Степи Евразии в эпоху средневековья

Наиболее распространенным оружием были лук и стрелы. Луки сложные, снабжены концевыми и срединными костяными накладками. Длина сохранившихся луков около 1, 1 м. По конструкции выделяются луки трех типов. Для первого характерны луки с сильно изогнутыми длинными концевыми накладками (рис. 19, 3), так называемого кудыргинского типа. Эти луки имели две концевые накладки с одного конца и три срединные, две широкие и одну узкую. По наблюдению А.А. Гавриловой, луки с сильно изогнутыми концевыми накладками представлены в подбойных погребениях первой половины I тысячелетия н. э. на Тянь-Шане [Кибиров А.К., 1959, рис. 19, 5; 26, 28] и в памятниках аварского времени в Венгрии [Sebesty'en K.G., 1930, рис. 2–5; Гаврилова А.А., 1965, с. 31]. Второй тип представлен луками со слабо изогнутыми длинными концевыми накладками, приближающимися по типу к накладкам луков хунну (рис. 19, 2) и отличающимися от последних изборожденной нижней поверхностью накладок. Такие луки имели семь накладок, по две на концах и три в середине [Кызласов Л.Р., 1969, рис. 21, 1–8]. Эти луки употреблялись уйгурами и генетически непосредственно связаны с луками хунну. Третий тип — луки с двумя массивными срединными накладками (третья, возможно, не сохранилась) трапециевидной формы (рис. 20, 26) [Кибиров А.К., 1957, рис. 5]. Концевые накладки отсутствуют. Луки этого типа появились в VI–VII вв. и получили широкое распространение в среде тюрок в VII–VIII и VIII–IX вв., вытеснив из обихода луки кудыргинского типа. Параллельно в VIII–IX вв. уйгуры продолжали пользоваться луками второго типа. В IX–X вв. распространяются луки сросткинского типа, отличавшиеся меньшими размерами накладок и объединившие конструктивные особенности луков второго и третьего типов. Существование нескольких типов луков в VI–VII и VIII–IX вв. отражает традиции их изготовления у различных этнических групп, входивших в состав объединений тюрок.

Основным типом наконечников стрел VI–VIII вв. являются железные трехлопастные черешковые с треугольными и трапециевидными широкими лопастями (рис. 19, 7, 8, 10). Иногда в лопастях имеются круглые отверстия. Встреченные в Кудыргэ железный трехгранный (рис. 19, 9) и деревянные (рис. 19, 11) наконечники стрел для памятников этого времени нетипичны. Часть стрел снабжена шаровидными костяными свистунками с просверленными в них круглыми отверстиями (рис. 19, 10; 20, 8) [Гаврилова А.А., 1965, табл. XI, 8]. Стрелы хранились наконечниками вверх в берестяных колчанах со срезанными верхами (рис. 19, 4). Для прочности нижнюю и верхнюю части колчана оклеивали берестяными кольцами, а сверху, вероятно, обшивали тканью и украшали бронзовыми бляшками (рис. 19, 13, 46). Дном и крышкой колчана служили овальные деревянные дощечки. Колчан из могильника Кудыргэ был несколько расширен внизу (рис. 19, 4), а в Кокэле колчаны внизу были немного заужены [Вайнштейн С.И., 1966а, рис. 12], что отражает этническое своеобразие материальной культуры различных групп. Для подвешивания колчанов служили крюки или пряжки (рис. 19, 12). В могилах колчаны лежали справа от погребенного, были приторочены к седлу или уложены на плахи, перекрывавшие погребенного.

Защитные металлические доспехи очень слабо представлены в памятниках тюрок VI–VII вв. Изображения их отсутствуют также на каменных скульптурах тюрок VII–VIII вв. В какой-то мере, вероятно, пользовались панцирями, пластины от которых обнаружены в оградках (рис. 17, 21). Воин в пластинчатом доспехе и шлеме изображен на Кудыргинском валуне (рис. 21, 2) [Гаврилова А.А., 1965, табл. VI, 2]. Кольчуги также почти не известны в памятниках того времени. Найден только один обрывок кольчуги в Кудыргэ (курган 22) [Гаврилова А.А., 1965, табл. XXIV, 1], где он был привязан к подножке стремени, очевидно, для того, чтобы не скользила нога. Возможно, защитные доспехи не клали в могилы из-за их большой ценности или культовых запретов. На использование их в войске тюрок указывают летописи, рисующие воинов тугю одетыми в кольчуги и шлемы [Liu Mau-Tsai 1958, s. 130].

