Старомодное будущее

– Джеки!
– сказала она, открывая двери. Мокрые волосы она обернула полотенцем. Горячий воздух вылетел в прохладный коридор.
– Лапуля, я по телефону говорю. По международному.

– С кем?
– спросил он.

– С мужем.

Джеки кивнул:

– И как там Виджай?

Газировка скривилась:

– Господи, я с ним сто лет как развелась! У меня теперь муж Далип, Далип Сабнис, ты что, забыл? Честно, Джеки, ты иногда совершенно не от мира сего.

– Извини. Мои лучшие пожелания Далипу.

Он сел в кресло и стал листать бомбейский журнал фэнов Искорки, а она тем временем ворковала по телефону.

Наконец она повесила трубку и вздохнула:

– Ох, как я по нему скучаю. Что-то стряслось, да?

– Мой старший мальчик только что мне сказал, что я утратил культурную аутентичность.

Она сорвала с головы полотенце и уперлась кулаками в бока:

– Ох уж эта теперешняя молодежь! Чего они от нас хотят?

– Хотят настоящей Индии, - сказал Джеки.
– Но мы все сто битых лет подряд смотрели голливудские фильмы... у нас не осталось прежней души, понимать надо.
– Он вздохнул.
– Остались кусочки и обломки. Мы, индийцы, мозаичные люди, вот кто мы. Из цитат и римейков. Лоскутьев и лохмотьев.

Искорка лакированным пальчиком похлопала себя по губам:

– У тебя сценарий не ладится.

Он мрачно проигнорировал.

– Освобождение наступило уже черт знает как давно, но мы все еще одержимы этой дурацкой Британией. Посмотри на эту ихнюю страну - это же музей! А мы - мы еще хуже. Мы - раненая цивилизация. Найпаул был прав.

И Рушди был прав!

– Слишком много работаешь, - сказала Искорка.
– Помнишь тот исторический фильм, что мы снимали про Луну, да? Так это было глупее не придумаешь, лапонька.

Этот музыкантик из Манчестера, Смит, да? Который даже по-английски не говорит, блин. Я ни фига не понимаю, что он лопочет.

– Деточка, это английский и есть. Мы в Англии. Так они на своем родном говорят.

– Подумаешь!
– бросила Газировка.
– У нас по-английски говорят пятьсот миллионов! А у них сколько осталось?

Джеки засмеялся:

– Они учатся. Учатся говорить правильнее, как мы.
– Он широко зевнул. Черт, до чего тут жарко, Искорка.

Приятно. Совсем как дома.

– И эта еще девчушка, Бетти Чалмерс, да? Когда она пытается говорить на хинди, я от смеха лопаюсь.
– Газировка помолчала.
– Но умненькая и лакомый кусочек. Далеко пойдет. Ты с ней спал?

– Один только раз, - снова зевнул Джеки.
– Приятная девочка. Но очень английская.

– А она вовсе американка!
– торжествующе заявила Газировка.
– Индианка чероки из Тулзы, штат Оклахома, США. Ты в объявлении написал "индийская кровь", а она подумала - "индейская".

– Ч-черт!
– сказал Джеки.
– Нет, правда?

– Вот те крест, правда, Джеки.

– Блин.., и в камере она отлично смотрится. Ты никому не говори.

Искорка пожала плечами - слишком, быть может, небрежно.

– Забавно, как они все пытаются на нас походить.

– Печально для них, - заметил Джеки.
– Экзистенциальная трагедия.

– Я не про то, лапонька. Я про то, что для нашей домашней публики это будет действительно в кайф. Хохотать будут, кататься по проходу, хлопать себя по коленкам! Может получиться хороший фильм, Джеки. Насчет того, какие англичане смешные. Как они теряют аутентичность - как мы.

– Черт побери!
– восхитился Джеки.

– Римейк "Парам Дхарама" или "Гаммат Джаммата", только смешной - из-за английских актеров, да?

– В "Гаммат Джаммате" есть классные танцевальные номера.

Искорка довольно улыбнулась.

Голова Джеки озарилась вдохновенной мыслью.

– Можно сделать! Да, мы это сделаем! Черт, мы на этом состояние наживем!
– Джеки сложил ладони перед грудью и наклонил голову:

– Мисс Малини, вы - потрясающий соратник.

Она сделала "намаете":

– Рада служить, сахиб.

Он встал с кресла:

– Пойду прямо сейчас этим займусь.

Плавным и быстрым движением она встала у него на пути:

– Нет-нет-нет! Не сегодня.

– Почему?

– Хватит с тебя красных таблеточек.

Он скривился.

– Ты от них когда-нибудь лопнешь, Джеки-джи. Ты уже при каждом хлопке хлопушки подпрыгиваешь, как чертик из табакерки. Думаешь, я не вижу?

Он поморщился:

– Ты даже не знаешь, какие у группы трудности. Нам до зарезу нужен хит, и не сегодня, а вчера.

– Денежные трудности? И что? Не сегодня, босс, сегодня ни за что. Ты единственный режиссер, знающий мои лучшие ракурсы. И ты думаешь, я хочу остаться без режиссера посреди этого болота?
– Она нежно взяла его за руку.
– Остынь, да? Успокойся: Развлекись чем-нибудь. Тут же твоя старая подруга. Искорка, да? Смотри, Джеки-джи - Искорка.

Она выгнулась, положив руку на бедро, и одарила Джеки лучшим из своих взглядов искоса.

Джеки был тронут и отправился с ней в постель. Она прижала его к простыням, крепко поцеловала и положила его руки себе на груди, а покрывало натянула на плечи.

– Легко и приятно, да? Чуть понежимся, дай я сама все сделаю.

Она оседлала бедра Джеки, опустилась, чуть поиграла в танце мускулов, потом остановилась и стала пощипывать и царапать ему грудь с автоматизмом ведического искусства.

– Ты иногда такой бываешь забавный, миленький. Лишенный аутентичности. Я умею танцевать на барабане, умею вертеть задом и животом, и ты думаешь, я не умею вилять шеей, как натиамская танцовщица? Смотри, как я это делаю.

– Прекрати!
– попросил он.
– Смейся до, смейся после, но не в процессе.

– Ладно, милый, ничего смешного, только быстро и сладко.

Она стала над ним работать и через две божественные минуты выжала его как губку.

– Ну вот, - объявила она.
– Готово. Тебе лучше?

– О господи, и еще как!

– Полностью лишенный аутентичности, ты все равно чувствуешь себя хорошо?

– Только потому еще и жив род человеческий.

– Ну вот и ладно, - сказала она.
– А теперь, деточка, спокойной ночи и сладких снов.

***

Джеки с удовольствием поглощал плотный, хотя и несколько безвкусный завтрак из копченой рыбы и яичницы, когда вошел Джимми Сурай.