Степень превосходства

— Да, он молчал. Восемь секунд. Потом прямая связь с вами прервалась. Я спросила, хочет ли он что-нибудь еще передать, но он сказал, что не надо, и пообещал связаться попозже.

— Держу пари, что не свяжется, — повернулся я к Рику. — Я неплохо знаю Шарпа, он терпеть не может вранья. Чтобы избежать этого, он лучше будет молчать. Сядет и начнет отлов. Ну и пускай попотеет немного — глядишь, вспомнит золотое правило ООЗ: не утаивать информацию от своих. Мы знаем от Шанкара, что клиент Шарпа не только получил для него разрешение, но и пытался нажать на УОП, чтобы аннулировать наше. Такое не по зубам ни одному институту, даже не думай. И после этого так запросто дать Стиву информацию, пусть даже ничтожную? А если потом он улетит с гориллами, а мы без? Как тебе такой вариант? Дело-то не в Стиве, а в том, на кого он работает. Наш Шанкар хочет получить горилл, и в этом нет ничего странного. А работодатель Стива хочет забрать все себе и только себе. Дошла до тебя разница?

— Есть разница и в том, какна него работает Шарп, — добавил Крейг. — Почему он не сказал? Причина одна — ему велели держать имя клиента в тайне. А как добиться, чтобы кто-то что-то выполнил? Здесь существуют только два способа. Можно или купить молчание человека, или заставить его молчать.

— Шарпа нельзя купить, — возразила Кэт.

— Заставить его тоже нельзя, — сказал я. — Но кто-то это сделал. Одно из двух.

— Чепуха какая-то, — пробормотал Рик.

— Нет, кажется, не чепуха, — задумчиво проговорила Кэт. — В этом есть смысл. И вы заметили, что он ни разу не обозвал нас новобранцами?

Скрывать имя своего подлинного клиента между охотниками считается последним делом — по причинам чисто коммерческого характера. Особенно это касается аналогичных по содержанию заказов — дав такие заказы двум разным фирмам и потом, умело управляя действиями этих фирм с помощью заложенных в контракте условий, такому засекреченному дельцу ничего не стоит разорить одну из них. Это часто делалось раньше и до сих пор делается крупными воротилами звероловного бизнеса. И, хотя невыполнение заказа на горилл никак не могло повлиять на общее положение наших дел, меня очень интересовало, кто смог убедить Стивена Шарпа не раскрывать его имени. В том, что этот человек или организация обладали большим могуществом и влиянием, сомневаться не приходилось. Таинственному недоброжелателю не удалось отозвать наше разрешение, но уже сама эта попытка говорила о многом. Управление по Охране Природы было объединением вездесущим и всесильным, и тот, кто мог, или считал, что может надавить на него, был, безусловно, фигурой заслуживающей внимания.

И еще меня беспокоило отсутствие на Тихой Берка. Я знал Джонни — он не откладывал дела в долгий ящик. У него остался экипаж Чезалпино, готовый идти за ним в огонь и воду, у него был клиент — хрипатый Маркус Мендель из «Евгеники», который, в невольно подслушанном мной разговоре в столовой «Гранда» ясно дал понять, что Берк его единственная надежда… Тогда чего ждет Берк? Он уже давно должен быть здесь; он должен был прилететь на Тихую задолго до нас. Оставалось думать, что ему действительно до сих пор не удалось получить разрешения. Возможно, ему помог с этим нынешний клиент Шарпа. Зато теперь мне был понятен интерес «Евгеники» к загадочному существу, которое туземцы чтили под именем Великого Бога Айтумайрана, а склонные к упрощениям земляне прозвали рэдвольфом. К настоящему времени, после многих неудачных попыток отлова горилл уже не осталось сомнений, что они обладают весьма неординарными способностями. Когда мы перенесли лагерь, они долгое время не появлялись вблизи, особенно на плато, которое мы заняли. Спустя две недели все пошло по-прежнему, правда, они не устраивали таких колоссальных сборищ, как в то жуткое туманное утро, и перестали проявлять к нам и нашим действиям слишком пристальный интерес. Но все же часто выходили к лагерю или устраивались внизу, на равнине, на верхушках деревьев, так что мы их хорошо видели, когда подходили к краю плато. На самом плато они выбирались далеко на открытую местность и останавливались иногда дальше, а иногда ближе от лагеря, но всегда за границей чувствительности сенсоров «сторожей». Крейг для интереса часто перенастраивал роботов, уменьшая или резко увеличивая зону, в которой «сторожа» могли засечь объект и открыть огонь — но гориллы никогда не ошибались. Всю нашу технику и нас самих они безошибочно чувствовали как минимум за пару километров, предугадывали наши действия и убирались подальше в лес прежде, чем мы успевали что-то предпринять. Либо у них в голове стояли локаторы, либо они были ясновидящими. Мне подумалось, что на планете могут быть и другие виды столь же необычных животных. Больше всего на эту роль подходили боги айту и Айтумайран-рэдвольф. О них не было известно почти ничего. Я спросил Рика, есть ли в легендах туземцев упоминания о гориллах Фостера.