Конское снаряжение вместе с лошадьми находят в мужских и женских погребениях. Сбруя состояла из удил, блях для украшения ремней, стремян, подпружных пряжек, костяных обкладок седельных лук, кантов, застежек от пут, блоков от аркана (рис. 19, 19) и др.

Удила VI–VII вв. железные, двусоставные, однокольчатые (рис. 19, 14, 16, 17; 20, 14) распространены на Саяно-Алтае с пазырыкского времени. Они рассчитаны на помещение в кольца двудырчатых псалий, которые имели по два больших отверстия для продергивания концов ремней оголовья (рис. 19, 16, 17). Псалии — костяные и железные, прямые, слегка изогнутые в форме рога или с отогнутым в сторону концом (рис. 19, 16, 17). Железные псалии иногда снабжены лопатковидным расширением (рис. 19, 16) с одного конца. Такие псалии продолжали использовать и в VII–VIII вв., но в это время в отличие от VI–VII вв. они были снабжены железной скобой (рис. 19, 69, 70) [Вайнштейн С.И., 1966а, табл. IV, 3, 4].

В Кудыргэ сохранились изображения узды на седельной накладке и на валуне (рис. 21, 2, 11, 13). Виден ремень переносья и оголовья, и нет налобного ремня. На рисунке валуна показан повод. В качестве блоков на чумбуре могли использоваться маленькие роговые пряжечки без язычка (рис. 19, 18; 20, 16). Узду шили из сложенных вдвое ремней, скрепленных бронзовыми круглыми, розетковидными и геральдическими бляшками, украшавшими ремни переносья и оголовья (рис. 19, 20, 21, 29, 32, 34, 35, 38–43, 49; 20, 20, 22, 23).

Таким образом, реконструируемая по данным могильника Кудыргэ узда имела однокольчатые удила, двудырчатые псалии и повод с блоком.

Седла VI–VII вв. имели деревянную основу с овальными в нижней части полками и округлыми передней и задней луками [Вайнштейн С.И., 1966а, табл. X, 5, XI, 5; 1966б, с. 68, рис. 7]. Иногда луки седел украшены костяными накладками с гравированным орнаментом [Гаврилова А.А., 1965, табл. XVI, 1]. А.А. Гаврилова на материале могильника Кудыргэ выделяет два типа седел этого времени: мужское с луками высокой крыловидной формы и женское — с более низкими округлыми луками [Гаврилова А.А., 1965, с. 33]. Образцом искусства, заслуживающим специального анализа, являются накладки мужского седла из Кудыргэ (курган 9) с изображением сцен охоты, вырезанных на кости ножом или резцом и заполненных черной инкрустацией [Гаврилова А.А., 1965, табл. XVI, 1]. Центр композиции занимают фигуры двух тигров (рис. 21, 14), идущих навстречу друг другу. На крыльях изображены всадники, стреляющие на скаку из луков (рис. 21, 11, 13) в бегущих перед ними зверей: один — в медведя и двух маралов — самца и самку, другой — в кулана и бросившегося в сторону горного барана (рис. 21, 8). Все звери изображены в летучем галопе, а раненая косуля показана с вывернутым тазом (рис. 21, 3), что отражает традиции искусства кочевников Алтая с пазырыкского времени. К анализу сюжета на накладках кудыргинского седла неоднократно обращались различные исследователи. С.И. Руденко и А.Н. Глухов отметили местные и привнесенные извне элементы в рисунке, указав, что статичные изображения тигров, животных не местной фауны, взяты художником с чуждых образцов [Руденко С.И., Глухов А.Н., 1927, с. 49]. С.В. Киселев трактовал изображения тигров как сасанидские образцы, переработанные местным художником [Киселев С.В., 1951, с. 498]. Л.П. Потапов рассматривал эти рисунки как иллюстрацию охоты кудыргинцев [Потапов Л.П., 1953, с. 88], а М.П. Грязнов — как эпический сюжет о героической охоте [Грязнов М.П., 1956, с. 143; 1961, с. 17–18]. Нередко украшались костяными орнаментированными накладками и луки седел рядовых воинов [Гаврилова А.А., 1965, табл. XXI, 7].

