Старше

Я не могла сказать, что произошло дальше, потому что была в шоке; все, что я запомнила, — это взгляд, который Рид бросил на меня с другой стороны тротуара: его волосы растрепались, глаза смотрели безумно, костяшки пальцев были разбиты в кровь. Он пристально смотрел на меня, и это говорило больше, чем он мог бы выразить словами.

Я прижала руку к груди, вцепившись пальцами в блузку цвета слоновой кости и запоминая быстрые, неровные удары своего сердца — мой собственный безмолвный ответ.

Этот мужчина только что рискнул всем ради меня.

Всем.

А я даже не принадлежала ему.

Несколько часов спустя мы с Тарой сидели на корточках на верхней площадке лестницы и сквозь перила наблюдали за разворачивающимся внизу спором. Мы были словно два любопытных ребенка, пытающихся украдкой взглянуть на Санта-Клауса, спускающегося по дымоходу. Мои пальцы сжимали кованые железные прутья, а Тара опустила голову на мое плечо, и мы прижались друг к другу.

Мы слушали и смотрели, дыхание перехватывало в горле.

— Не могу поверить, что ты это сделал, — процедила Уитни сквозь стиснутые зубы.

Они оба ходили по гостиной взад-вперед, вперед-назад. Забинтованные руки Рида были сцеплены за головой, свет от лампы на потолке падал на его разбитую губу.

— Этому куску дерьма досталось по заслугам.

— Ты спятил?

— Наверное.

— Тебе повезло, что тебя не арестовали. Тебя могли отправить в тюрьму, Рид! — Проведя рукой по волосам, она замолчала, затем скрестила руки на груди, и по ее щекам потекли реки туши. — И зачем? Тебе нужно было померяться с ним кто круче?

— Все было не так. Я защищал ее, — твердо сказал он. — Я бы сделал то же самое для Тары.

— Я защищаю Галлею. — Она прижала ладонь к груди. — Я. Я защищаю ее законным, ненасильственным способом. Даю ей кров, любовь и безопасность. — Ее взгляд был острым и пронзительным. — Это был неправильный способ.

— Ты поступаешь по-своему, я — по-своему, — ответил он.

— Ты себя слышишь?

— Четко и ясно.

Уитни недоверчиво фыркнула и уставилась на него с яростью в глазах.

— Ты избил человека чуть ли не до смерти возле роллердрома!

— Вряд ли это было избиение, но я оценил твою драматическую интерпретацию.

— Я не могу в это поверить. — Она снова принялась расхаживать по комнате, кружа вокруг него, в то время как Рид застыл на месте и опустил руки. — Ты учишь людей защищаться, а не нападать.

— Я защищал Галлею. Этот ублюдок покалечил ее.

— Он не представлял угрозы. Твои действия были варварскими и беспричинными.

— Его существование является достаточной причиной. — Рид стоял на своем, прищурив глаза. — Пока он жив, он будет представлять угрозу. И если он приблизится к моим девочкам на расстояние вдоха, он покойник.

Уитни медленно остановилась и замерла, в ее глазах мелькнуло любопытство.

— Твои девочки?

Мое сердце бешено колотилось, желудок скрутило.

Единственное, что было хорошего в этой ситуации, то, что мой отец не стал выдвигать обвинений.

Учитывая его судимость и то, что его только что выпустили из тюрьмы условно-досрочно, ко всеобщему шоку и отвращению, в его интересах было оставить все как есть.

Я была благодарна за это.

Но от того, что Рид скажет дальше, наши миры все еще могли сойти с оси.

Я затаила дыхание, сжимая ограждение так, что побелели костяшки пальцев.

Он опустил подбородок и резко выдохнул.

— Да.

Это было все, что он сказал.

Ни уточнения, ни лишних слов, ни контекста.

Уитни была умной женщиной, и я боялась, что она все поймет, а потом задушит нас обоих.

О чем он думает?

Мне хотелось дать ему пощечину.

Хотелось крепко обнять его и никогда не отпускать.

Сдавшись, Уитни одной рукой указала на входную дверь, а другой сжала переносицу.

— Тебе лучше уйти, — сказала она. — Остынь. Мы обсудим это позже.

ГЛАВА 21

Тара в своем нежно-голубом бальном платье целовалась с Джошем рядом со мной на диване, а друг Джоша, Нолан, ерзал слева от меня. Он был молчалив и пах лосьоном для искусственного загара и рыбными палочками, но я попыталась завязать с ним разговор сквозь чмокающие звуки с противоположной стороны.

— Ты любишь танцевать? — спросила я его.

Он потер нос и кивнул, оставляя между нами большую дистанцию.

— Конечно.

Значит, нас двое.

Кивнув несколько раз, я вернулась к молчаливому созерцанию стены, сопровождаемому желанием умереть.

Я позволила неловкой тишине повисеть еще несколько мгновений, прежде чем подняться и расправить гладкую ткань своего черного облегающего платья. В то время как Тара выглядела как диснеевская принцесса со сверкающей диадемой в волосах, мерцающим лосьоном на коже и огромной пышной юбкой с блестками, которая могла ослепить любого, я выбрала элегантный и утонченный стиль.

Мое платье было цвета обсидиановой ночи, с открытыми плечами и глубоким вырезом. Часть моих волос была собрана блестящей заколкой, а остальные золотистыми волнами рассыпались по обнаженным плечам. Я чувствовала себя красивой. Женственной. Макияж был неброским, если не считать яркой малиновой помады на губах. «Copperglow Berry», моя любимая. Она была на мне в ту ночь, когда я встретила Рида, поэтому не была уверена, была она благословением или проклятием, но она подчеркивала мой бронзовый оттенок кожи и придавала смелости моему в остальном сдержанному образу.

Входная дверь открылась.

Я повернулась.

И мое сердце остановилось.

Рид мгновенно заметил меня, его реакция была неконтролируемой — он замолчал и застыл в прихожей, не сводя с меня глаз. Тара была слишком увлечена поцелуями со своим парнем, чтобы заметить его, поэтому я ухватилась за этот интимный момент и погрузилась в него.

Его глаза были огнем.

Вспышкой молнии.

Тлеющими углями и нефритовым пламенем.

Он медленно провел взглядом по моему телу, и я увидела, как напряглось его горло и он с трудом сглотнул.