Старый Свет. Книга 4. Флигель-Адъютант
Шрифт:
– Проклятье, – сказал я. – Как думаете, долго бы продержался нейтралитет империи после того, как всем стало бы известно, что вас убили анархисты? Те самые, которые до этого пытались подорвать изнутри могущество Тевтонского ордена, имеют огромную популярность на Сипанге и чуть ли не официально лобызаются с президентом Грэем? Тем самым Грэем, который месяц назад подал заявку на вступление в Альянс, под крылышко лаймов?
Царёв даже жевать перестал:
– Погодите-ка! – сказал он. – Под таким углом я на всё это и не смотрел.
– Кошмар, правда? – Залпом выпив весь свой тинто ди верано, я встал и одёрнул китель. – Нужно перехватить Изабеллу
Глава 7
Товарищ Саламандра
Я и не знал, что в Саркеле так много любителей джаза. Огромная толпа осаждала филармонию, тщетно надеясь пробиться внутрь, хоть одним глазком поглядеть на заморское диво – Изабеллу Ли, золотой голос Сипанги.
Меня не интересовали места в зале, мне нужно было за кулисы, и потому после кафе «Каркассон» мы с Царёвым некоторое время ошивались в скверике у этого храма музыки, выискивая жертву. Она нашлась – тот самый седой деловитый мужичок в потёртом рабочем фартуке, с цигаркой в зубах. Иногда его зовут Петрович, иногда Кузьмич, иногда Николаич, но он совершенно точно имеется в каждом подобном учреждении и является незаменимым специалистом. Там подкрутить, здесь приколотить – филармония рухнет без такого человека.
И обычно такой человек не против подзаработать, тем более, если от этого никому не будет вреда. Ну что плохого может случиться, если он пропустит за кулисы журналиста и фотографа, да ещё и аккредитованного Имперским географическим обществом?
– Только, значицца, в неглиже артисток не фотографировать, и бардак в подсобке тоже, – погрозил он пальцем, пряча купюру в карман и поправляя картуз.
Так что в назначенный час мы с Царёвым просто обогнули всю толпу саркельцев и гостей города у парадного входа и постучали в небольшую дверку цокольного этажа. Прямо в лицо мне вылетело облачко табачного дыма, и хриплый голос произнёс:
– Давайте-давайте, значицца, пока тихо…
Мы прошли в пыльный полумрак закулисья. Как и многие старорежимные постройки, филармония была разгромлена при Ассамблеях, а теперь, при Новой империи, восстановили фасад и зрительный зал. Внутри, там, где не видит публика, всё пребывало в совершенно раздолбанном состоянии. В паркете пола не хватало дощечек, из балок торчали гвозди, одна из труб текла сквозь пропитанную жидким стеклом тряпку в подставленное под неё ржавое ведро.
– Отменно, – сказал я. – Обстановочка у вас…
– Фотографировать не смейте! – погрозил пальцем наш проводник.
– А то что – император увидит? – не сдержался Царёв.
– Ты императора не трожь! – нахмурился театральный работник. – За такое можно и в зубы! Величество, болезный, за нас страдает, а ты…
Брови Ивана поползли вверх, но он ничего не сказал.
– Там гримёрки, у этих дверей ждите, никуда не лезьте до конца выступления. Вон, слышите, она уже орёт, значицца, надрывается, как баба на сносях, Изабелла ваша. Сорок минут надрываться будет, потом уже, может, и уломаете её на это, как его… Энтервю! Она до денег шибко падкая, значицца, ей мэрия отвалила за концерт многие тыщщи!
Как будто он сам до денег был не падкий.
Мы ещё некоторое время шли по коридору и поднимались по винтовой лестнице. Оставив нас у фанерной двери, театральный мастер на все руки скрылся где-то под сценой, что-то починять и подкручивать. Я заглянул в дырку на месте замка и заморгал от неожиданности. Там, в довольно приличном коридоре с зелёной дорожкой, деревянными панелями и целыми
люстрами, стоял Мишаня! То есть охранников было двое, но второго я не знал, а Мишаню помнил ещё по Золотому острову. Отпечаталось его лицо в моей памяти – уж больно высокой была та лестница на пути к товарищу Шельге, у подножия которой мы с ним и пересеклись.Теперь исчезли последние сомнения – Саламандра продолжает работать с анархистами.
– Гроул, – сказал вдруг Иван.
– Что – гроул? – удивился я.
– Вот мужчинка этот сказал, что Ли там на сцене надрывается, как баба на сносях. А это гроул. Джазовый стиль пения. Она вообще большая молодец, талант.
– Ну да. Золотой голос Ассинибойна и всей Сипанги. Утопила целый пассажирский лайнер.
– Однако!
Мы слышали, как безумствует зал – едва смолкали звуки очередной композиции, как народ принимался орать, рукоплескать и стучать ногами. Это вам не рафинированная публика из кают первого класса. Это имперская провинция! Но стоило раздаться новой барабанной дроби, загудеть контрабасу, а Изабелле Ли взять первые ноты следующей песни, и устанавливалась тишина, чтобы потом снова взорваться бурей аплодисментов.
Кажется, джаз в империи обретёт вторую родину. Или третью? Откуда он вообще родом, с Южного континента или с Сипанги? Вот и Царёв ногой пристукивает в такт!
Наконец, концерт окончился. Долго кричали «Бис!» и хлопали, но музыканты один за другим покидали сцену и заходили в коридор с зелёной дорожкой, тут же меняясь в лице, теряя улыбки, ссутуливаясь, сбрасывая сценическую одежду и вваливаясь в свои гримёрки. Последней отпустили Изабеллу. Мадам Ли, как всегда элегантная и великолепная, прошествовала к своей гримёрке походкой королевы.
– Бурбон с содовой, Мишель! – проговорила она на лаймиш со своим неподражаемым креольским выговором. – Мне нужно четверть часа, и убираемся отсюда. Они меня выпили досуха.
В этот момент я толкнул дверь и появился в коридоре.
– Вы?! – Глаза Изабеллы Ли округлились, она схватилась за сердце. – Но как?
– Нам нужно поговорить, товарищ Саламандра.
– Тш-ш-ш! – Она дёрнулась. – Не смейте! Не здесь.
– А то что? – уточнил я, сунув руку в карман.
Дверь за моей спиной снова скрипнула, и появился Царёв.
– Погодите, но как… Не говорите только, что это… Не может быть, не может быть! – Певица замахала руками, как будто пытаясь отогнать рой мух. Однако ей удалось быстро справиться с замешательством. – Немедленно ко мне в гримёрку! Мишель! Прикажите подогнать автомобиль к задней двери.
– Там под сценой есть удобный проход, неприметный. Ведёт как раз к внутреннему дворику филармонии. Мишань, метнись, глянь – прямо в дверцу, откуда мы появились, потом направо. В балке гвозди, не расшиби башку, – сказал я. – Машину там вроде поставить можно.
Мишаня очумело посмотрел сначала на меня, потом на товарища Саламандру, дождался кивка и убежал. Изабелла открыла дверь в гримёрку, пропустила нас внутрь и грациозно устроилась в кресле.
– Ну, убивать вы меня не будете, по всей видимости, – проговорила она.
Всё-таки эта женщина была чертовски красива, несмотря на возраст. И в выдержке ей не откажешь – пережила она столько, что на десять жизней хватит.
– А вас и так убьют, мадам Ли. – Я уселся на диванчик, Царёв по своему обыкновению осваивал подоконник узенького витражного окошка. – И без нашего участия. Неужели вы думаете, что покушение на императора анархистам спустят с рук? Лежит бедный в больнице, страдает.