Старость аксолотля

В этом Иллюзионе глинный только Габриэль – Петрч, естественно, лишь приватный фантом, иллюзионный вдвойне. (Для цифровых онтологов настали тяжелые времена.) Вместе с собеседниками воспроизводится вся записанная обстановка; Агерре находится не столько в своей столовой, сколько в слегка эшеровской помеси столовой и того кабинета. Все это идет в иерархии Personal, так что Карла, естественно, ни о чем не догадывается. Агерре раз за разом воспроизводит запись, с тех пор как получил вскрытые файлы. Он ничего ей не сказал – но каждый раз глядя на нее, борется с этим желанием и с чувством вины (от которого у Стража нет ингибитора). И потому прячется за абсурдные тирады, неуклюжие шутки – или попросту упорно молчит.

– …когда мы говорили о Проекте SWING, – разглагольствует фрай Иван Петрч ОНХ. – Так в чем дело? Не понимаю.

Габриэль качает головой.

– Свингеры лишь наблюдают и считают. Вы планируете вмешательство.

– Не понимаю! – Петрч воздевает руки над головой. – У тебя претензии, что мы держали все в тайне? Мы держали это в тайне от всех! Сразу начались бы политические торги, паника в прессе, будто мы якобы «играем в Бога», какие-нибудь армагеддонические прогнозы, ксенотик высморкаться не может без того, чтобы не «нарушить равновесие вселенной». Это паранойя.

– Ты меня не слушаешь, Иван, – лорд Амиэль подтягивает широкие рукава, складывает руки на груди и вскользь смотрит на разноцветную ночь АС. – Ты говоришь, что эта программа уже закончила работу, что вы все посчитали и теперь ищете проходы в Отваяния в указанных локациях. Скажи, разве уже сам этот поиск не означает активных исследований, обстрелов потоками высокоэнергетических частиц? Допустим, вы правы – разве на их месте ты не поставил бы «у входа» стены сверхчувствительные детекторы? Они уже будут знать. Но вы хотите пойти дальше и вслепую вспороть Ваяние «входа»! Как думаешь, какова будет реакция постглиотиков, когда вы начнете разрушать их космос?

– Я же говорил – в панику удариться легче всего, – морщится Иван.

Габриэль громит его взглядом.

– Может, вы поверите хотя бы собственным прогнозам? Если это должно стать объяснением silentium universi, и вы заглядываете столь далеко в прошлое, то крайне маловероятно, что никто прежде не пытался войти в те тайные космосы. И как, остались от наших предшественников какие-то следы? Или, может, их засосало?

– Ты попросту боишься.

– А ты нет? Ты нет? Ведь если вы правы насчет тех аномалий в гравитационной структуре Млечного Пути…

– Правы. Они существуют. Кто-то Отваял фрагменты нашей вселенной.

– Может, Отваял, а может, и нет. Именно это я с самого начала пытаюсь тебе объяснить: у тебя слишком мало данных для столь далеко идущих выводов, и тем более для принятия на их основе решений о потенциально столь опасных действиях. Эти аномалии, если я правильно понимаю предпосылки Проекта REVUM, возможно, имеют иное объяснение. Возмущения движения могут быть вызваны не только изъятием масс, но также их добавлением.

Петрч, проходящий тем временем через разные фазы рассеянности и внешне уже почти не обращающий внимания на лорда Амиэля, поворачивается к нему и замирает на середине жеста, хмуря брови.

– Что ты, собственно, предлагаешь? Creatio ex nihilo? [191]

– Най, – Габриэль на мгновение колеблется. – Я недавно проводил кое-какие исследования глиофитов… Признаюсь, REVUM дал мне повод для размышлений, причем даже больше, чем вам. Почему вы не подумали о другой стороне медали?

191

Создание из ничего (лат.).

– Какой другой стороне?

– О том, что мы, наша вселенная – Отваяние изначальной вселенной постглиотиков. Это вполне объясняет аномалии, как места периодических утечек из нее.

– И где они? – насмехается Петрч. – Эти постглиотики? Если они Отваялись в наш космос? Гм?

– Посмотри в зеркало.

– Что?

– Вы носите их в себе. Моя гипотеза объясняет больше, чем ваша, в том числе все парадоксы, связанные с происхождением глии. Как получилось так, что она наличествует на разных планетах, один и тот же организм во всей вселенной?

– Ах, ультраконвергенция…

– Одно не исключает другого. Так может происходить до бесконечности: некоторые из аномалий фактически могут вести в «низшие» космосы. А мы находимся где-то посредине.

Иван качает головой.

– Какое-то гребаное дерево вселенных. Перегибаешь, Габриэль.

– Возможно. Если, однако, я прав… Насколько ты готов рискнуть? Ты разрываешь Устье, и посреди Млечного Пути взрывается Вселенная Глиофитов. И вы сами определили причину, по которой они бегут в собственные космосы: война. Ты можешь вообще представить войну, ведущуюся постглиотиками в масштабах вселенных? Мы внезапно окажемся на линии фронта. Расстояния нас не спасут, ведь даже для вас скорость света не предел. Вероятнее всего, нас раздавят одним макроопределением своего WarMaster'а, – Пайге глубоко вздыхает. – Возможно, я ошибаюсь, и принимаю это во внимание. Возможно, я не прав. Вероятность один к пяти. Или даже один к двадцати. Пожалуйста. Но допускаете ли вы возможность ошибки? Ведь стопроцентной уверенности у вас нет. В такой ситуации идти на подобный риск – чистое безумие.

Петрч ходит вдоль стены, левой рукой гладит мебель, открывает и закрывает ящики стола, мельком в них заглядывая, правой отмахивается от Габриэля, не глядя на него и строя замысловатые гримасы.

– Вот только я полностью уверен, – бормочет он.

– Что, снова гадание? Тогда подумай вот над чем: межклеточные импульсы в глие нульвременные, расстояние не играет роли – так что не существует и значения, из какой и в какую вселенную попала информация. Ваяние не является преградой.

Петрч смотрит на него.

– Что ты хочешь этим сказать?

Лорд Амиэль качает головой, разводит руками (рукава халата скрывают его ладони).

– Мне очень жаль, Иван, но у меня нет выхода, я должен сообщить Агерре.

– Майгод, ты же знаешь, что это лишь приведет к расколу и даст новые аргументы ксенофобам на Земле. Ничего хорошего от этого не будет.

Габриэль теряет самообладание.

– Да что ты тут мне святого из себя изображаешь! Ты решился на раскол, строя за спиной Ордена глиокомпьютеры. Теперь жди последствий. Это не игра, в которой в любой момент можно отмотать на пять сцен назад.

Петрч пожимает плечами и закрывает связь.

Лорд Амиэль еще какое-то время стоит у окна, уставившись пустым взглядом в ночь. Потом со вздохом садится в кожаное кресло у стеллажа, спиной к двери, нервно кутаясь в просторный халат, и обреченно машет рукой. Откинув голову на спинку кресла, он закрывает глаза. И когда начинает ругаться – Агерре не ждет итога этих молитв и выходит из Иллюзиона до того, как в дверях появляется Хамелеон.

С балкона бьет резкий свет, тень вдовы тянется до самого стола. Взгляд и мысли Фредерика на несколько секунд задерживаются на обтянутом гладкой материей юбки изгибе бедра Карлы. Неспособный к сексуальному возбуждению под ограничительными программами Стража, он тонет в море эстетических ассоциаций, порой весьма эксцентричных.