Статьи

И военно-административные расходы возвышают дороговизну; стало быть, чем более таких расходов, тем более растет дороговизна, тем значительнее становятся такие расходы, тем опять более растет дороговизна и т. д. без конца. Вот круг, выйти из которого можно только уменьшением таких расходов. Вот почему мы и не можем не радоваться при мысли о том, что у нас уже сделано относительно очень много для уменьшения расходов по военной администрации. Это один из прекраснейших и благотворнейших подвигов настоящего царствования. Это одно из несомненнейших доказательств, что если общество наше уже пришло к сознанию о тягостности военных завоеваний и т. п., то такое сознание уже осуществляется, по мере возможности, нашим правительством. Вот почему, между прочим, мы уверены, что будущие бюджеты наши представят нам не увеличение, а возможное уменьшение военно-административных расходов. Такое уменьшение окажется тем благотворнее для России, что хотя оно и мало возможно без уменьшения количества войска, тем не менее не уменьшит, а напротив, только увеличит военное и политическое вообще могущество России. Основательность наших слов подтверждается, между прочим, тем, что, со времени воцарения Государя Императора Александра Николаевича, России более сочувствуют и доверяют, нежели когда-либо прежде, если, конечно, и не все правительства, то, без сомнения, все европейские и другие народы. Такое сочувствие и доверие тем понятнее, что если бы военные силы наши уменьшились даже вдвое против настоящего, то и в таком случае Россия была бы достаточно могущественна, чтоб иметь веский голос и силу в умиротворении мира и не уступать никакой другой нации первенства в этом отношении. Россия может легко овладеть таким первенством уже по одному правилу: res nullius cedit occupanti (вещь, никому не принадлежащая, делается собственностью того, кто первый овладеет ею), ибо, конечно, такое первенство ни в каком случае не принадлежит, например, Франции. Не трудно сделаться пугалом народов и государств, но еще легче и в особенности во всех отношениях выгоднее быть своего рода адвокатом их, тем легче, что для этого не нужно особенного дипломатического гения, а достаточно одного здравого смысла и желания добра. Что касается того, что, с уменьшением количества военных сил, может не уменьшаться военное могущество государства, то и в этом нет никакого сомнения, ибо, во-первых, и в этом отношении количество есть иногда ровно ничто, даже менее, нежели ничто, без надлежащего качества, очень часто невозможного при излишне несоразмерном со средствами и нуждами страны количестве; а во-вторых, военное могущество определяется и обусловливается не одним количеством войска, но и всеми остальными, как материальными, так и нравственными силами нации. Например, на одну треть уменьшить количество войска и тем приобресть средство вдвое улучшить пути сообщения еще не значит утратить треть своего военного могущества; напротив, это значит иногда вдвое и более умножить его. Чем богаче и развитее во всех отношениях страна, тем скорее и выгоднее найдет она в себе необходимое, в случае надобности, войско, кроме постоянного; но чтоб поскорее разбогатеть во всех отношениях, тем меньшее относительно войско она должна содержать постоянно.

Если основательны, в чем, впрочем, мы нисколько не сомневаемся, дошедшие до нас слухи о готовящихся у нас по военной части реформах, слухи, по которым, между прочим, наша военная администрация стремится не к количественному увеличению, а к количественному уменьшению и в особенности к качественному усовершенстованию нашего войска, то нет никакого сомнения, что в скором времени военно-административные расходы России будут менее обременительны для нашей государственной казны, чем в настоящее время. Нет никакого сомнения, что такая благая цель будет достигнута нашей военной администрацией, ибо, судя по многим данным, как наша внешняя, так и внутренняя политика содействуют ей в этом отношении. Притом же в самом войске нашем теперь несравненно более, нежели прежде, цивилизационного начала. С этим согласится, конечно, каждый, кто знает, что грамотность и вообще образование распространяется теперь в войске довольно быстро и что в молодом поколении офицеров высшее военное начальство находит теперь более, нежели когда-либо прежде, надлежащего сознательного содействия себе в деле качественного усовершенствования русских военных сил.

