Стеклянный дворец

– Возлагается на Анарандэ Декаурона, как уполномоченного мастер-оператора ковчега "Стеклянный дворец".

– Не было печали.

– Матер, разве эта ситуация не пробуждает ваше любопытство?

– Безусловно. Но вот беда - я предпочитаю удовлетворять любопытство не за свой счёт. По крайней мере, находясь на таком расстоянии от Сферы в положении упрятанного в ковчег бродяги.

– Этот экземпляр, в свою очередь, ожидает, что подготовка к высадке на "Вуаль" начнётся немедленно, - подала голос Юэ.
– Промедление неприемлемо.

– Юэ...

Он усилием воли стёр чёрную бездну карты и вернулся в интерьеры дворца. Комиссар не среагировала, словно, следуя примеру мёртвой станции, отключила все внешние интерфейсы.

– Юэ, люди не исчезают бесследно, если только не решили оригинальным образом покончить с собой. Станция находится во внештатном режиме. Причины катастрофы, постигшей экспедицию, неясны. Более того, расследование означает высадку, а если мы не можем связаться даже с базовыми интерфейсами - не воспримет ли нас оставшаяся автоматика, как опасных чужаков, от которых следует защититься? Тем более, что мы и в самом деле едва ли пройдём общие процедуры на верификацию человечности такой давности...

Он остановился, давая собственным эмоциям догнать основную мысль, и, когда эти начала вновь соединились, добавил:

– Не хочу. Я просто боюсь.

– Это ваша обязанность, как мастер-оператора ковчега "Стеклянный дворец". Напоминаю, что единственным владельцем ковчега является человечество, которое лишь делегировало вам возможность распоряжаться его функциями. Уклонение от исполнения Протоколов будет рассматриваться как противопоставление себя желаниям человечества.

– И я наконец-то буду казнён? Просто потому, что мне страшно?

– Личные эмоции не являются корректными аргументами...

– А что является?
– перебил комиссара Декаурон.
– Почему меня не казнили давным-давно, если даже теперь, в изгнании, я обязан подчиняться чьим-то приказам?

– Этот экземпляр не обладает всей полнотой информации, необходимой для ответа на данный вопрос. Вы бы предпочли быть уничтоженным, Анарандэ Декаурон?

– Ха. Один раз я уже был к этому готов, но мне сохранили жизнь и момент упущен. Я снова не желаю прекращать бытиё.

Третье из дополнительных ядер его сознания, наблюдавшее за этическим фоном суждений комиссара, заметило некоторые колебания. Они трепыхались пару мгновений, как огонёк свечи на ветру, пока не оказались задавлены глыбой долга.

– Этот экземпляр понимает ваши сомнения, Анарандэ Декаурон, и предвидит ваши аргументы. Ковчег действительно уязвим и не является в полной мере исследовательским кораблём. Тем не менее, на нас лежат обязанности, которые превыше наших желаний и опасений. Разумеется, этот экземпляр примет непосредственное участие в расследовании, однако решение о его проведении должны принять вы.

– У меня не остаётся выбора, так? Между риском и плахой мой ответ очевиден. Дану, приступай к подготовке.

– Слушаюсь, мастер. Я буду рада увидеть вас немного более живым, чем обычно.

***

– Перед любой экспедицией всегда стоит дилемма: базироваться за "линией льда", эксплуатируя легкодоступные ресурсы, но не получая достаточного количества бесплатной энергии - или внутри неё, сравнительно легко восполняя энергетический дефицит, однако испытывая сложности с получением ресурсов. Разумеется, встречаются удачные исключения, но, - Декаурон покачал головой, - это не совсем наш случай. Мы решаем проблему, создавая солнечные станции, передающие достаточно энергии, чтобы наша промышленность могла слезть со скудного пайка термоядерного топлива. Вопрос: как решила эту задачу мёртвая экспедиция?

– Никак, очевидно. Других объектов искусственного происхождения нами не обнаружено. Значит, их здесь и нет - крупных, по крайней мере.

– И никаких попыток колонизации Ники-2.

– Там жарковато, знаешь ли.

– Можно спрятаться под поверхностью.

– Зачем?

– Если б знать.

Он покрутил головой, словно пляшущие вокруг проекции могли подсказать какой-то ответ, потом прогнал их ленивым жестом.

– Юэ, что-то очень сильно пошло не так.

– Звучит до жути банально.

– И тем не менее. Нет следов катастрофы. Не видно отчаянных попыток наладить производственные цепочки - а ведь такие попытки должны были оставить свои следы.

– Но они есть! Четвёртый и пятый спутники Регента, следы изъятых объёмов...

– Жалкие крохи. Этого точно не могло хватить на строительство "Вуали". Максимум - какие-то количества топлива, но не два миллиона тонн металла, углерода и кремния. Дану давно пришла к тем же выводам: станция построена из остатков самого экспедиционного корабля. Такой шаг объясним, если ожидается поездка в один конец, но только при налаженном самообеспечении, а его признаков мы и не наблюдаем, что смущает... очень и очень.

Морозные узоры скользнули по каменным плитам, сливаясь в подобие циферблата, центром которого была Юэ. Стрелки-снежинки затанцевали у её ног, контрастируя со свежей зеленью карликовых сосен вокруг беседки.

– Я всё думаю: ты довольно неплохо ладишь с ковчегом.

– С Дану.

– С искусственным... с вторично разумным управляющим контуром "Стеклянного дворца".

– Ревнуешь?

– Хуже. Мне кажется, твоих возможностей хватит на то, чтобы уничтожить или, по крайней мере, вывести меня из строя. Дану никогда... никогда не сообщала мне о своих инструкциях касательно наших взаимоотношений как осуждённого и комиссара. У меня есть только моё тело и права пользователя.

– То есть, тебе одиноко?

– Замолчи, Анарандэ. Я пытаюсь понять: почему ты продолжаешь мне подчиняться?

– А почему ты так уверена, что я способен уничтожить полноформатного экион-морфа? По крайней мере, не нанеся при этом фатального ущерба всему ковчегу?

Он сознательно упомянул генезис её бытия - и тут же увидел, как закрывается скорлупа, оберегающая хрупкую личность Юэ. Угас эмоциональный фон: свет информационных потоков заслонили мощные фильтры. Даже облик её, холодноватый, но живой, истончился, отвердел и замер в состоянии стазиса, несвойственного человеческому стандарту. Искристые фиолетовые глаза обратились провалами в пустоту.

– Этот экземпляр направил достаточное количество ресурсов на анализ твоих возможностей. Этот экземпляр полагает достоверность предположения о том, что ты являешься или являлся целеполагающим элементом чрезвычайно развитого интеллекта, высокой.

Вплетённые в голос комиссара обертоны смеялись миллионами стальных струн. Декаурон наяву наблюдал, как чужое сознание дробится и плавится, разделяя себя на потоки: не функциональные, как привык он сам - но силовые, принимающие на себя тяжесть экзистенциального кризиса, слишком огромную для цельного разума.