличающийся от остальной. Тончайшие линии дорог, крошечные домики, прозрачные границы леса.

— А почему не тут? — Ронька показал западнее.

— Видишь, тут довольно близко город какой огромный был? Один из самых крупных в стране. Значит, его по-любому выжгли, значит и вокруг ничего живого нет.

— Ясно…

Килька осмотрела окружающих, почему-то останавливаясь на Степане с Галей.

— Я не знаю, что сейчас для вас безопаснее… Но нужно найти этих людей. Те, пришлые… они вернуться. Рано или поздно они их обнаружат, — прервала Килька неловкое молчание. — Я пойду на север, надо предупредить… Больше не знаю, что сказать.

— Что тут говорить, — ППшер лежал рядом на боку, подперев голову рукой и лениво рассматривал рисунки на поверхности. — Все просто. Кто хочет — идет с нами, кто не хочет — не идет.

Степан насупился. Это выражение «с нами» ему совершенно не понравилось. Что они уже о себе возомнили? Думают, вытащили Кильку из плена и теперь имеют полное право говорить «с нами»? Да он и сам бы справился, если бы ему дали хоть один шанс! Они специально помешали… Не терпят соперников, как два петуха в одном курятнике. Степан уже вовсю дал волю воображению, где оба брата обросли перьями и ходили по поляне, выпучив глаза, но на самом интересном месте его бесцеремонно прервали.

— Не вижу никакого выхода. Мы пойдем все, — жестко сказала Галя.

Степан вдруг понял, что от него ответа не ждут. После Галиных слов Килька резко кивнула и подвела черту.

— Тогда готовьтесь. Мы пойдем быстро. Очень быстро!

* * *

Деревня просыпалась, зевала, нежась под розовым рассветом и готовилась ко дню, полному работы, света и свежести.

Люди просыпались вслед за ней.

Сашка околачивался у хлева, где Настасья Алексеевна доила корову. Делал вид, что проверяет, все ли дела сделаны, не забыл ли чего? Хватит ли животным воды? Не дует ли из щелей? Трава не слежалась ли? Не сопрела?

Женщину он такими наивными маневрами, понятное дело, не провел. Когда она вышла с ведром в руке, на две трети полным парного молока и увидела Сашку, то довольно улыбнулась, будто заранее знала, что его тут найдет. А может и знала, ведь так или иначе он околачивается поблизости каждый раз во время дойки.

— Пошли, налью, — предложила добрая душа Настасья Алексеевна, не дожидаясь просьбы. Знала, как он не любит просить. Примерно так же сильно, как любит парное молоко. Ровесники посмеивались — шестнадцатый год парню, а он спать не ложится, не оприходовав кружку-другую. Но и пусть, главное мама понимает и не смеется.

Мама… так Настасью Алексеевну Сашка звал только про себя. Заставить произнести это слово вслух ни разу не смог, но даже сказанное внутренним голосом оно мягко стискивало сердце нежностью и любовью.

Молоко в кружке — теплое, сладкое, живое — почти закончилось, когда прибежали мальчишки, которые обычно околачивались у края дороги, там, где деревня перетекала в поля. Там где густая стена кустов, в которых удобно играть в прятки и извилистый ручей, послушно несущий на своей спине кораблики из бересты.

— Дядя Олег вернулся, — наперебой затараторили, — с ним только Одноухий, а Петьки нет! Зато девку какую-то привели. Сказали старшего звать, — галдели, старательно перекрикивая друг друга.

Не сразу даже удалось сообразить, что случилось. Сашка изумленно вздохнул. Чужачка… Настоящая чужачка! Живая! Дожидаться, пока выйдет староста Покляк, Сашка не стал. О каком терпении может идти речь, когда староста пойдет неторопливо и важно, как подобает его возрасту и положению. Его… А вот Покляка Сашка не мог назвать отцом даже про себя. Хотел, но не мог — слишком хорошо помнил своего родного, настоящего, того что пять лет назад погиб, давая остальным возможность жить дальше.

Пару недель назад Олег с двумя помощниками ушел в западный лес искать места, где водились бобры, лисы и кабаны. Так что, разумно предположив, что вернулся Олег той же дорогой, Сашка припустил на запад. Дома так и мелькали, принесшие небывалую весть мальчишки бежали где-то позади, безуспешно пытаясь его догнать. В другое время Сашка с удовольствием включился бы в игру, но сейчас было не до того — он хотел успеть вовремя, чтобы не пропустить появления чужачки. И успел… пусть не первый, но в числе первых. Так разогнался, что даже выскочил вперед всех, кто уже стоял у крайнего забора, смотря сквозь редкие кусты на ранних гостей.