Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2

Все четверо учащихся Лицея почему-то синхронно выпрямляют спины, словно в одночасье проглотили ломы.

Интересно, че это с ними, как говорит Мартинес, когда никто не слышит.

– Я лично с тобой не враждовала, первой тебя не трогала, - равнодушно продолжает моя подруга.
– А ты с каких-то кочерыжек решила оставить меня без моего человека: я же своими глазами видела, как ты ему пяткой по яйцам чуть не попала. Он натурал, если что - могло выйти более чем печально.

– Это еще очень большой вопрос, насколько тут кто натурал, - неожиданно подает голос китаец, доселе молчавший.

Мартинес в ответ явно играет, но получается очень органично: она сводит брови вместе, выпячивает губы, картинно открывает глаза. Видимо, не удовольствовавшись только мимикой, она демонстративно присвистывает и добавляет:

– Знаешь, меня отец учил, что умный дураком притвориться может.

– Это к чему?
– с ноткой превосходства и как-будто равнодушно бросает хань.

– А вот наоборот еще никому никогда не удалось, - завершает цитату одноклассница.
– Рыжий - самый что ни на есть классический и стопроцентный натурал. Кусочек концентратора - его пожизненный физиологический предел, увы.
– Она переводит взгляд на охрану.
– Но мы готовы к любым исследованиям, обследованиям, скринингам, что там дальше по списку. Ежу голые жопы не страшны.
– Последнюю фразу она бормочет под нос, но получается не так чтобы тихо.

Все присутствующие ее слышат и на какое-то время скрещивают на ней неодобрительные взгляды.

– Вместе с тем, варианты есть всегда, - после многозначительной паузы Айя сверлит взглядом только японку.

Та не может видеть направленных на нее чужих глаз, но что-то такое все же чувствует, потому что находит силы пожать плечами:

– Ко мне сейчас тоже кое-кто приедет и тоже из титульных. Я тоже не сирота. Мои с вашими представителями уж как-нибудь договорятся и поверь, не в ущерб моим интересам.

– Я бы не была столь категоричной, - в своей национальной манере ухмыляется моя одноклассница.
– Ты просто не в курсе имен нашего подкрепления и не знаешь, что я хочу тебе предложить. Как скажешь, своя рука - владыка. Если ты так уверена, что твой глаз - мелочь, а страховка у вас проплачена с троекратным перехлестом - в принципе, мне тебе предложить нечего. Могу и сходить на три буквы, несолоно хлебавши. Раз я тебе не нужна и ты все отлично порешаешь, не глядя на имена и титулы.
– Она картинно вздыхает.

– Кто едет с вашей стороны?
– повторно прорезается китаец.

У него даже выражение лица меняется, насколько я могу видеть с этим зрением. Он тоже что-то лихорадочно листает в сети, что ли?

– А твое какое дело, мудила?
– удивляется латиноамериканка.
– С тобой никто не разговаривает. Если что, вся ботва вообще из-за тебя началась: народ более-менее нормально играл в эту вашу игруху первые минуты, пока ты саботировать не начал.
– Затем она поворачивается к японке.
– Суть, коротко. Хамасаки Инкорпорейтед имеют свои пакеты в том числе для медицинских восстановлений. Годится и на твой глаз, насколько я успела выяснить.

– У тебя такие широкие возможности?
– азиатка слабо улыбается в ответ.

Явно не верит.

– Есть кое-какие, - абсолютно серьезно не ведется на подначку Мартинес.
– Я прямо сейчас разговариваю параллельно с профильной лабораторией, причем в дочерней клинике. Да, Хамасаки не одни такие на рынке, но я смотрю - это действительно высококлассный продукт. Я не натуралка, пакеты работают, а техника не врет... Мне говорят правду, а я передаю тебе.

– Они хороши, никто не спорит. Но они и не единственные, - коротко то ли парирует, то ли дискутирует пострадавшая.
– И мне что-то подсказывает, что выбор клиники для моей терапии - такая мелочь в сравнении с потенциальным обвинением в ваш адрес!

– А в этом мире все и зависит от деталей и мелочей.
– Спокойно вроде как соглашается латиноамериканка.
– Если тебе восстановлялку воткнут на твою же родную базу, к которой ты привыкла - концентратор, имплант - то личность лечащего врача и оператора процесса будет значить уже больше. Одно дело - кто-то опытный и с набитой рукой, а другое - если попадется кто-то сразу после ординатуры. Ладно, тебе жить.

– Скажи что-нибудь новенькое, - предлагает японка.
– Не то, что я знаю и без тебя.

Она пытается выглядеть невозмутимой, но даже мне понятно, что Мартинес ее местами зацепила.

– Мне кажется, мы могли бы прямо сейчас, вне зависимости от дальнейших разговоров взрослых, оговорить индивидуального специалиста под тебя.
– Твердо выдает Айя.
– Его могут одобрить твои родители после того, как проверят мои данные. Я именно в этот момент на связи с нужным человеком и твоя титульная соотечественница, имеющая ресурс явно лучше вашего, это прямо обозначает. Не сочти за взятку; самая обычная попытка договориться. Она говорит, ты как японка ее понимаешь. Могу, в принципе, и иначе со всеми вами тут разговаривать, поверь; но у нас после драки вначале пробуют мирно.

– У тебя что, прям целые завлабы на связи?
– азиатка подпускает в интонации изрядную долю сарказма.
– Из Хамасаки Инкорпорейтед?

– Нет, зачем?
– легкое удивление в исполнении латиноамериканки выглядит ненаигранным, аристократичным и естественным.
– Скорее уж тогда собственница. Это Тика Хамасаки. Я думаю, лабораторию и конкретного специалиста будут определять в зависимости от твоего протокола лечения, то есть восстановления. Она просит передать, что готова предоставить свои варианты тебе лично - в случае твоей или твоих родителей заинтересованности. Решайте сами...

"...Круче ли вы, чем они" вслух не было сказано, но явственно между строк одноклассницы подразумевается.

На какое-то время в помещении виснет тишина. Даже охрана, похоже, приостанавливает свои невидимые дискуссии и изучает Мартинес.

– Это правда?
– пострадавшая по-прежнему не демонстрирует видимых эмоций, на делает это именно что чересчур старательно.

– А зачем мне тебя обманывать? Нас тут чуть не два десятка долбо*бов в комнате и я сразу всех честно предупредила - все пишу! Запись кладу на три сервера.
– Айя продолжает то ли возмущаться, то ли более чем убедительно это изображать.

С ее актерскими данными нельзя исключать никакого варианта. Мне иногда вообще кажется: она не только чувствует то, что хочет, а и может заставить себя хотеть то, что чувствует.

– С чего бы самим Хамасаки заниматься вами, мной? И вообще лезть в это все?
– несмотря на демонстрируемое олимпийское спокойствие азиатки, сам факт ее любопытства уже о многом говорит даже мне.

– Шутишь? Она - опекунша Седькова! Ну или скоро ею будет, как только оформит документы, - латиноамериканка пожимает плечами, будто говорит о заведомой мелочи.