Обычно от седел сохраняются подпружные пряжки и стремена. Часто седла имели по две подпруги, что необходимо для езды в горах. Вследствие этого в погребениях находится по две подпружные пряжки — обычно две роговые или одна роговая, а другая — железная, или обе железные, или по одной роговой или железной, когда у седла одна подпруга. Все роговые пряжки — с округлой головкой, с костяным или, реже, железным язычком (рис. 19, 25, 26; 20 11). Иногда пряжки и язычки орнаментированы резными линиями [Гаврилова А.А., 1965, табл. XXII, 8]. Железные пряжки — рамчатые, прямоугольной или округлой формы (рис. 19, 27; 20, 21).

Стремена VI–VII вв. имеют округлый контур, относительно узкую подножку, усиленную снизу для прочности ребром. Параллельно существовали два типа стремян: восьмеркообразные с высоким петлеобразным ушком для путлища (рис. 19, 22) и округлые с ушком, пробитым в специальной прямоугольной или трапециевидной пластине (рис. 19, 23, 24; 20, 17). Пластина непосредственно смыкается с дужкой стремени или отделена от нее шейкой (рис. 19, 23, 24). Для закрепления ремней путлища служили специальные железные и медные обоймы (рис. 19, 30), размер которых указывает, что ширина ремня путлища была около 2 см [Гаврилова А.А., 1965, с. 34]. Седла имели прямоугольные кожаные чепраки, изображенные на конях в сценах на валуне и костяных накладках (рис. 21, 2, 11, 13). Чепрак и седельные ремни, как и узда, иногда украшались бронзовыми бляшками и подвесками (рис. 19, 33, 38, 39, 41, 42, 50) [Гаврилова А.А., 1965, табл. XX, 13–26].

В погребениях с конями нередко находят костяные застежки от пут (рис. 91, 15), которые служили, видимо, и уздечными застежками, поскольку иногда их находят у головы коня [Руденко С.И., Глухов А.Н., 1927, с. 46].

Керамика в погребениях тюрок VI–VII вв. и последующего времени встречается редко. Известны только два глиняных горшка, обнаруженных в одном из кудыргинских курганов-кенотафов [Гаврилова А.А., 1965, с. 27]. Оба сосуда баночной формы, со слегка отогнутым венчиком, дно у одного плоское, у другого — на небольшом поддоне. Они вылеплены из глины с большой примесью дресвы, грубые, вдоль венчика имеют ряд ногтевых вдавлений (рис. 19, 58–59).

В погребении с конем в Самарканде встречен сосуд кувшиновидной формы, изготовленный, по-видимому, местным согдийским мастером (рис. 20, 24).

В быту кочевников широко употреблялась деревянная, берестяная, кожаная и металлическая посуда, в виде исключения попадающаяся и в могилах [Гаврилова А.А., 1965, с. 36, 37, табл. XXI, 3; Вайнштейн С.И., 1966а, табл. VI, 15; VII, 14].

Многие различные бытовые предметы, положенные в могилы кочевников VI–VII вв., как и посуда, изготовлялись из недолговечных материалов: бересты, кожи, дерева, поэтому в подавляющем большинстве случаев они до нас не доходят. Можно назвать всего несколько вещей, характеризующих быт тюрок. Это костяные игольники-трубочки, покрытые орнаментом, железная копоушка (рис. 19, 52), односторонний деревянный гребень с круглой высокой спинкой [Гаврилова А.А., 1965, табл. X, 4; табл. XVIII, 6; Вайнштейн С.И., 1966а, табл. VI, 4].

Древние тюрки носили одежду, застегивающуюся на левую сторону. Наиболее полное представление об ее покрое дают рисунки на валуне и костяной накладке седла из Кудыргэ (рис. 21, 2, 11, 13), детали отдельных каменных изваяний (рис. 22, 1, 2, 4), а также изображения тюрок в живописи Афрасиаба. На валуне женщина и ребенок изображены в длинных узорчатых одеждах типа халата (рис. 21, 2). На головах сидящей и коленопреклоненной женщин — трехрогие тиары. В ушах женщины и мальчика — серьги с каплевидными подвесками (рис. 21, 2). Судя по изображениям, алтайские тюрки VI–VII вв. носили рубахи, шаровары, мягкие кожаные сапоги. Остатки длинных шелковых узорчатых одежд сохранились в погребениях мужчин и женщин (Кудыргэ, курганы 4, 9, 10, 11) [Гаврилова А.А., 1965, с. 38]. В длинные узорчатые халаты одеты фигуры знатных тюрок на росписях Афрасиаба (рис. 23, 1, 8).