Стеклянное сердце
Шрифт:
– Йоки, обед готов!
– позвала Сату.
Ее дети сидели у его ног, завороженно слушая про ветры Вел Хейма (пришлось соврать, что бывал там всего единожды). Они тут же подскочили со ступенек на зов матери и побежали в дом. И ему пришлось, хоть и хотелось посидеть на крыльце подольше. Золотая осень оказалась чудо как хороша. Он поймал себя на мысли что не против остаться здесь навсегда.
Не конкретно в этой избе на окраине Лендора. А в Валиарии.
Эти мысли вызывали отвращение.
Он чувствовал себя предателем.
Это их земля должна иссохнуть подобно почве Дуара, или замерзнуть и покрыться льдами как Вел Хейм. Кальдерран ведь не всегда был таким мрачным и безжизненным. Но сейчас он такой.
Умирает без источника. И во всем виновата Валиария. Он должен ненавидеть эту землю.
И ее людей тоже. Всех до единого.
– Йоки, ты в порядке?
– опять мягкий голос Сату.
Она встревоженно смотрит на него. Волосы опять распущены и красиво стекают золотым пшеном на плечи и спину. Даже ее волосы выглядят наполненными светом и энергией, как и земля, по которой она ходит.
Кажется, лицо у Фрэнсиса было совсем злое, потому что Сату начала обеспокоено переминаться с ноги на ногу.
– Все в порядке?
– Да... Наверное, - невнятно ответил он, застыдившись своих мыслей.
Неужели он правда хочет ей смерти? И ее невинным маленьким сыновьям?
В доме была абсолютная нищета. Ничего не осталось у хозяйки после смерти мужа. Все разграбили. А что если и оставалось, то было поменяно на еду. Урожай прошлого года сгорел дотла. Всю зиму они голодали.
В этом году земля была все еще малопригодной для выращивания хлеба, на поле ковром лежала гарь, словно и не было зимы, и не смывало все весенними дождями. На небольшом клочке с краю Сату растила какие-то кислые овощи и коренья. Больше ничего не всходило.
Иногда она уходила в лес собирать грибы и ягоды. Вот и вся их пища. Настоящий хлеб был в ее доме на вес золота, и он не сразу с досадой понял, что все эти дни она отдавала ему свою порцию.
Когда сообразил, то отодвинул хлеб ей обратно. Девушка нахмурилась, но он покачал головой и кивнул на детей. Она не стала пререкаться.
Сейчас на столе стояла невкусная похлебка из грибов и кореньев, раньше Фрэнсис сроду бы не стал такое даже пробовать. Но дети молча стучали деревянными ложками, набивая пустые желудки, и ему было неловко отказываться. Да и есть-то хотелось.
Сегодня Сату снова положила перед ним кусок хлеба. Твёрдый, как камень. Но такой желанный.
– Так будет вкуснее, - смущенно пояснила она.
Фрэнсис чуть не вздохнул. Опять неосознанно скривил лицо?
Разломив кусок на две равные части, он положил перед мальчишками. Те перестали хлебать и посмотрели сначала на него, потом на мать.
– Мы уже съели свою долю, - тихо проговорил Эйнар, и внутри принца все перевернулось.
Железные когти начали неприятно терзать грудную клетку.
– Я знаю.
В воцарившейся тишине Сату одобрительно улыбнулась детям, и тогда они протянули свои руки за хлебом и начали жевать.
В самом принце неожиданно все начало переворачиваться с ног на голову. Он никогда в жизни не нуждался в элементарных вещах, как кусок хлеба или теплое одеяло. Никогда не задумывался каково это - лечь спать с пустым поднывающим желудком? Так, что полночи придется ворочаться, слушая как недовольно урчит тело.
И, конечно, никогда не думал о том, что делать, когда на тебя смотрят маленькие детские лица, с вечно голодными глазами, как у диких зверят.
Он все время ходил задумчивый и даже растерянный. Да, его народ постоянно нуждался в пище. Но думал ли он об этом в таком ключе?
Хоть раз?
Вряд ли.
Фрэнсис просто малодушно хотел трон. Хотел власть и корону. Доказать отцу, что он может, что он сильнее своих бестолковых братьев. Но что бы он со всем этим делал?
Освальд был чертовски прав. Он оказался совершенно не готов к этому.
Может, поэтому он застрял в этом лесу на больший срок, чем положено. Ему нужно было привести свои мысли и душу в порядок. Хорошо помогал труд.
Когда голова не мучила его невыносимой болью, он молча подходил к хозяйке дома и забирал ее работу.
Топор в ее руках стучал уже привычно, но смотреть как хрупкая и худенькая Сату размахивает им стало невыносимо. Топор был кривой и не точенный, и первым делом он наточил его. А потом все инструменты и ножи, что у нее были.
Вытесал из поваленного дерева крепкие доски и починил прохудившееся крыльцо. Тоже самое сделал и с полом в доме. Фрэнсис не особо умел, ведь никогда не занимался такими вещами. Всегда считал, что его удел - махать мечом и сносить врагам головы. Но у него на удивление все отлично получалось.
Эйнар и Матти, конечно же, ошивались рядом и пытались помочь. Старший деловито пилил, младший восторженно подавал инструменты.
Сату, прислонившись подбородком к калитке, смотрела на юношу завороженно и в то же время как-то тоскливо.
А он вместе с мальчишками то выкорчевывал горелые корни с поля, то колол дрова на зиму, то придумывал бочку, в которой можно было сразу нагреть воду с реки и помыться.
– Откуда ты столько знаешь?
– изумлялся Эйнар.
– Я читал много книг, - улыбнулся принц.
Он быстро стал для них всемогущим, мальчики слушали его истории, раскрыв рты.
– Вот как?
– Да. Меня отец заставлял.
– А у нас нет ни одной книги, - огорченно протянул Эйнар.
Фрэнсис неожиданно ласково потрепал его по макушке.
– Не переживай. В большинстве случаев они скучные.
– Но я бы мог столько всего знать!
– Для этого совсем необязательно читать книги. Да и читать-то ты умеешь?
По покрасневшему лицу было нетрудно догадаться что нет.