Старомодное будущее
Шрифт:
– Послушай, ты всего лишь одна маленькая девочка, - взялся увещевать ее Старлитц.
– Ну и что? Они переловят всех этих глупых шлюх, мужчин и женщин, пока те будут валяться в пьяном ступоре. Полицаи наденут на них наручники, тем все и кончится. Но не на меня. Я буду сражаться. Я буду стрелять.
Может, меня убьют, может, меня схватят живьем. Тогда мне просто придется жить в маленьком каменном домике. Совсем одной. Долгое, долгое время. Но я этого не боюсь! У меня есть мои убеждения. Я была права! Я не боюсь.
– Знаете, - весело сказал Хохлов, - если мы возьмем моторку, через три часа мы можем быть уже у побережья Дании.
Водяная пыль летела
– Надеюсь, в Дании нам не слишком часто придется проходить через паспортный контроль, - озабоченно сказал Хохлов.
– Паспорта не проблема, - отозвался Раф.
– Не для меня. И не для моих друзей.
– Куда мы направляемся?
– спросил Хохлов.
– Ну, возможно, затея с аландским офшорным банком была несколько преждевременна, - раздумчиво произнес Раф.
– Я провидец. Я всегда на двадцать лет опережаю время - но сейчас, возможно, всего на двадцать минут.
– Раф вздохнул.
– Чудесная девушка эта Айно! Она так мне напомнила.., ну, столько было чудесных девушек... Но мне следует пожертвовать моей привычкой ударяться в поэтические мечты! В этот трагический момент мы должны перегруппироваться, мы должны обеими ногами твердо стоять на земле. Ты со мной согласен, Хохлов? Нам следует отправиться в единственное место действия в Европе, которое гарантирует прибыть.
– В бывшую Югославию?
– с готовностью спросил Хохлов.
– Говорят, из Белграда можно бесплатно позвонить по телефону куда угодно во всем мире. Используя валюту, которой больше и не существует-то вовсе!
– Там очевидный потенциал, - продолжал Раф.
– Разумеется, это требует дельцов, умеющих приземляться на ноги и сухими выходить из воды. Людей действия. Лучших на своей стезе.
– Босния-Герцеговина, - выдохнул Хохлов, поднимая раскрасневшееся лицо к новому, без устали поднимающемуся солнцу.
– Новый фронир! Что скажешь, Старлитц?
– Думаю, я какое-то время просто пооколачиваюсь тут и там, - отозвался тот и зажал себе нос большим и указательным пальцами.
Внезапно и без дальнейших слов он перевалился спиной за борт в темную воду Балтики. Через несколько кратких мгновений он уже исчез из виду.
Священная корова
Он проснулся в темноте под мерный стук рельсов. Широкие незнакомые ландшафты, огромные, как детские сны, рокотали позади его отражения в стекле вагона.
Джеки пригладил спутанные волосы, неловко потянулся, вытер усы и подоткнул железнодорожное одеяло под шелк пижамных штанов. Через пролет от него, растянувшись в креслах, тяжелым сном спали двое членов его команды: звукооператор Кумар и кинооператор Джимми Сурай. У Сурая была заткнута за ухо незажженная сигарета, тонкая золотая цепочка на шее повисла под неудобным углом.
Прима группы, Лакшми Малини по прозвищу Искорка, пришла по проходу, бледная, покачиваясь, завернутая в сувенирный плед, как в сари.
– Проснулся, Джеки?
– Ага, деточка. Вроде бы.
– - Так он тебя разбудил, да?
– объявила она, хватаясь за его кресло. Вот тот жуткий удар, да? Этот дурацкий крен, прах его побери. Нас чуть с рельсов не скинуло.
– Ты бы села. Искорка, - предложил он запоздало.
– Десятки погибших, да?
– сказала она, садясь.
– Звезды, режиссер, съемочная группа погибла в дурацком трагическом инциденте на дурацких английских железных дорогах. Я уже вижу заголовки в этой дурацкой "Стардаст".
Джеки потрепал ее по пухлой руке,
нашарил свой саквояж, достал портсигар и закурил. Газировка попросила затянуться и вернула сигарету ему. Вообще-то она не курила.Плохо для голоса, и для танцев тоже дыхание сбивает. Но после двух месяцев в Британии она у всех стала стрелять затяжки.
– Нам не грозит гибель в поезде, - сказал ей Джеки с улыбкой.
– Мы киношники, лапонька, и нам суждена иная смерть. Налоговики нас задушат., Джеки смотрел, как за окном грохочет старая железнодорожная платформа в призрачном сиянии тумана. Пара англичан, закутанных до самых глаз, сидела на чемоданах с непроницаемостью сфинксов. Джеки они понравились.
Местный колорит. Отличная атмосфера.
Искорка не унималась:
– И ты думаешь, Джеки, это мы хорошо придумали?
Он пожал плечами:
– Жутки старые железные дороги, милая, но они, англичане, очень медленно воспринимают жизнь.
Она затрясла головой:
– Джеки, эта страна...
– Ну-ну, - сказал он, приглаживая волосы.
– Зато здесь до смешного все дешево. Четыре пленки в коробке по цене одной натурной съемки в Бомбее.
– А Лондон мне понравился, - смело заявила Искорка.
– И Глазго тоже. Чертовски холодно, но не так уж плохо. Но Болтон? В этом дурацком Болтоне никто не снимает фильмов!
– Бизнес, лапонька, - сказал он.
– Необходимость снижения производственных издержек. Количество рупий на метр снятого материала...
– Джеки!
– перебила она.
Он хмыкнул.
– Ты мне лапшу на уши вешаешь, лапонька.
Он покачал головой:
– Верно, девонька. Джеки Амар никогда не экономил на своих сотрудниках. Пойди поспи, красавица. Чтобы завтра быть красавицей.
Джеки своим фильмам названий не давал - перестал после первых пятидесяти. В бомбейской студии сидела для этой цели целая орава негров-писателей, держа под рукой словарь рифм языка хинди. Джеки учитывал свои кинематографические шедевры по номерам и кратким пересказам в блокноте искусственной кожи, с золотым обрезом и вынимающимися страницами.
Фильм "Джеки Амар Продакшн № 127" был его первой картиной в веселой старой Англии. Номер 127 снимался на складе в Тутинд-Беке, и на несколько часов еще арендовали лондонский Тауэр. Фильм был приключения-детектив-комедия о паре неудачливых эмигрантов (Радж Ханна и Рам Ханна), которые придумали план, как выкрасть алмаз "Кох-и-нур" из сокровищницы Короны Англии. Почти все время братья Ханна были пьяны. Искорка, снимаясь в паре танцевальных номеров, в сценах объятий возмущенно жаловалась, что от них разит скотчем. Джеки отправил близнецов обратно в Бомбей.
Номер 128 был первым, где звездой стала открытая Джеки английская инженю, Бетти Чалмерс. Она пришла по объявлению, приглашавшему английских девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, с примесью индийской крови и определенными выдающимися телесными параметрами. Бетти играла экзотическую англо-азиатскую любовницу доблестного индийского военного атташе (Бобби Дензонгпа), который разрушает заговор японской якудзы - они хотят взорвать лондонский Тауэр. (От фильма № 127 остался приличный нащелканный в Тауэре метраж.) Местные актеры (они говорили по-английски, перевод на хинди субтитрами) играли недотеп-комиков из Скотланд-Ярда. В последней части Бетти красиво погибала, пронзенная отравленным дротиком ниндзя из духовой трубки - сразу после финального танцевального номера. Ее последние слова, произнесенные на хинди через пень-колоду, отдублировали в бомбейской студии.