Стёпа и зеленые человечки

– Следуй за мной, - по-прежнему спокойно сказал Келуджи. – И помни о послушании.

Грам кивнул, но тут же его прошило новой волной боли – не такой сильной, на ногах он в этот раз удержался, а Келуджи заявил:

– Неправильный ответ. А какой правильный? Помни о послушании.

– Да, господин, - выдавил Грам.

– Вот это правильный ответ, - удовлетворённо кивнул Келуджи.

Целитель развернулся и вышел, Грам последовал за ним, и через несколько минут ходьбы по унылым, отделанным пластиком коридорам они оказались у выхода на верхнюю палубу. Там их уже дожидался Келуджи – тот самый, который избил Грама хлыстом, одетый в золотистые струящиеся одежды с маленькой белой шапочкой на голове. На шапочке спереди крепились три радужных шарика.

– Почтенный Зултахх, - слегка склонил голову целитель. – Дар доставлен.

– Благодарю, почтенный Лутахх, - кивнул наряженный Келуджи. Рядом с ним выстроились десять Келуджи, отличавшиеся куда более крупным телосложением и словно затянутые в серебристые комбинезоны, подчёркивающие внушительные плечи и крепкие грудные мышцы.

«Боевые тахо!» - вспомнил Грам. Всё-таки кое-какие знания в его голове имелись.

Тот, кого именовали Зултахх, кивком головы отпустил целителя и сказал одному из боевых тахо:

– Теперь охрана дара на вас, Тахх’грэ. Будьте бдительны.

Боевой тахо кивнул, и вся компания стала усаживаться в челнок, при этом Грам оказался зажат между двумя Келуджи, так, что даже пискнуть не мог. Челнок взмыл вверх и вылетел наружу через открывшийся проём. И Грам увидел чужое пурпурное небо. Больше ему, зажатому так, что он не мог повернуть голову, долгое время разглядеть не удавалось.

Полёт продолжался в полном молчании, и Граму показалось, что зеленокожие чем-то взволнованы. Почему он так решил, он и сам не понял – ведь выражение их лиц оставалось невозмутимым. Грам пытался собраться с силами, но получалось у него это плохо, что-то внутри мелко, противно дрожало. Он с ненавистью покосился на Келуджи – вот уж кому всё нипочём. К тому же Грам не представлял толком что его ждёт, но сомневался, что это будет что-то хорошее.

Челнок завис, а потом плавно опустился вниз и приземлился. Келуджи начали выбираться из него, а Грама просто бесцеремонно вытолкнули, так что он едва сумел удержаться на ногах. После этого Келуджи построились – впереди тот, в золотистых одеждах, следом несколько боевых тахо, в середине процессии - Грам, а за ним – все остальные.

Пока происходило это построение, Грам сумел немного оглядеться вокруг.

Челнок приземлился на специальной посадочной площадке – то ли в парке, то ли в саду. Сад был непривычен глазу, но прекрасен, и сразу было видно, что в нём высажены редкие растения со многих планет. Дорожки с пружинистым золотистым покрытием разделяли сад, виднелся целый каскад фонтанов, центром которых служили своеобразные скульптурные группы – девушка с розовой кожей и синими волосами, играющая на странном музыкальном инструменте, двое мужчин, целящихся из примитивного оружия в какую-то мишень, девочка, несущая на спине маленького ребёнка и тревожно смотрящая вверх, всадник на вскинувшемся на дыбы разноцветном ящере, мужчина-Кшанти, обнимающий всеми четырьмя руками женщину… На этой фигуре взгляд Грама споткнулся, и в голове начала оформляться страшная догадка… Этого не может быть, но это… это не скульптуры. Это каким-то образом зафиксированные в один из моментов своей жизни живые существа. Причём это не голограммы – прожив всю свою предыдущую жизнь в достаточно технически развитом обществе, Грам научился отличать голограмму от реального объекта.

«Может быть, это просто трёхмерные модели, сделанные в особой технике?» - жалобно пискнуло подсознание, и Грам предпочёл с ним согласиться. Мысль о том, что для украшения парка можно использовать… как ни крути… особо обработанные трупы живых существ, ужасала. И ужасала, в этом свете, дальнейшая его судьба.

