Стеклянный дворец

– Юэ, а ведь это по твоей части.

– Моей?..

– Ты увлекаешься сверхточной механикой. Почему бы не возглавить разработку нового типа дрона?

– Поддерживаю. Я наблюдала за творениями комиссара Юнары и нахожу их весьма совершенными.

– Я всё ещё не понимаю, почему мы должны сознательно отбросить наши возможности вместо наращивания их технического совершенства. Это как минимум спорно.

– Полагаю, по причине наличия чего-то, что сильнее вас, - Легионер качнул всеми манипуляторами, демонстрируя неизбежность.
– Сильнее вас в тех областях, где вы сами - наиболее сильны. Открытое противоборство и линейное наращивание сложности используемых систем ничего не даст. Используя примитивные технологии, вы можете попытаться заставить противника сойти со своего пьедестала, вступить в борьбу на том уровне, где он сам, возможно, будет менее компетентен. Азы тактических решений для поля боя.

Юэ эманировала смирение, потом кивнула Легионеру.

– Анарандэ, ты, судя по твоему отвратительному оптимизму, не представляешь, что такое дроны на микромеханической логике. Какой у них объём памяти и насколько примитивны программы.

– Намекаешь, что нам всё равно придётся контролировать их лично?

– Обязательно придётся, Рандэ. Так что не надейся отсидеться за спиной железных болванов.

Она добавила в слова ощущение ядовитой улыбки. Декаурон послал в ответ чувство простодушной готовности.

– Если пожелаете, я высажусь на "Вуаль" в качестве оператора, - вмешался Легионер. Теперь уже Декаурон незримо морщился, вынужденный купировать активность древнего солдата, так и не сумевшего обрести новую идентичность.

– Я желаю очень многого, от личной планеты до упругой попки Юэ, но чего я точно не желаю - так это уничтожения или поломки кого-то из обитателей ковчега. Отклонено.

– Напоминаю: я - единственный человек на борту, модифицированный для участия в боевых действиях.

– Очень давно модифицированный. Что будешь делать, если откажет весь твой экзопротез? Или, ещё хуже - если он попадёт под внешний контроль?

– На этот случай я оснащён зарядом интеллектуальной взрывчатки. Это одна из причин, по которым до моего мозга очень сложно добраться.

– И это одна из причин, по которой ты останешься на "Стеклянном дворце". Нет, - развёл руками Декаурон, - только не ритуальное самоубийство после стольких тысяч лет добровольной смерти.

***

– Сигнал стабилен, но плотность данных...

– Чего ты ждал от устройства, аналогами которого люди пользовались, едва спустившись с деревьев? Терпи, другой скорости не получишь.

– Не понимаю, как можно управлять машиной, которую невозможно почувствовать.

– Ты же как-то сумел .

– Меня не покидает ощущение, что я пытаюсь шевелить чужой мёртвой рукой, рассказывая слепому, каким образом нужно дёргать её за ниточки.

– А я просто представила, что это сложные часы, в которых нужно подкручивать механизм. Верни своего бота на тридцать сантиметров правее, он отклонился от курса.

– Откуда ты знаешь?

– От поводка. Когда он растягивается - меняет электрическое сопротивление. А угол определяется механически.

– Ты восхитительна.

– Погоди с комплиментами, мы пятнадцать метров с трудом прошли. С такими темпами продвижения застрянем здесь на несколько суток.

– Мы и без того здесь застряли и я даже знаю, кто виноват, - буркнул он в ответ, но не слишком искренне: задача уже захватила его и громко требовала решения. Отступать теперь Декаурон бы не стал, даже получив дозволение комиссара.

Дрон, которому он уделял большую часть своего внимания, медленно полз к осевому тоннелю станции. Неказистый бочкообразный корпус выполнили из высокоплотного сплава и нескольких слоёв дополнительной пассивной защиты, в задачу которых входило не допустить к оборудованию внешние магнитные поля и любые излучения относительно низкой мощности. Руководил машиной фантастически сложный мозг, составленный из микрореле, пневматических вентилей и пьезоэлементов, подвешенный в амортизированном коконе и питаемый двумя независимыми насосами. Думать мозг не умел: обрабатывая основную программу из нескольких сотен строк и динамически переключаемые подпрограммы из нескольких десятков каждая, он едва справлялся с контролем основных систем дрона, занимая при этом половину его объёма. Следом за машиной тянулась катушка с двунаправленным акустическим кабелем, по которому циркулировали высокочастотные ультразвуковые импульсы. Именно его пропускная способность угнетала Декаурона, заставляя ощущать себя слепым, глухим и немым. Основными органами дрона стали осязание и эхолокация. Имелся дополнительный видеоканал, оснащённый простейшей камерой с минимумом электронных и полным отсутствием интеллектуальных компонентов, который передавал сигнал по отдельному кабелю. Этот канал был полностью изолирован от прочих систем и выдавал плоскую картинку с разрешением триста на триста точек.

Изображение выглядело отвратительно. Почти лишённое цвета, дрожащее и размытое, оно давало лишь общее представление о том, что происходит прямо по курсу. Напрямую использовать видеоканал для управления воспрещала наскоро составленная инструкция - картинку следовало согласовывать с данными, полученными от акустической локации и растущих из торцевых концов дрона щупов, самые длинные из которых достигали нескольких метров. Движение осуществлялось за счёт нескольких "ложноножек", поочерёдно клеившихся к внутренним поверхностям станции, а затем сокращавших мускульные волокна. Имелись и реактивные двигатели, но их, в силу несовершенства системы управления, полагалось применять в крайнем случае.

Теоретически, конструкция позволяла двигаться намного быстрей, но на практике цикл управления растягивался до десятков секунд, которые требовались механическому мозгу на получение отклика от собственных органов, их последующую обработку, кодирование и передачу при помощи ультразвука. Декаурон сходил с ума от замедленного течения времени, но перепоручать задачу автоматике не желал. Больше всего ему хотелось лично проникнуть на "Вуаль" и придать страдающему от идиотии роботу хорошее ускорение. Часы томительного ожидания лишили внутренности станции зловещего ореола, и он даже подумывал о том, что куда эффективнее оказалось бы личное присутствие с тем же акустическим кабелем в качестве страховочного конца.

"Лезли внутрь с наглостью и любопытством высших существ. Обожглись. Теперь трусливо трогаем лапкой и готовы в любой момент отдёрнуть её назад."

Дроны наконец-то доползли до осевого тоннеля. Изображение с камер выглядело как чернота, размытая в центре лучом прожектора. Показания дублированных датчиков кружились на периферии внимания Декаурона: за ними следила отдельная суб-личность, и параметры среды до сих пор оставались в норме. Сравнение данных с теми, что получала Юэ, не выявляло значимых расхождений.

– Эхолокация тоннеля подтверждает данные с прошлой вылазки. Он действительно уже, чем полагается.

– Надо замерить остальные размерности. Проёмы шлюзовых камер, высоту стандартных модулей, диаметр технических каналов и шаг облицовки. По новой взять образцы, утерянные вместе с лабораторией. После этого вернуть дроны.

– Займёт много времени.

– У нас его хватает.

– Предлагаю двинуть один в технический сектор, второй - оставить заниматься сбором образцов и замерами. В любом случае, отправлять оба вниз слишком рискованно , а к взаимопомощи эти бочки не приспособлены.