Статья Пятая

Брок раздраженно вздохнула:

– Согласно статье Пятой, самого существования мисс Миллер достаточно, чтобы приговорить ее биологическую мать. Зачем нужен суд? Крайне необычно при данном обвинении.

Я заставила себя дышать. Зачем я понадобилась МН? Неужели мое присутствие необходимо, чтобы вынести моей матери приговор? Я не имела ни малейшего понятия, что представлял собой суд или приговор, но я чувствовала: мне надо попасть туда как можно скорее.

– Все, что у меня есть, - это повестка и приказ привезти ее, - ровным голосом ответил Чейз.

Целую минуту никто не двигался и ничего не говорил. Единственным звуком для меня стал мой собственный пульс, который тяжело отдавался в ушах.

– Превосходно, - неохотно произнесла Брок.
– Но я позволю мисс Миллер отлучиться отсюда только на одну ночь из-за ее неспособности помнить, где ее место.

В первый раз глаза Чейза метнулись ко мне. Я все еще не смотрела на него, но почувствовала его беспристрастный взгляд. Я выпрямилась, стараясь не показывать свой страх. С этой минуты мне нужно было сохранять ясность рассудка.

– Поэтому она здесь?
– ровным голосом спросил Чейз.
– Из-за "неспособности помнить, где ее место"? Я уверен, Совет заинтересуется этим.

Призрак довольной ухмылки пронесся по лицу Рэндольфа.

– Скорее из-за неспособности помнить, что юбку лучше не задирать, - пробормотал он.

Мои челюсти судорожно сжались. Я помнила, как он лапал меня, готовый разделить предполагаемую забаву Шона, и это как раз перед тем, как решил застрелить меня. Снова мои внутренности заполнились горячей волной стыда, будто бы я была грязной, запятнанной. Я его ненавидела.

– Без пошлостей, - огрызнулась Брок.
– С тобой здесь по крайней мере одна леди.

Она вырвала у Рэндольфа ручку и нацарапала свою подпись внизу повестки.

– Сержант, как я понимаю, вы первый раз исполняете подобного рода поручение, ведь я не видела вас раньше, поэтому нам стоит расставить все точки над "i", - сказала Брок Чейзу.
– Эти девочки - федеральная собственность и находятся в моем ведении, даже когда временно покидают кампус. Таким образом, вы должны будете подчиняться моим рекомендациям по поводу обращения с ней, вам это понятно?

– Да, мэм, - уважительно ответил Чейз.

– Постоянное наблюдение. Не снимать наручников, кроме как на время посещения уборной. Никаких дополнительных приемов пищи. Не разговаривать с ней ни при каких обстоятельствах.
– Брок бросила в мою сторону угрожающий взгляд.

– Мы продолжим наш разговор по вашему возвращению, мисс Миллер.

Этого не будет, я знала. Я не вернусь.

В спешке меня проводили наружу и вверх по лестнице в главный холл. Мой желудок свело, но не от голода. Скоро я стояла возле темно-синего фургона МН вместе с Чейзом и Рэндольфом.

Утро было мрачным и тихим. Снег прекратился, но холодок все еще обжигал щеки и царапал горло, когда я ртом глотала воздух.

Чейз открыл дверь, но преградил мне путь; он достал из кармана пару тонких колец из зеленого пластика. Стяжка.

– Руки, - приказал он, выжидающе держа в ладонях наручники. Я знала, что это произойдет, но все равно почувствовала волну клаустрофобии, когда поглядела на кольца. Они лишат мои руки подвижности. Я не смогу сбежать, защитить себя или даже посетить дамскую комнату, пока Чейз не освободит меня от них. Я была в ловушке относительно всего, что могла бы попытаться предпринять. Но чтобы достичь свободы, сначала мне нужно было оказаться в ловушке. Процесс казался слишком запутанным, чтобы быть исполнимым.

Я сжала ладони в кулаки, чтобы не позволить солдатам увидеть, как они дрожат. Глаза Чейза задержались на тонких пересекающихся рубцах, которые сейчас побелели от моего усилия не показать свою дрожь.

– Позаботься, чтобы она была связана туго, - сказал Рэндольф. Я с силой прикусила нижнюю губу, чтобы заставить себя промолчать.

Чейз фыркнул, схватил меня за предплечья и подтянул поближе к себе, чтобы ему не пришлось тянуться. Мое дыхание зашлось - он еще никогда не касался меня так грубо, - и я стала старательно смотреть в другую сторону. Но, надев на меня кольца, Чейз сделал кое-что неожиданное. Незаметно он просунул два пальца под кольцо вплотную к моему запястью, как раз туда, где мой пульс бился подобно крылышкам колибри, а другой рукой одновременно затянул ремень наручников. Подаренное им пространство не позволит мне вырваться, но теперь наручники не будут препятствовать циркуляции моей крови.

Я почувствовала, как по мне прошлась волна ярости. Он же не может думать, что это примирит нас после всего, что он сделал. Но я не успела особенно развить эту мысль, когда он резко толкнул меня к паре ступеней, чтобы я поднялась на переднее сиденье фургона, умышленно заступая Рэндольфу вид на мои ненадлежащим образом затянутые наручники.

Мгновение спустя дверь захлопнулась, Чейз уселся за руль, и ключ повернулся в замке зажигания.

* * *

Я сплела пальцы, лежащие у меня на коленях, и это было почти все, что я могла с ними сделать в наручниках. Мы ехали по дорожке, минуя общежития справа и столовую слева. Фургон набрал скорость, и последние здания кампуса остались позади.

"Я не вернусь сюда, - пообещала я себе.
– Никогда".

– Дело в ней, да? В моей маме. Она в порядке?

Его лицо потемнело.

– Тихо. Мы приближаемся к воротам.

Я яростно на него глянула. Сейчас никто нас не слушал, почему бы ему не ответить мне?

Когда дорожное покрытие превратилось в гравий, фургон сбросил скорость, и мой взгляд упал на будку контрольного пункта. Это был одиноко стоящий прямо на краю дороги кирпичный домик. За ним я увидела высокую стальную ограду с закрытыми воротами. Ограда своими мрачными объятиями тянулась в леса вокруг нас.

Почти выбралась. Почти на свободе.

Чейз остановил фургон и опустил стекло бокового окна. Охранник оперся локтями на раму и бросил на меня сердитый взгляд. На минуту он исчез, а когда вернулся, в его руках была планшетка с зажимами для бумаги.

– Документы подписаны?
– просматривая страницы, спросил он Чейза. На макушке у него была лысина. На значке значилось имя: "Бродбент".

Я выпрямилась - это имя я помнила с той провалившейся попытки звонка из медпункта. Я смотрела вперед, на закрытые ворота перед фургоном, а Чейз передал Бродбенту мою повестку. Тот отметил что-то у себя в бумагах.

– Уолтерс!
– позвал он.
– Обыщи фургон, чтобы они могли ехать, как только я закончу. Чертяка, вам же надо побыстрее, верно?

– Думаю, да. Ваша директриса отпустила ее только на одну ночь, - сказал Чейз. Я промолчала.

Отмеченный знаками отличия Уолтерс открыл дверь с моей стороны и сунул руки под сиденье. Я старалась оставаться спокойной. Он закрыл мою дверь и рывком открыл заднюю, стал осматривать пустую машину.

– Все чисто, - крикнул Уолтерс и закрыл фургон.

– Повнимательнее с ней, - сказал Бродбент Чейзу, кивнув в мою сторону.