g) 2106015 р. назначено в бюджете на министерство иностранных дел. Цифра эта относительно и очень велика, и очень незначительна, смотря по тому, как смотреть на нее. Она значительна, если дает возможность поддерживать только дипломатические сношения или играть большую или меньшую роль в дипломатическом мире, влияние и действия которого далеко не всегда согласны с действительными интересами государств и народов; но она очень незначительна, если смотреть на нее как на средство к поддержанию, хотя и не очень-то прочного покуда, но тем не менее благодетельного для человечества мира. Смотря на этот предмет с такой точки зрения, можно смело утверждать, что если б министерство иностранных дел требовало, по необходимости, не 2-х, а 5-ти миллионов в год на свое содержание, то и в таком случае цифра была бы не слишком велика и была бы более выгодна, нежели убыточна для России. Каждый согласится, что выгоднее для достижения законных государственных целей, например для поддержания необходимого мира, передать министерству иностранных дел лишние 2–3 миллиона, нежели, для достижения той же цели, увеличить миллионов на 20 или на 30, а иногда и значительно более, расходы на войска. Сколько нам известно, внешняя политика России, верная покуда известному и глубокознаменательному выражению князя Горчакова: la Russie se recueille, [52] приносит, участием своим в умиротворении народов, такие плоды нашему отечеству, за которые стоит платить какие-нибудь 2 миллиона в год. Конечно, и при получении наиболее выгодных результатов не теряет своей силы правило: “чем меньше расходов, тем лучше”; но не следует терять из виду и того, что не все то дорого, что дорого стоит, а дорого только то, что не стоит своей цены. “Дорого обходится нам наша конституция, — говорят англичане, — но конституция наша столь прекрасная и полезная для нас вещь, что стоит платить за нее дорого”. Следуя такому мудрому правилу англичан, и мы можем сказать: “политика, верная девизу: la Russie se recueille, столь прекрасная и полезная для России политика, что для поддержания ее можно платить не только 2, но, в случае необходимости, и более миллионов!” Мы смело говорим это, потому что такая политика вовсе не излишне пассивна, и результатом ее будет не уменьшение, а увеличение значения России в семье государств и народов.

52

Россия сосредоточивается (Франц.)

h) На министерство внутренних дел в бюджете назначено 7477206 р. Как выше было упомянуто, не одною этою, но без малого и всеми другими расходными цифрами нашего бюджета определяется степень нашей административной централизации, что, как известно, повторяется во многих, если и не во всех, конечно, государствах Западной Европы. Судя по некоторым явлениям, и у нас, как и в Западной Европе, административная централизация подвергнется рано или поздно коренной реформе, из которой она выйдет в таком виде, что уже будет не препятствием к развитию народных сил, а одним из лучших условий их соединения и развития. Само собой разумеется, что централизация все-таки останется в известной степени, ибо без нее немыслим государственный союз, и в этом нет ничего дурного.

Не дурна, а необходима, в сущности, централизация; но дурно то, что она очень часто не соответствует быту народа, и потому, вместо того, чтоб содействовать, только противодействует развитию народных сил. Централизация, в сущности, есть одно из выражений ассоциации; но и такая ассоциация тогда только вполне хороша, когда она экономически свободна, то есть когда она выражает собою степень действительной, а не искусственной или насильственной потребности в ассоциации. В противном случае, она, если не по целям, то по дурным результатам, немногим только отличается от ассоциации, проповедуемой социализмом. Полной децентрализации нет ни в Швейцарии, ни в Соединенных Штатах, ибо полная административная децентрализация столь же немыслима в настоящее время, по крайней мере, как и такого рода ассоциация, которую проповедуют социалисты. Для некоторых государств централизация административная, несмотря на свои иногда очень невыгодные стороны, может приносить более пользы, нежели вреда. Это может быть именно тогда, когда администрация цивилизованнее народа, но в то же время вполне сознает его быт, не пренебрегает условиями и своеобразностью этого быта и своими мерами и приемами не совращает его с прямого пути его развития, а только содействует ему в этом отношении. Определение степени централизации и степени децентрализации, необходимых для страны, есть такое дело, которое не каждому по плечу. Только истинно государственный гений, сознавая быт народа, способен практически определить такую степень. Это, между прочим, потому, что такого рода гений не придумывает, а находит то, что именно нужно для содействия народному развитию. Такой гений не станет создавать, например, ученых академий на удивление иностранцам, не позаботившись об устройстве достаточного количества народных школ и т. п. Но гении, как известно, редки, а потому почти всегда и недовольны народы приемами административной централизации, из чего, между прочим, следует, что лучше было бы, если б степень административной, всегда более или менее излишне регламентативной, централизации была несколько ниже, нежели выше той, которая необходима стране и вполне соответствует народному быту.

