Стефан в гостях у ведьмы

Братья Адамуся, старые тертые жизнью воины, сначала долго упирались. Страх надежно сковывал округу, а слухи, один страшнее другого, полнились самыми жуткими подробностями. Но Стефан настаивал со всей горячностью молодости, рисуя радужные перспективы возрождения морской торговли. Как и филин, его родственнички были бережливы до жадности и не равнодушны к звону монет. Отряд выступил к морю.

И Баньков, и Михась отреагировали на новость о боевом походе спокойно. Яков, после нескольких дней унылого молчания и изоляции, с удовольствием болтал с молодыми паненками, племянниками Адамуся. Михась, словно и так догадываясь о тайных планах хозяина, и бровью не повел, лишь принялся острей натачивать саблю.

На море выдался полный штиль, и водная гладь теперь напоминала скорее большое озеро, чем суровую стихию. Солнце припекало все жарче и жарче, а ветер, полетав над округой, решил вздремнуть. Стефану казалось, что он едет в жидком киселе, настолько парким был воздух.

— К грозе, к вечеру будет, прольет как миленький, — задрав голову к небу, философски изрек Михась, вытирая со лба выступивший пот.

Местные провожатые подали знак, что до прииска рукой подать, теперь следовало быть осторожными и подкрасться как можно незаметнее. От моря свернули к сосновому бору, а дальше, спешившись, побрели, сильно пригибаясь к земле и прячась за кусты. Разветвленная скала образовывала как бы ворота, за ними и должны были находиться заветные рудники.

Махнув остальным остановиться, Стефан неожиданно выбрал именно Банькова и сам полез с ним в разведку. Яшка, насупившись, забрал в хвост белокурые локоны и пополз параллельно Каменецкому. Они двигались медленно, почти бесшумно, обходя разветвленную скалу с юга, затем стали подниматься на каменистый взгорок. Мелкие камешки, смешанные с глиной, осыпались под руками и ногами, грозя просыпаться мощным потоком, увлекая вниз и разведчиков. Здесь нужна была особенная ловкость. Ловкости ни господарю, ни шляхтичу было не занимать.

Стефан первым выглянул из-за валуна, разглядывая исковырянную старателями равнину. На дне копошились люди! Обнаженные по пояс страдальцы кирками и лопатами под палящим зноем ковыряли землю, а над ними стояли вооруженные саблями и секирами странные конвоиры в чудных клыкастых шапках, напоминающих морды волков. За прииском в небольшом отдалении была срублена пристань с двумя причалами, у одного из них на приколе стоял грузовой корабль. Прииск во всю работал, поставлял драгоценные камни, но явно не для Каменецких.

— Твои дружки? — сквозь зубы прорычал Стефан Банькову.

— Не понимаю, о чем вы, — сверкнул глазами Яков.

— О том, что ты никогда не воевал под рукой Казимира Ковальского, — надвинулся на него Стефан, приставляя к груди шляхтича тонкий охотничий кинжал.

— Ну коли, чего медлишь? — почти равнодушно бросил юнец, его хладнокровию можно было только позавидовать.

— Если бы ты был в войсках, ты бы знал, что у нас с паном Казимиром был уговор — я не говорю, кто я, а сражаюсь со всеми наравне, как простой казак. Мне хотелось, чтобы меня уважали не за происхождение, и хорунжия я получил честно. Только после ранения, когда меня вынесли на носилках, Казимир не выдержал и признался всем. Его воины не могли во мне признать самозванца, а ты признал. Тебе на это кто-то намекнул. Кто ты?

— Яков Баньков, — упрямо проговорил юнец.

— Не хочешь, значит, рассказывать? Посмотри, твой Вепрь превращает людей в рабов, и ты желаешь ему служить? Тоже быть убийцей?

— Я не служу Вепрю, я служу настоящему государю, тому, у кого украли трон Каменецкие.

— Каменецких выбрал народ, — разозлился Стефан.

— Их протолкнули хитрые и корыстные Ковальские, а Ковальские… это не народ! — во все горло выкрикнул Баньков, кидая вниз гроздь камней и привлекая внимание стражников-волков.

Стефан двинул ему в челюсть и громко свистнул. Мимо тут же вниз на равнину ринулся яворонский отряд. Они вовсе не остались в лесочке, как казалось, а ползли по пятам за своим господарем и шляхтичем-предателем. Стефан все просчитал, теперь лишь от мастерства воинов зависел успех дела. Последний раз взглянув на лежащего без сознания Банькова, Каменецкий дал наказ одному из казаков стеречь его, и с оголенной саблей кинулся догонять своих.

Глава XXIII. Стеклянные глаза

Бой был коротким и больше походил на бойню, грозные люди-волки растерялись и не смогли дать достойный отпор, немного помахав оружием и увидев первых павших на камни соратников, враги кинулись врассыпную, как тараканы по щелям. Увлеченные азартом битвы, воины Стефана ринулись их догонять, вылавливая и добивая по одиночке.

Освобожденные работники сбивчиво рассказали, что их согнали из ближайших сел, и они трудились не покладая рук более трех месяцев, забросив собственные поля. Трех месяцев! Чужаки хозяйничают в землях господаря, а люди уже не ждут помощи. Внутри Стефана клокотала ярость, попадись сейчас под руку этот Вепрь, и он, не раздумывая, свернул бы ему шею. Может это все же Баньков?

— Яшку тащите, допрашивать стану, — рявкнул господарь.

Под руки привели помятого и слегка шатающегося Якова.

— Я ничего не скажу, хоть железом каленым жги, — снова с поразительным спокойствием, словно правый, заявил юнец.

Взятые в плен несколько волков оказались южанами-альтами, они, испуганно вращая глазами, быстро лопотали по-своему и ответить на интересовавшие Стефана вопросы не могли, а может не хотели, делая вид, что не понимают.

— Там у них узник какой-то, — указал один из местных работников на деревянный сруб, затертый между скалами и запертый тяжелой дверью, — туда еду носили.

Сердце Стефана прыгнуло — если там тот, о ком он думает, то сейчас раскроется секрет оборотня, чью личину удалось натянуть Вепрю темным приворотом. Не глядя по сторонам, Стефан первым кинулся к узилищу, ударом рукояти сабли попытался сбить замок, но тот оказался слишком крепким. На помощь хозяину подбежал Михась и трофейной секирой сорвал петли. Дверь распахнулась. Вначале в полумраке ничего не было видно, глаза долго привыкали, прежде чем увидели копошащуюся в углу тощую фигуру.

Стефан подлетел к узнику, торопливо откинул спутанные волосы с осунувшегося лица, на него безумным взглядом загнанного в западню зверька смотрел… Франтишек?! Франтишек Шьвеца!!!

— Убейте меня уже, сколько можно измываться, убейте! — заорал пленник.

— Франтишек? — пробормотал Стефан, чувствуя, как от волнения сводит живот. — Ты что здесь делаешь? Ты меня узнаешь?

— Я вас не знаю, убейте меня, убейте! — продолжал орать узник, вращая глазами.

— Тише, тише, — Стефан, отобрав секиру у Михася, уголком лезвия начал ковырять защелку кандалов, — тише, мы пришли тебя освободить, все закончилось, враги повержены, мой мальчик, все будет хорошо.

— Королевич! — вдруг радостно вскрикнул Франтишек. — Я узнал вас! Без волос, но узнал. Я читал ваши стихи здесь, по памяти, чтобы не сойти с ума! «А лебеди не могут в одиночку, им видно воли мало без любви…» Помните? А вы меня сами спасли! — юноша принялся целовать край жупана освободителя.