Стеклянный дворец

Тело комиссара осталось незыблемым, как скала, но броня её личности чуть ослабла, позволяя оппоненту вновь контактировать с эмоционально-этическими уровнями восприятия. Ещё не отступление - но знак готовности к компромиссу.

– Перестань играть словами и предоставь мне модель произошедшего. Я не настолько компетентна, чтобы построить её сама. Если ты не хочешь обвинений в свой адрес, конечно.

Воздух нагрелся, исчезли льдинки. Тьма снова отступила к ногам Декаурона, ветерок донёс ароматы цветущих трав.

– Я не люблю неопределённость, Анарандэ. Там, на "Вуали", ничто не имело чётких дефиниций. Мне хочется содрать эту мнимую оболочку и понять, что произошло, иначе придётся идти вперёд, пока не упрусь в стену.

– Полагаю, стена тоже долго не устоит. Решений, как понимаешь, у меня нет. Есть тень - пока только тень - гипотезы.

– Дозволяю отбросить её на мой свет.

Они улыбнулись друг другу.

– Идёт. Наши проблемы можно объяснить, не прибегая к введению неизвестных переменных. Каждая информационная машина, включая человеческий мозг, функционирует на двух уровнях: сигнальном и понятийном. Информация преобразуется в сигналы и в таком виде поступает в когнитивно-вычислительную среду. На физическом уровне она также обрабатывается в форме сигналов. Но на понятийном уровне наборы сигналов, сами по себе представляющие лишь колебания той или иной физической среды, приобретают свойства понятий, символов, информационных объектов. Этот фазовый переход от одной системы к другой является главной особенностью любого сознания. Без такого перехода вычислительная среда остаётся лишь вычислительной средой, в предельном случае - интеллектом. Соответственно, обмануть информационную машину можно также на двух уровнях: подменив поступающие в неё сигналы или подменив понятийный аппарат, которым она оперирует. При этом второй метод автоматически будет включать в себя первый.

Декаурон представил и воплотил в воздухе схему: трёхмерный скелет из разноцветных полосок. Схема изображала условную "Вуаль", разбитую на вложенные слои.

– Я полагаю, что некие условия... назовём их информационным полем неясного генезиса... объективно существуют внутри станции и воздействуют на все вычислительные среды, попадающие в их рабочую область. Воздействуют комплексно. Это означает, что: во-первых, станция вовсе не мертва, во-вторых - внутри неё находится оборудование, обеспечивающее подобный эффект, в-третьих - судьба построившей её экспедиции была непосредственно связана с этим оборудованием и его свойствами. Фактически, на станции генерируется ложная реальность, которая принудительно накладывается поверх истинной.

Схема послушно преобразилась: внутри физического корпуса наложились друг на друга объективная и синтезированная реальности и появился условный центр, предполагаемый источник эффекта. Центр прятался между двумя слоями.

– Это не объясняет, откуда станция берёт энергию.

– Полагаю, реакторы всё же действуют - просто не на полную мощность.

– Где тепловые следы?

– Изнутри - спрятаны. Снаружи... сложно сказать. Утилизация тепловой энергии может быть чрезвычайно эффективной, а сброс - узконаправленным. Станция всегда ориентирована к Нике, и, судя по всему, должна корректировать свою позицию. Возможно, энергия накапливается для этих периодических импульсов.

– Довольно... довольно приемлемо, но база очень скудна, Анарандэ. Нам нужны факты, а факты - там.

Она ткнула пальцем в крышу дворца.

"Куда же ты так спешишь? Неужели на встречу с тьмой? Понадобятся десятки лет, чтобы ковчег возвёл стартовые позиции и коммуникатор для послания Сфере, так зачем тебе немедленные ответы?"

– Есть ещё одна странность, на которую я обратил внимание. Диаметр осевого тоннеля станции меньше указанного на схеме.

– Это так удивительно? Мы уже выяснили, что внутренняя структура "Вуали" отличается от базовой схемы. Модификации допустимы.