Западноевропейская административная централизация имеет историческое основание в феодальной системе. Она — необходимый плод такой системы, поглощенной монархической властью, которая необходимо должна была, в прежнее время, вмешиваться во все, даже чисто местные отношения народа к его феодальным властям. В России феодальной системы не было; не следовало бы быть у нас и ее последствиям, и если наша административная централизация очень напоминает собою западноевропейскую, то это частию потому, что в былые годы администрация наша считала долгом своим подражать Западу и прежние государственные люди наши питали надежду оцивилизовать Россию путем администрации. Вот почему мы думаем, что одним из необходимейших результатов реформ, которые совершаются у нас в настоящее время, будет изменение характера и качества вообще нашей административной централизации. Она будет более, нежели теперь, соответствовать народному быту и содействовать его нормальному развитию. По всему этому она будет и обходиться казне и народу несравненно дешевле, нежели в настоящее время.

i) Как уже известно читателям нашей статьи, в бюджете назначено 26732217 р. на министерство финансов. Мы уже говорили, чем объясняется громадность этой цифры и как мало соответствует она истинным государственным целям. Вот почему мы надеемся, что и в случае значительного увеличения доходов нашей казны эта цифра будет с каждым годом все более и более, и притом значительно, уменьшаться. Надежда наша основана на том, что здравый экономический элемент все более и более проникает в министерство финансов, хотя, конечно, до последнего времени он высказался в нем более в идеях и стремлениях, нежели на деле, то есть высказался без особенной пользы для страны. Во всяком случае, чем более будет проникать этот элемент в министерство финансов, чем притом зрелее будет он во всех отношениях, тем менее это министерство будет представлять собою администрацию излишне сложную и тем более администрацию возможно простую, не сложную и легкую для народа по своим приемам и результатам. Чтобы вполне соответствовать истинным государственным целям и непреложным политико-экономическим законам, финансовая администрация, по нашим понятиям, должна избавить себя и народ от груза регламентативных мер и правил; мало того, она должна требовать того же и от других частей администрации, и это, между прочим, с целию увеличить государственные доходы без обременения народа новыми налогами или без увеличения старых. Финансовая администрация, верная своему назначению, может только временно выражаться, между прочим, в таком сложном, по своему составу, министерстве, каково наше министерство финансов, да и временно может оно рационально проявляться таким образом единственно с целию избавить труд и промышленность вообще народа от регламентативных мер и тех покровительств, которые выгодны разве только покровителям, но никак не покровительствуемым. Департамент податей и сборов, государственное казначейство и кредитная канцелярия с комиссиею погашения долгов — вот, собственно, что должно входить в состав министерства финансов, и мы убеждены, что таким несложным министерством будет рано или поздно и наше министерство финансов; дойдет же оно до такого совершенства тем скорее, чем скорее существующие у нас налоги и подати будут заменены более рациональными налогами и податями. Тогда министерство финансов будет обходиться государственной казне не в 26, а в 6, даже, может быть, и менее миллионов, и это последует даже в таком случае, если доходы казны будут значительно выше настоящих.

Но если только один департамент податей и сборов, государственное казначейство и кредитная канцелярия с комиссией погашения долгов должны входить в состав министерства финансов, то, конечно, скажут нам, необходимо составить из остальных департаментов новое министерство, например, министерство торговли и промышленности вообще. Можно, ответим мы, но это не безусловно необходимо. Благосостояние народов вовсе не обусловливается количеством административных частей и министерств. Если и может или должно, в таком случае, образоваться у нас министерство торговли и промышленности, то не иначе, как с целию избавить нашу торговлю и промышленность от тех регламентативных мер, которые стесняют и парализуют в настоящее время развитие нашей промышленности вообще. Если для достижения такой цели безусловно необходимо министерство торговли, то, конечно, недурно было бы иметь такое министерство — на время, впредь до достижения такой цели; но если цель эта может быть достигнута без нового министерства, то она будет быстрее и лучше достигнута без него, нежели при нем и с ним. Самая главная и существенная задача в этом отношении состоит в том, чтобы избавить нашу внутреннюю промышленность и торговлю от тех стеснений и затруднений, которым они подвергаются по сие время, преимущественно вследствие существования разных лишних департаментов и т. п., словом, необходимо даровать нашей промышленности вообще возможно полную экономическую свободу. Без такой свободы и достаточного упрочения ее нельзя и думать, между прочим, и о свободе торговли, ибо без свободы промышленности вообще свобода торговли есть своего рода насилие, своего рода насильственная регламентация, жертвование народною промышленностью интересам иностранной промышленности, словом, есть не что иное, как дурно понятая и дурно прилагаемая к жизни экономическая правда о свободе торговли и промышленности вообще.

