Стеклянный омут

– Не совсем, – ответил Михаил, как показалось девушке, уклончиво. – Скорей всего я… Сторож!

Последнее слово он выпалил, словно пришло оно ему на ум случайно. И Рита, не поверив, засмеялась:

– Да ладно, сторож… Обманываете!

– Ну почему же… Наблюдаю за тем, чтобы не растащили добро. Вообще слежу за порядком. Разве не сторож?

– Ну, хорошо, пусть будет сторож, – сказала она тоном, дававшим понять, что в его «профессию» Рита не поверила ни капли и согласилась, лишь принимая его нежелание рассказывать о себе.

– Рита, мне нужна ваша помощь… – вдруг тихим голосом попросил Михаил. И девушка в замешательстве отставила поднесенную к губам чашку.

– В чем?..

– Меня интересует история, случившаяся с вашей мамой!

– Зачем вам? Это наша семейная история, и ее я предпочитаю не обсуждать.

Безмятежная атмосфера чаепития оказалась вмиг безжалостно разрушена.

– Эта история может иметь непосредственное отношение к последним событиям на озере. К тому, что случилось с вашей подругой и с вами.

– Не понимаю… Какое отношение история моей мамы может иметь к Даше?

– Вы расскажите то, что вы знаете. А я попробую решить, какое. Если вы росли в этих местах, наверняка слышали легенду о Хозяйке озера.

– О том, что лебедь стережет какие-то адовы врата? Да, слышала.

– И что вы об этом думаете?

– А что я могу думать? Что это легенда. Вымысел. Фольклор. Что еще? – пожала Рита плечами и оглянулась на окно. Как там Лика? Хоть с ней и остался Павел, это не особо надежная защита. Павла самого защищать нужно! Рита привыкла считать его своим учеником, ребенком, хоть и подросшим, но за которого тоже несла ответственность.

– У меня там дети остались… Лика с Павлом. Мне нужно идти.

– Идите, – сказал вдруг Михаил, разводя руками. Но его голос показался Рите таким погасшим, что она почувствовала укол совести. Все же Михаил, как ни крути, спас ее!

– Если честно, я не знаю, какая может быть связь между случаем с моей мамой, легендой и пропажей Даши. Не понимаю, зачем вам все это. Если бы вы мне объяснили…

– Боюсь, вы не воспримете всерьез мои объяснения. Я сам с трудом верю, что причина может скрываться в старческих выдумках. Но… Вот, смотрите сами…

Он встал, подошел к этажерке и снял с одной из узких полочек-окошек пластиковый файл.

– Это газетные заметки за последние три года обо всех несчастных случаях, произошедших на этом озере. Тринадцать. Не слишком ли много за такой период? Озеро, десятилетиями спокойное, вдруг становится опасным.

– Поэтому нас прогнала полиция, когда мы расположились вчера там на отдых?

– Поэтому. Четыре случая в этом году. Да и вы сами чуть не стали жертвой. Что-то непонятное случилось и с Дашей, а она явно была у озера… И телефон ее там нашли, и куртку…

– Может, завелся какой-то маньяк? – предположила Рита, быстро проглядывая все вырезки. – Убивает, а затем тела бросает в озеро… Но при чем здесь моя мама? Она сама чуть не стала жертвой… И это случилось так давно.

– Вы помните Клавдию? – спросил вдруг Михаил. – Старушку, которая, возможно, хорошо знала вашу семью.

– Клавдия, Клавдия… – наморщила лоб, будто что-то вспоминая, Рита. – Она жила в доме на развилке?

– Да.

– Кажется, к ней принесли маму после спасения из озера. Бабушка с тех пор водила с Клавдией дружбу: то молока ей отнесет, то каких-то городских гостинцев.

