Стать его даас

Одна лишь ножка стула осталась мне опорой. Казалось, от возможного грохота при падении кто-нибудь прибежит, застанет за попыткой побега. Тогда мне точно не удастся в скором времени покинуть эту комнату.

Я начал раскачиваться. Раз, два… Ножка подъехала вперед, заставляя меня замереть. Положение оказалось шатким, напряженным, оставалось только капле пота со лба упасть и нарушить с трудом удерживаемое равновесие.

Раз, два… У меня удало…

Стул упал на пол, врезаясь ребром в пораненную руку. Я замычал от резкой боли, пронизывающей предплечье. Вся масса тела пришлась на бедную конечность.

Меня начало трясти. Пальцы сгибались и разгибались, но каждое движение отдавалось в плечо. Оттуда словно маленькими нитями вытягивали куски плоти, не возвращая те обратно.

Закричать бы в голос, это немного помогло бы справиться с болью. Но лишь сжатые челюсти и тихое мычание.

Слишком много времени я потратил на возвращение стула в исходное положение. И как только мне удалось сесть нормально, со стороны улицы послышался шум и несколько голосов. Мне пришлось перемещаться обратно в центр комнаты.

Оживленные разговоры и смех говорили только об одном — у них все удалось. Ко мне больше не приходил Люмен. Но зато кто-то заглянул в комнату, удостоверился в моем присутствии и расположился с другой стороны двери.

Необходимо было поспать. Но сон не шел. Рука напоминала о себе всю ночь, мысли возвращались к плану, который я предложил о’Охари, и возможным исходам вылазки этих приспешников Люмена.

Только под самое утро глаза налились тяжестью и сомкнулись.

— Ох, — выдохнул я, выплевывая воду со рта, которой окатили меня в лицо.

— Хватит спать, — отряхнул руки беловолосый, а затем еще поправив свой камзол.

Синий плащ был символом харра. Именно его сегодня надел Люмен, подобрав под него такого же цвета верхнюю одежду. Штаны и невысокие туфли были черного цвета. Я бы и не рассматривал вещи этого проходимца, но лучше так, чем без остановки ловить малейшее движение и эмоцию Киры, стоящей у входа.

— Давай, — обратился к той Люмен, отходя к окну и делая вид, что совершенно не следит за Ней.

Я настороженно посмотрел на Цветочек. Та больше никого не искала, целенаправленно двигалась ко мне, неся в одной руке поднос с едой.

Желудок жалобно заурчал, радуясь возможности наполниться и хоть немного поработать. Запахи прельщали, вызвали слюноотделение.

Но я лишь смотрел в Ее глаза, не отрываясь, не замечая здесь присутствия третьего человека.

Осторожный шаг по направлению ко мне. Синее платье слегка покачивалось, цепляясь за пол. Цветочку не шел этот цвет, да и все остальное тоже. Я никогда бы не позволил одеться таким образом. Стройность фигуры была подчеркнута, но корсет слишком сжимал талию. Грудь постоянно вздымалась, той не хватало места для нормального дыхания. Купленное нами оранжевое платье подчеркивало и украшало, заставляя замереть от восторга. А от этого мне лишь хотелось поморщиться и побыстрее снять с Нее эти неудобные лохмотья.

Кира поставила поднос на стул, что до сих пор стоял посреди комнаты. Она взяла в руку несколько фруктов и подошла ближе, собираясь накормить, как какого-то детеныша. И я бы не отказался. Но есть одно НО!

Здесь ничего не может быть просто так. Вчера принесли, сегодня. Заключенного обычно не кормят, а если и так, то проделывают подобное, как с низшим существом. Он должен чувствовать, насколько ценна подачка хозяев.

Я поджал губы, не переставая смотреть в Ее глаза. Их покрыл оранжевый налет, делая не такими красивыми, чужими. От близости Цветочка мне хотелось податься вперед, запустить руку в волосы, хотя бы дотронуться лбом к Ней и почувствовать привычный жар кожи. Пусть бы Кира заговорила со мной, рассказала какую-нибудь глупость, увлеченно махая руками, иногда улыбаясь и щурясь.

Так близко и настолько далеко.

Почему ты выбрала его?

Она не сказала ни слова, лишь кивнула головой, поднося ближе спелую желтую ягоду. В ответ Ей было отрицательное махание головой.

Я лучше буду верить, что Цветочек не знает о возможных побочных эффектах этой еды. Лучше так, чем разочароваться полностью. Мне не хотелось, чтобы человек, которому я готов распахнуть душу, смог наплевать туда и посмеяться в придачу. До последнего Кира останется моей, просто что-то пошло не так.

Ее глаза вдруг переметнулись вбок. Она нахмурилась, чего-то не понимая. Затем ягода была положена на мое плечо и оставлена там.

Затянувшееся молчание продолжалось. Никто не нарушал спокойствие в этой комнате. Меня так и подмывало спросить: зачем именно туда положила?

Послышался писк. Желтый фрукт упал на пол, медленно укатываясь к кровати.

— Что с ними не так? — обратилась Кира к стоящему у окна беловолосому.

— Не хочет есть, тогда останется голодным.

— Я не это спросила. Что с этими фруктами не так?

— Можешь взять поднос и раздать каждому в этом доме. Все нормально, не выдумывай. Иди, — указал Люмен непринужденным жестом руки на дверь.

Кира лишь пожала плечами и собралась послушаться. Но потом снова что-то вспомнила, подошла к беловолосому и чмокнула в щеку на прощанье.

Мои глаза подводили. Они видели то, чего не должны были. В который раз пришлось отвернуться и зажмуриться, не желая верить в происходящее.

Я сплю, это очередной нескончаемый кошмар. И пусть он длится слишком долго. Сон закончится, глаза откроются, а там будет моя Кира, которая не целует Люмена, не пытается накормить фруктами с какой-то примесью. В той реальности Цветочек останется навсегда моей.

Кира пошла к двери, остановившись возле нее. Я не видел выражение лица зверюги, не хотел вообще сейчас знать о присутствии монстра, отвернувшегося спиной и нежелающего когда-либо возвращаться обратно в мои объятья.

Послышался треск ткани. Синяя юбка зацепилась за гвоздь, торчащий в самом косяке. Образовавшаяся дыра хорошенько подпортила платье. Цветочек ухватилась за то место левой свободной рукой, а затем вскрикнула, приподнимая вверх трясущуюся ладонь. Поднос, удерживаемый ранее другой рукой, звучно ударился о пол.

Люмен подскочил к Ней, осуждающе покачал головой и вернулся обратно, не собираясь помогать в борьбе с зацепившейся тканью. Кира прижала трясущуюся конечность к груди, сжимая в кулак. Второй рукой Она быстро справилась с торчащим гвоздем и вскоре ушла, потирая левое плечо как раз в том месте, где мне болело сейчас больше всего.

Возможно, выбор Киры не повлиял на нашу незримую связь. Как вариант, Она и дальше чувствует мою сильную боль. Но есть и другое предположение — случайно ударилась в том же месте и это лишь совпадение.