И у нас, в России, как почти во всей Западной Европе, а частию и в других частях мира, большинство регламентативных, стеснительных для народной промышленности, мер установлено ради фискальных (казначейских) целей, а это, другими словами, значит, что и у нас, как почти везде, с целию увеличения государственных доходов установлены такие меры, которые, правда, увеличивают в первое время государственные доходы, зато и служат к их уменьшению, ибо, во-первых, требуют расходов для взимания новых налогов, во-вторых, парализуют народную промышленность, в-третьих, увеличивают все остальные расходы казны тем, что вводят с собою искусственную дороговизну. Таким образом составляется крайне стеснительный и ложный круг как для народа, так и для правительства, круг, выйти из которого можно только, во-первых, возможным уменьшением государственных расходов, а во-вторых, такими фискальными приемами и мерами, которые менее других парализуют и стесняют народную промышленность, да и жизнь вообще. Если еще и не наука о финансах, то политическая экономия уже достаточно подтверждает основательность наших слов, и потому мы надеемся, что с увеличением политико-экономического (но, разумеется, не исключительно теоретического) элемента в нашем министерстве финансов, с каждым днем все более и более будет уменьшаться в нем элемент излишне бюрократический, парализующий промышленность и т. п., а с этим вместе будут, с одной стороны, уменьшаться расходы, а, с другой, увеличиваться доходы нашей государственной казны, и это без лишней тягости для народа. Настоящая же цифра расходов по министерству финансов, то есть 26732217 р<ублей> с<еребром>, более нежели нерациональная по всей величине.

j) Цифра 2360891 р. на министерство государственных имуществ сравнительно выгоднее для нашей государственной казны и для России вообще, нежели вышеозначенные 26732217 р. с. на министерство финансов. Сверх того можно надеяться, что, по окончании начатого уже улучшения быта государственных крестьян и по разрешении вопроса о государственных имуществах, министерство государственных имуществ окажется лишним министерством, или же размеры его будут значительно уменьшены. И таким образом увеличатся государственные доходы и уменьшатся государственные расходы.

k) 5502896 р. на министерство юстиции. Если б юстиция стоила России не 5, а 10, даже 20 млн. в год, то и в таком случае нечего было бы сказать против столь высокой цифры, только бы юстиция была действительной юстицией, то есть правосудием в полном значении слова. Правосудие — это краеугольный камень государственного здания, первое условие народного благосостояния, лучшее фискальное средство для государственной казны и для народа, ибо только правосудие может охранять надлежащим образом и личность, и собственность, и труд граждан; без правосудия же нет прочного благосостояния, не может быть и достаточных и в особенности правомерных, во всех отношениях, доходов государства. В деле устроения и водворения в стране правосудия важна не цифра государственных расходов, а самое правосудие: было бы оно только, а за остальным дело нигде и никогда не станет. Это так же несомненно верно, как то, что, где нет надлежащего правосудия, там нет и не может быть ни достаточного благосостояния народа, ни достаточного уважения к закону и властям, ни нравственности вообще. Да там и не следует этому быть, потому что, например, уважение к закону и властям, недостаточно обеспечивающим правду в судах и жизни, было бы противно правде, было бы только ее оскорблением. Повторяем, при вопросе о юстиции, первое дело — она, а государственные расходы на нее — вещь второстепенная уже потому, что, при действительной юстиции, не может быть и лишних расходов на нее. Стране, в которой юстиция стоит ежегодно государственной казне примерно 1 млн., но в которой граждане имеют возможность приплачивать противозаконно: одни — миллиона 3 для того, чтоб пользоваться законным покровительством правосудия, а другие — миллионов 6 для того, чтобы избегать его требований, — такой стране юстиция обходится не в 10 млн. ежегодно, а миллионов в 500 и более, ибо все законное в такой стране не обеспечено достаточно, и такая юстиция не стоит ни гроша, ибо она только вредна и казнит разве воришек, но положительно покровительствует ворам.