Рита замолчала, вспомнив, как бабушка перед каждой поездкой покупала то конфет, то цветастых платков, то пряжи, то еще чего-нибудь. «Для Клавдии», – говорила она, упаковывая бережно подарки. И произносила имя своей приятельницы с благоговением. «Пусть Ольгу помянет». Еще бабушка покупала другие гостинцы: шпроты, водку, перочинный нож. «А это для Петра. Ольгиного спасителя. Пусть тоже помянет грешную душу моей дочери». Один раз бабушка взяла Риту с собой к Клавдии в гости. От того визита в памяти осталась лишь полосатая кошка, которая терлась о ее ноги, большая кружка чая с молоком и мятные пряники, которыми ее потчевала хозяйка. Пока внучка чаевничала и пыталась раскрошенным пряником накормить возмущенно фыркавшую кошку, бабушка о чем-то вполголоса переговаривалась с Клавдией. «Не будем мы, наверное, уже приезжать сюда. Для моих девочек небезопасно это. Хватит с меня Ольгиной гибели…» – горевала бабушка. «Ну как хочешь, – качала то ли осуждающе, то ли одобрительно головой Клавдия. – Только от судьбы, сама знаешь…»

Рита подняла глаза на Михаила и вдруг за его спиной заметила стоявшую на круглом журнальном столике небольшую фотографию в рамочке. Изображена на ней была смеющаяся девушка, очень красивая, чем-то похожая на Лику – светлыми волосами, голубыми глазами, тонкими чертами. Смеялась девушка так задорно и заразительно, что хотелось улыбнуться в ответ… Но улыбка тут же пропадала при взгляде на черную ленточку, «украшавшую» уголок.

– Кто это? – невольно вырвалось у Риты. И она смутилась своего любопытства. Мужчина оглянулся на снимок, задержал на нем взгляд и, повернувшись обратно к Рите, тихо ответил:

– Моя жена.

– Что… с ней стало? – шепотом, будто боясь потревожить покой усопшей, поинтересовалась Рита.

– Утонула. Три года назад. В этом самом озере.

Каждая фраза прозвучала так отрывисто и сильно, будто он тремя точными ударами вколотил гвозди. Так показалось Рите – эти фразы-гвозди вонзились ей в самое сердце, причинив боль.

– Она тоже стала жертвой озера, первой после многих лет затишья, – уже мягче, справившись с собой, произнес Михаил и взял в руки снимок. Нежно провел пальцами по стеклу, не то стирая с него пыль, не то лаская лицо жены. – Ей было двадцать шесть лет. И громадье планов… Как у всех молодых и влюбленных.

Опомнившись, он поставил фотографию обратно и развернулся к Рите. Глаза его потемнели.

– Мне бы не хотелось, чтобы это вновь случилось с кем-нибудь. Неважно, с кем. Я от всей души желаю, чтобы пропавшая из вашей компании девушка нашлась живой и невредимой. Чтобы ее случай не пополнил печальную статистику… Это очень больно – терять…

Рита молча кивнула.

– Я была еще слишком мала и не понимала всего происходившего, – тихо начала она, опустив взгляд на сложенные на коленях руки. – Мама заболела, а я долго не могла принять то, что она стала другой. Потом, конечно, пришлось смириться с этим. Я даже знала, как поступать, когда у нее случался приступ. К счастью, только пару раз было так, что в эти моменты я оставалась без бабушки. И справилась. Но обычно, если у мамы начинался припадок, первый удар на себя брала бабушка: у нее получалось как-то успокоить маму. Я же тем временем забирала в другую комнату Лику, вызывала врачей и до их приезда развлекала, как могла, сестренку. Мама почему-то не могла видеть Лику. Кричала, что в ней живут демоны… Говорили, что мама заболела после того, как чуть не утонула. К тому же ее оставил муж, мой отчим, еще до рождения Лики, сразу же, как только стали проявляться первые признаки заболевания. Ну и сами роды оказались тяжелыми, со слов бабушки. Постродовая депрессия… Она не справилась со всем этим.

Страшные картины из прошлого воскресали в памяти так отчетливо, будто все присходило вчера. Рассказывая о том, как мама чуть не убила себя вместе с Ликой, Рита прервалась, чтобы совладать с собой.

– Мама умерла вскоре после этого, в больнице. Ну а мы с Ликой… Мы всегда были с ней очень близки. Это сейчас она спорит со мной, желая доказать, что уже выросла, и стараясь отвоевать независимость. Возможно, я ее излишне контролирую и опекаю. Но это потому, что я, как могу, стараюсь заменять ей мать. И потому, что с Ликой всю жизнь происходят всякие истории, которые едва не заканчиваются трагедией. То чуть под машину не попадет, то окажется в маршрутке, попавшей в аварию, то с дерева упадет. Какая-то беда-девчонка! Она, похоже, одновременно находится под покровительством и дьявола, и ангела-хранителя. Ходит по краю пропасти, поскальзывается, но в последний момент успевает ухватиться за кустик. Понятно объясняю?