Фонтаны остались позади, а перед Келуджи и Грамом после следующего поворота возник самый прекрасный на свете дворец – белоснежный, лёгкий и воздушный, творение удивительного строительного гения неизвестного архитектора. Грам согласился с самим собой, что дворец великолепен. Ризитейцы тоже умели строить, но теперь архитектура семейных Домов показалась Граму пресной и низменной. Даже не верилось, что в столь прекрасном дворце могут обитать те, кто так жестокосерден. Но Грам понимал, что расслабляться не стоит. Красота – красотой, но фонтаны из головы всё никак не выходили.

Самое удивительное, что во время пути им никого не встретилось – создавалось впечатление, что и дворец, и парк пусты. Но этого быть не могло, охрана и слуги наверняка имеются, просто они умеют оставаться невидимыми и неслышимыми, до нужного момента.

Небольшая процессия Келуджи поднялась по белоснежной лестнице, каждая ступенька которой издавала неповторимо прекрасный звук, так что их восхождение превратилось в красивую мелодию, миновала вход и сразу же оказалась в огромном зале с мозаичным полом. Грам бросил взгляд вниз и потемнел от смущения - мозаика, выполненная выше всяких похвал, изображала существ самых разнообразных рас, с самых разнообразных планет, которые… как бы это помягче выразиться… занимались любовью. Там были мужчины и женщины, какие-то совсем уж непонятные существа – с кожей разного цвета, с хвостами, с рожками, с распахнутыми крыльями, с четырьмя руками, напоминавшие гигантских ящеров, медуз с длинными щупальцами или что-то совсем уж невообразимое. Были там и странного вида приспособления, которые партнёры вводили друг в друга… двойки, тройки, четвёрки сплетались в немыслимых позах… Такого Грам не видел никогда и нигде, и очень остро пожалел об отсутствии одежды, ибо, несмотря на весь абсурд ситуации, начал возбуждаться.

Поняв это, он поспешно оторвал взгляд от развратной мозаики и понял, что в зале появилось новое действующее лицо – величественный темнокожий мужчина в голубых одеждах с посохом в руке.

Мужчина сделал процессии знак приблизиться и произнёс, указывая на стоящий в противоположном конце зала огромный стул, скорее напоминающий трон, с высокой спинкой и подлокотниками, покрытый искусной резьбой и инкрустированный золотом и драгоценными камнями:

– На колени! Высший Тан’Туро снизойдёт до ничтожных слуг!

Келуджи покорно опустились на колени, а что касается Грама, то его вообще заставили распластаться, как лягушку, уткнувшись лбом в пол. Грам закрыл глаза, боясь начать рассматривать срамные картинки, поэтому торжественный выход Высшего он как-то пропустил. И только тогда, когда раздался звучный, удивительно красивый голос, произнёсший приветствие на всеобщем, Грам осмелился чуть приподнять голову и разглядел сидящего на импровизированном троне мужчину.

Что сказать? Высший был прекрасен и совершенен – волосы цвета расплавленного золота, заплетённые в сложную косу, глаза совершенно удивительного фиолетового оттенка, безупречная белоснежная кожа, сильное, стройное тело. Простые белые длинные одежды только подчёркивали совершенство его красоты.

Грама вновь посетил когнитивный диссонанс – неужели столь прекрасное существо может быть жестоким? Однако он сумел справиться со странным обаянием Высшего и попытался прислушаться к разговору.

Но тут его постигло жестокое разочарование – диалог вёлся не на всеобщем, а на языке Высших – и Грам, хоть и знал на нём несколько слов, но понять не мог ничего. Однако ему стало сразу ясно, что Высший чем-то недоволен, а Келуджи уговаривал, льстил и униженно молил.

Такое унижение похитителей было бы Граму очень приятно, но он прекрасно понимал, что если Высший разгневается всерьёз – то и он попадёт под раздачу, а становиться очередной скульптурой в фонтане Граму не хотелось, несмотря ни на что.

Наконец Келуджи сумел в чём-то убедить Высшего, и они пришли к согласию, после чего получили милостивое разрешение удалиться. Судя по лицам Келуджи, на которых впервые на памяти Грама появились какие-то эмоции, они испытывали сильное облегчение оттого, что удалиться им позволено целиком, а не по частям.

Когда Келуджи покинули зал, Высший встал с кресла, приблизился к Граму и на всеобщем приказал:

– Встань!

Грам торопливо поднялся, поскольку заметил в изящной руке Высшего тот самый пульт от ошейника.

Высший обошёл стоящего Грама кругом и сделал вывод:

– Неплохо… Порода чувствуется, но ничего выдающегося. Надеюсь, сзади ты девственен?

Грам изменился в лице, но всё-таки кивнул.