– Допустимы, конечно же допустимы. Но не любые. Диаметр осевого тоннеля -стандарт, влияющий на сборку, развесовку и стабилизацию станции. Можно изменить набор отсеков, можно, в разумных пределах, перепрофилировать их, можно подключить другой набор модулей - но нельзя менять базовые стандарты, это черта, за которой начинается совершенно иной проект.

– Но датчики не работали, как положено.

– Эта информация - с начальных этапов проникновения, сохранившаяся в моей собственной памяти. Тогда роботы ещё не начали сходить с ума и работали вполне точно.

– Ещё один факт в хранилище необъяснимых фактов? Воскрешай Легионера, Рандэ. Я требую.

– Если ты так настаиваешь... Но тебе придётся принять участие в церемонии по поводу его возвращения в мир живых - это меньшее, что мы можем сделать, поступая с ним столь бестактно. Не хочу думать о том, как на самом деле называются наши действия.

– Разумеется, я настаиваю. Нам нужен третий специалист.

***

Декаурон оглядел приветственную делегацию в составе себя и Юэ. Кинул взгляд со стороны, сверху, немного сзади, особое внимание уделил виду от главного входа. Его собственные плечи облекала чёрная мантия, украшенная на плече большой алмазной звездой. Комиссар надела строгий фиолетово-багряный мундир, дизайн которого позаимствовала из исторических летописей и обработала в соответствии с советами Декаурона, как наиболее старого и опытного в зоне досягаемости консультанта. Сам Декаурон, удовлетворённый осмотром, перенёс внимание на врата и послал в адрес Юэ глиф внимания и ответственности.

– Теперь пора.

Он хлопнул в ладоши - залы дворца огласили металлические звуки древнего марша, с неба осыпались алые лепестки, сами собой распахнулись створки витража, открывая арку главного входа. Юэ, торжественная и прямая в своём мундире, приросла к полу.

Кто-то появился перед вратами - массивный, неразличимый.

– Здесь и сейчас, в настоящем и в вечности, приветствуем нашего предка и первого из людей на борту ковчега!
– выкрикнул Декаурон, заставляя голос звенеть и биться под сводами.

– Ты уверен, что этот ритуал в самом деле необходим?– шепнула в его голове Юэ.

– Не знаю . Думаю, он считает нас идиотами.

– Ты!..

Фигура двинулась сквозь врата. Именно двинулась: другие эпитеты не липли к её графитово-серой, с синеватым отливом броне, к весу и мощи, скрытым в чересчур стремительных и плавных для такого тела движениях. Фигура Легионера едва ли напоминала человеческую, несмотря на то, что передвигалась на двух конечностях. Она не шла вперёд, а выбрасывала себя на новое место, без ритма, без прямолинейных перемещений, оборачивая череду рывков единым скольжением.

Лепестки продолжали кружиться в воздухе, но марш умолк и врата закрылись. Легионер остановился, не дойдя до Юэ и Декаурона пары шагов: в таком положении, распрямившись, он возвышался над ними метра на два, и чтобы оглядеть его полностью, приходилось задирать голову или пользоваться внешним зрением.

"Полагаю, ответный жест. Дал понять, как относится к нашей театральной сценке."

– Я высоко ценю оказанное внимание, - произнёс Легионер великолепно поставленным ровным голосом.
– Вы смотрелись очень смешно, если оценивать с точки зрения, господствовавшей в период моей активной службы, но для вашей стерильной эпохи вышло достаточно колоритно.

– Мы...

– Просим прощения за внезапное воскрешение, - подхватил Декаурон, не вполне уверенный в намерениях Юэ.
– К сожалению, мы столкнулись с непредвиденными обстоятельствами, которые требуют осмысления и анализа, и чем большим числом умов - тем, наверное, лучше.

– Наша хозяйка любезно осведомила меня об этом.

– Он гораздо милее вас, мастер!

– Рад за тебя. Надеюсь, комиссар не намешала в данные ничего чрезмерно... чувствительного?