Стечение обстоятельств

– Конечно. Вот, - протягиваю деньги, и мужчина, выбросив сигарету в окно, выезжает на дорогу.

Оглядываюсь несколько раз, пока высотка, в которой я провела ночь, совсем не исчезает, оставляя внутри неприятную пустоту и горечь от прощания.

Но так лучше. Для меня и для Глеба в особенности. Ворох проблем, который образовался после неудавшейся свадьбы, ещё придётся разгребать не один день, а моему новому знакомому я не нужна ни в каком качестве.

Как только машина останавливается возле дома Насти, рвусь к дверям, дальше к лифту и молюсь, чтобы подруга была дома. Настойчиво звоню в дверь, пока за ней не слышатся отчётливые шаги.

– Аринка!
–  Настя бросается мне на шею, расцеловывая.
–  Чёрт! Ты где была? Куда пропала? Телефон твой в ЗАГСе остался, ты сбежала, твой папа в панике, Олег волосы рвёт на голове, Катя лыбится, как идиотка!

– Впустишь?
–  смеюсь, протискиваясь в квартиру и сразу скидывая влажные туфли, которые так и не высохли за ночь.

– О, а что с туфлями?
–  Подруга двумя пальцами поднимает уничтоженную обувь и крутит перед лицом, внимательно рассматривая.
–  Ты в военных действиях побывала, что ли?

– Потом расскажу… Дай что-нибудь переодеться. Джинсы, футболку, а то я вот, - кручусь перед ней в своём импровизированном наряде.

– О! Сейчас.

Настя выносит вещи, и сейчас я рада, что мы одного размера. Не люблю носить чужое, но выбора нет. Сейчас в особенности.

– Ты где была? Расскажешь?

После вопроса замираю, прикусывая губы, и решаю, стоит ли довериться Насте. Она, несомненно, самый близкий мне человек, посвящённый в нюансы моей жизни, но внутреннее чутьё подсказывает, что Глеб пока должен оставаться тайной.

– Сделаешь кофе?
–  Подруга тут же клацает кнопку чайника, выставляя кружки.

– Тебя по всему городу искали. Отец твой в ужасе орал на всех, особенно на женишка твоего, - прыскает и искренне смеётся.

– А в отеле искали?
–  отпиваю кофе и смотрю на Настю. Только что я придумала легенду, которая исключит Глеба и оставит меня в глазах всех обманутой невестой.

– В отеле?..

– Номер для новобрачных, в котором мы должны были провести ночь и утром отправиться в свадебное путешествие.

– Чёрт! Точно!
–  Настя подпрыгивает на стуле.
–  Я даже не вспомнила про него, представляешь! Никто не вспомнил!

Облегчённо выдыхаю, понимая, что теперь нужно ссылаться именно на этот вариант. Главное, самой поверить, что ночевала я именно там, а не под горячим боком Глеба.

– Позвонить не могла, телефон остался в сумочке. Да и не хотела, если честно.

– Понимаю… - Настя тяжело вздыхает.
–  Я б тоже не захотела разговаривать ни с кем после такого. Ты так быстро упорхнула, что я даже сообразить ничего не успела, ну а потом уже начались разборки, обвинения, крики…

– Кто кричал?

– Отец твой на Евдокимова, он, в свою очередь, на него. Назвал Олега идиотом, который не смог удержать член в штанах. Потом все переключились на Катю, на защиту которой встала Вера. Объявили гостям, что банкет отменяется и все могут разъезжаться по домам, прихватив подарки. А дальше все бросились на поиски. Я поехала домой по настоянию твоего папы на случай, если ты приедешь ко мне. Уже звонил, узнавал, не объявилась ли ты.

– Дай позвонить, - прошу Катю, понимая, что беседы не избежать, а предупредить переживающего родителя нужно. Он инициатор этой свадьбы, но не виновник всего, что случилось вчера. Набираю номер и через несколько секунд слышу встревоженный голос отца:

– Не объявилась, Насть?
–  слышу уставший тихий голос.

– Объявилась, - говорю твёрже, чем обычно.

– Арина!
–  Он почти визжит.
–  Ты где была? Я места себе не нахожу. Переживаю. Кто так делает?

– Так делает женщина, свадьба которой сорвалась из-за того, что её жених трахнул другую.

– Что за выражения? Трахнул!

– Прости, пап, другими словами звучало бы менее эпично, - фыркаю.
–  Называю вещи своими именами. Как есть. Без прикрас.

– Где ты была?

– В отеле. В номере для новобрачных. Мог бы догадаться.

– Точно!
–  Я даже слышу, как он бьёт себя ладонью по лбу.
–  Я о нём не подумал!

И хорошо, что не подумал. По крайней мере сейчас у меня есть пути отступления - без подозрений и лишних вопросов.

– А я подумала. Переночевала там. Сдала ключи. Поехала к Насте для начала.

– Когда будешь дома? Прислать машину?

– Не надо присылать. Буду позже. Хочу поделиться с подругой своими переживаниями. Всё-таки мой жених оказался тем ещё козлом, и теперь мы просто обязаны перемыть все его косточки до кристального блеска. Надеюсь, он загнётся от икоты!

– Переживаешь?
–  Отец переходит на шёпот.

– Я больше переживаю, что в нашем доме живёт очковая кобра, которая прикидывается примерной девочкой. Пустила пыль в глаза, а ты и рад стараться.

– С Катей я провёл беседу. Мы долго разговаривали, обсуждали случившееся и пришли к выводу, что это минутное помутнение.

– Ха. Ха. Ха.

Отец замолкает, тяжело дышит в трубку. Неужели он настолько слеп и не видит - Катя не нежный цветочек, пригибаемый ветром, скорее, фурия, скрывающаяся под личиной праведницы.

– Я буду тебя ждать дома.

– Хорошо.

Скидываю звонок. В общем-то, чего-то подобного я ожидала от папы, который ведётся на каждый жалобный писк «своих девочек». Разочарована, но не удивлена. Не совсем ясна позиция Евдокимовых, и отец умолчал о решении по нашему браку. Вероятно, дома меня ждут ещё новости, и сомневаюсь, что они будут приятными.

– Что на тебе надето?
–  Настя меня осматривает со всех сторон.

– Когда бежала из ЗАГСа, упала. Платье испорчено. Пришлось просить у мужчины из соседнего номера майку и рубашку, чтобы добраться к тебе. Приготовленные для путешествия вещи остались в лимузине.

– Снимай быстрей, - даёт мне сменную одежду.
–  А это выбросим. Мало ли кто её носил… - Сворачивает рубашку и собирается выкинуть в мусорное ведро, но я успеваю перехватить.

– Нет. Я вернуть ему обещала. Он в этом отеле ещё пару дней будет жить. Она дорогая.

Отбираю рубашку и аккуратно складываю. Не знаю почему, но для меня является жизненной необходимостью сохранить вещь, которая пропитана запахом Глеба. Скорее всего, я затолкаю её в самый тёмный угол, чтобы иногда, в полном одиночестве, выуживать на свет собственные воспоминания и прогонять в мыслях снова и снова, пока его образ не растворится во времени, оставшись лишь размытой дымкой.