— А как же, — ответил он. — Особенно часто их упоминают в своих сказаниях лесные племена, да оно и понятно — гориллы здесь встречаются куда чаще, чем в лесостепи и прериях, хотя и там попадаются. Туземцы называют их Черными людьми, и считают любимцами богов айту.

— Но не самими айту?

— Нет.

— Аборигены считают их разумными?

— Снова нет. Туземцы говорят, что гориллы только наполовину люди, а наполовину — животные. Правда, охота на них все равно запрещена, и очень строго. Считается добрым знаком, если гориллы живут рядом с поселками. А вот если гориллы уходят — жди беды.

Значит, туземцы пользуются гориллами, как своего рода живыми индикаторами. Вникнув в некоторые странные дела, творящиеся на Тихой — сбои связи без причины, «эффекты городов», «трясение биосферы», я не мог назвать поведение туземцев иначе, как весьма похвальным. На планете явно было нечто такое, чего стоило опасаться.

— Выходит, аборигены горилл не боятся, — заключил я.

— Нет, их присутствие считается добрым знаком, — сказал Малыш. — И чем больше горилл, тем лучше. Значит, боги айту тоже рядом, и благоволят к людям.

— Ну что ж, можем быть спокойны — если судить по числу горилл, которые беспрестанно вокруг нас отираются, мы обеспечили себе благоволение местных богов как никто другой.

Итак, думал я, гориллы у туземцев почетного звания богов не заслужили, хотя у первобытных племен многие звери обожествляются и за меньшее — силу, хитрость или просто большой размер. И если уж гориллы Фостера, несмотря на их выдающиеся таланты, не вошли в здешний пантеон, то обожествленные айту и рэдвольф, окажись они просто животными, должны были быть, при таком раскладе, и вовсе чем-то из ряда вон выходящим. Сумей кто-нибудь убедить боссов «Евгеники» в реальности существования рэдвольфа — и заинтересованности этой организации в его отлове никто не удивился бы. Только за последние десять лет ее спецы четырежды фигурировали в судебных разбирательствах относительно сращивания человека с животными, и всякий раз процессы приобретали форму всегалактического скандала.

Некоторое время я рассматривал возможность того, что Шарп нанят «Евгеникой», что объяснило бы засекреченность его клиента, но по зрелом размышлении отверг такую идею. Конечно, «Евгеника» не из тех организаций, что любят афишировать свою деятельность, но вряд ли она способна надавить на УОП. Впрочем, способна — но зачем ей это? У нее нет причин мешать другим заполучить животных с Тихой. Намного проще завербовать человека из лагеря конкурентов и выкрасть готовые результаты исследований — на таких вещах «Евгеника» собаку съела. И если на нее уже работал такой прекрасный специалист, как Берк, то для чего мог понадобиться Стив Шарп?.. Нет, здесь что то другое, но от слишком напряженных раздумий на эту тему мысли начали путаться у меня в голове. Будь что будет, нам нужно всего лишь отловить своих горилл и убраться отсюда. Как только мы это сделаем, проблемы, связанные с Тихой, Берком, и богами айту, перестанут нас волновать. Но я не выдержал и поделился своими рассуждениями с Крейгом.

— Единственное, чем могли зацепить Шарпа, так это его армейским прошлым, — сказал Крейг. — Ты хорошо знаешь Стива — подумай, кто и как мог подкупить или запугать его, чтоб молчал? Ответ будет один — никто и никак. Но ему могли пообещать реабилитацию и восстановление в прежнем воинском звании, то есть то, что уже давно сделано в отношении всех ветеранов, сражавшихся на стороне мятежников. А Шарпа обошли — слишком много генералов Федерации разбил в свое время этот бравый полковник с ненастоящим республиканским званием… Кстати, а федеральное звание у него какое, я забыл?

— Всего лишь сержант, — ответил я, и мы оба расхохотались.

— Военная служба ему давно не нужна как таковая, — продолжал Крейг отсмеявшись, — да и возраст у него уже скоро выйдет, но ты же знаешь, как трепетно относится он к таким вещам. Задумай я давить на Шарпа — поставил бы на это.

Предположение Крейга показалось мне разумным, но вместо того, чтобы прояснить ситуацию, еще больше все запутало. Если Стиву пообещали реабилитацию и формальное восстановление в рядах Вооруженных сил, то кто за этим стоит? Армия? Да, армейские часто действуют скрытно. Спецслужбы? Они тем более, но тогда нам не придется узнать правду. Они могут работать под любым прикрытием, и прикрытие это будет что надо.

Почти сразу вслед за Шарпом с орбиты на связь вышел инспектор Ливнев. Он по-прежнему пользовался передатчиками СОЗ — качество связи, по сравнению с обычным, удивляло. Мы хорошо видели на экране и самого инспектора, и часть рубки его корабля — ту, что попала в камеру. Он тепло поздоровался с нами: похоже, что симпатия, которую мы все испытывали по отношению к этому невысокому, всегда подтянутому и спокойному человеку с пронзительным взглядом, была взаимна.

— Как вы там ребята? — спросил он. — Вот, решил воспользоваться служебным положением и узнать, как у вас дела.