Старше

— Это было здорово, — я выдохнул, на лбу у меня выступил пот. Я схватил ее и перевернул на бок, наши конечности спутались, а тела переплелись. — Используй ноги.

Она тяжело дышала, обхватив меня руками, пытаясь обеими ногами повернуть мои бедра.

— Я думала, ты не танцуешь, — выдавила она, мое лицо прижималось к изгибу ее шеи.

Я замер на мгновение, прокручивая в голове ее слова, а потом мои мысли вернулись в спальню Джея.

Стопка компакт-дисков на наших коленях.

Ее ореховые глаза сверкают, завораживая меня, изменяя мою чертову ДНК.

Ты танцуешь?

Движение — это искусство. Движение — это свобода.

Она попыталась вывернуть мне руку, продвигаясь вверх по моему торсу, но я сохранил контроль.

— Ты думаешь, что мы этим занимаемся? Танцуем?

— Да. — Она тяжело выдохнула, борясь со мной за власть. — Мы только этим и занимаемся.

Шли минуты.

Разочарование постепенно одолевало ее, пока она билась подо мной, каждый вдох давался все тяжелее, каждый толчок, рывок и блок теряли свою остроту, когда эмоции брали верх над инстинктами и знаниями.

Мы сплетались, кружились, боролись.

Каждый дюйм наших тел был соединен, завязан в узел.

Она зашипела мне в ухо, когда я зажал ее ноги своими.

— Черт бы тебя побрал, — выругалась она, готовая сдаться. — Отпусти меня.

— Заставь меня, — поддразнил я.

— С меня хватит. Я сдаюсь.

— Ни единого гребаного шанса, — прорычал я. — Давай, Галлея, используй свой гнев. Продолжай злиться. Используй его против меня…

— Я злюсь, — выплюнула она в ответ, голос был приглушен моим плечом. — Я злюсь на тебя.

— Ты благодарила меня раньше. Готовила для меня, обнимала меня. Ты не казалась злой.

— Я чувствую и то и другое, — горячо возразила она. — Из-за тебя у меня внутри все перемешалось. Я не знаю, обнять тебя, задушить или поцеловать.

Меня обдало жаром.

— Да?

— Да. — Она фыркнула, ее ноги снова обхватили меня, а бедрами она попыталась перевернуть меня на спину. — Мне не нравится, что ты смотришь на меня, как на проблему.

— Так и есть. — Я заливал ее вновь вспыхнувшее пламя жидкостью для зажигалок, потому что она была сильнее, когда злилась и выплескивала ярость мне в лицо. — С тех пор как я впервые тебя увидел, ты была для меня проблемой.

Еще одно рычание.

Еще одна неудачная попытка взять верх.

— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. — Она сжала в кулак мои волосы так, что побелели костяшки пальцев. — Как будто ты имеешь право командовать мной, отдавать приказы.

— Тебе нравится, когда я это делаю.

— Нет, — прорычала она, выдыхая адское пламя.

Наша кожа покрылась потом, ее ногти оставляли следы на моей спине, когда она царапала ее.

Теперь она дралась грязно.

И я проклял это чертово шевеление в своих штанах, когда мой член затвердел, а бедра прижались к ее раздвинутым ногам.

Ее яростное рычание на секунду стихло до всхлипа, затем она собралась с силами и стала вырываться еще сильнее.

— Я ненавижу тебя, — прорычала она, прижимаясь к моей эрекции, что противоречило тому, как ее руки тщетно пытались оттолкнуть меня. — Ненавижу то, как ты со мной тренируешься, будто я тебе ровня, хотя ты всегда будешь видеть во мне только свою подопечную. — Она рычала, боролась, ее слова были едва слышны из-за испытываемого напряжения. — Дарование, которому ты можешь придать форму, чтобы поставить на каминную полку и ценить издалека.

— Там твое место. — Я сжимал ее задницу, пока ее ноги не разжались, и я опрокинул ее на спину, возвышаясь над ней, мои руки взлетели, чтобы поймать ее запястья. Я держал ее крепко, безжалостно, моя мокрая от пота грудь вздымалась напротив ее. Наклонившись поближе, я выдавил: — Как можно. Дальше. От меня.

Гнев угас, когда ее глаза вспыхнули, оказавшись прямо перед моими, а на красивых пухлых губах заиграла ухмылка.

— Ты хотел бы. Но ты не можешь держаться от меня подальше.

Прижавшись к ней тазом, я почувствовал, как ее влажное белье прижалось к моей эрекции, и проглотив свой стон, добавил еще больше лжи.

— Ты никогда не будешь для меня кем-то. Ты просто подруга моей дочери. Потерянная девочка, которую я встретил на вечеринке и которая пыталась обманом забраться в мою постель.

Она прижалась к моему твердому члену, наслаждаясь тем, как я вздрогнул.

— Это убивает тебя, да? — Она подняла подбородок. — Что ты хочешь трахнуть лучшую подругу своей дочери? Подростка, вдвое моложе тебя.

Моя хватка усилилась до синяков, на руках и кистях вздулись вены. Она пыталась добраться до меня, победить словами, и это у нее получалось.

Галлея опустила взгляд к моим губам и прошептала:

— Расскажи мне, что ты планировал сделать той ночью?

Моя челюсть застыла, мышцы окаменели. Одной рукой я зафиксировал ее запястья, а другой схватил ее за волосы, запрокидывая ее голову назад.

Она удивленно пискнула, глядя на меня.

Ожидая.

В ее глазах сверкало негодование вперемешку с желанием, когда она выдохнула мне в губы мою медленную смерть.

Я опустил голову, и наши рты почти соприкоснулись.

— Я же просил тебя никогда не спрашивать меня об этом.

— Мне все равно. Скажи мне.

— Нет.

Галлея изо всех сил пыталась вырваться, но ее сопротивление постепенно ослабевало, и вздох разочарования сорвался с ее губ. Я не ослаблял захват, и в конце концов она сдалась, рухнув на коврик, а я навис над ней.

— Расскажи мне, что ты хотел сделать со мной той ночью, — сказала она, и гнев рассеялся, сменившись убийственным любопытством. — Я должна это услышать.

Я почувствовал, что пересекаю желтую ленту.

Мои ноги коснулись меловых линий.

И я смирился со своим поражением, когда яд моего падения проник в кровь.

— Я бы привез тебя сюда, — мрачно сказал я, стиснув зубы, мой кулак все еще сжимал ее волосы. — И я бы узнал, какова на вкус твоя киска прежде, чем мы бы добрались до спальни.

Мы оба замерли.

Ее глаза округлились, а губы приоткрылись от резкого выдоха.

Я не мог поверить, что, черт возьми, сказал это.

Волна паники прокатилась по мне от осознания того, что я только что переступил черту и уже никогда не смогу вернуться обратно. Моя хватка на ее запястьях ослабла, защита рухнула.