Степи Евразии в эпоху средневековья

Огромное количество монет, найденных на территории древнехакасского государства [Лубо-Лесниченко Е.И., 1975а], а также сделанные на обороте некоторых из них енисейские надписи, связанные с их стоимостью, доказывают существование здесь внутреннего денежного обращения. Основой этого обращения служили дальневосточные бронзовые деньги, но на р. Иджим в Саянах найдена и крупная серебряная монета хулагидского чекана 1320 г. из г. Иезда.

В целом аскизская археологическая культура древнехакасского государства несомненно относится к западному азиатскому культурному ареалу. Экономические и культурные связи со Средней Азией и Восточным Туркестаном преобладали. Даже после монгольского завоевания, когда Саяно-Алтайское нагорье административно вошло в состав Юаньской империи, положение в общем не изменилось. Примером может служить широко распространенный в XIII–XIV вв. орнаментальный мотив синусоидального изогнутого растительного побега. На аскизских изделиях он гораздо ближе к распространенной в западных владениях чингисидов схеме, чем к юаньской.

Орудия сельскохозяйственного производства известны главным образом по случайным находкам и датируются по аналогиям. К обычным для Южной Сибири плужным лемехам и сошникам местного производства добавляются находки чугунных лемехов и отвалов XIII–XIV вв. (рис. 74, 7, 18) дальневосточного производства, появление которых на Енисее связано не только с торговлей, но и с организацией монголами в Туве военно-пахотных поселений и городов с этнически пестрым населением. Серпы и косы-горбуши аскизской культуры, по-видимому, мало отличались от сельскохозяйственных орудий предшествующего времени. В некоторых курганах встречены оковки лопат (рис. 74, 9). Для переработки урожая применялись ручные мельницы. Ал-Идриси сообщает о водяных мельницах, сооруженных средневековыми хакасами на «главной реке» их области. В таежной и подтаежной зоне государства применялись корнекопалки (рис. 74, 63) с железными втульчатыми наконечниками на конце. Широко использовались тесла-мотыги, в X–XII вв. имевшие несомкнутые втулки, более узкие, чем рабочая часть (рис. 74, 11). Эта восходящая к предшествующему времени форма орудий в XIII–XIV вв. сменяется иной — втулка равна по размерам рабочей части или превышает ее (рис. 74, 54). Такой облик этих орудий близок к традиционному виду подобных орудий тюрок Алтая (рис. 28, 73; 33, 14).

Интересные орудия, совмещающие в себе небольшой молоток и напильник (в расширенном конце рукояти) полукруглого сечения (рис. 74, 46), применялись в производстве, вероятно, особенно часто ювелирами. Самыми разнообразными мастерами использовались молотки разных размеров и формы. Недаром их так много среди случайных аскизских находок. При разных тонких операциях применяли пинцеты с зажимами. Универсальным орудием продолжали оставаться ножи. В зависимости от назначения они имели разные размеры и форму. В снаряжение всадника входили особые миниатюрные ножички (длиной 2,5–5 см.) и штыковидные длинные, узкие ножи боевого назначения (рис. 74, 12, 71). Аскизские ножи часто имеют нависающий вдоль спинки бортик, придающий их сечению Г-образный вид.

Носители аскизской культуры старались не помещать в могилы дорогого оружия. Немногочисленные мечи, как правило, лежат в курганах с согнутыми вдвое или втрое клинками. Они однолезвийные, с обоюдоострыми концами, черешками для деревянных рукояток, легкими напускными перекрестиями. Длина их до 1 м. Мечи выкованы из качественной стали, легки и удобны. Ножны мечей были деревянными. Их устье оковывалось железной пластиной, от которой вдоль по стороне, обращенной к острию меча, отходила дополнительная узкая железная полоска (рис. 74, 33). Две железные петли, напущенные на ножны, заканчивались пробоями с колечками для подвешивания к портупее. Иногда такое кольцо имелось и на рукояти меча (рис. 74, 57). Конец ножен имел железную оковку, овальную в сечении. Относительно частое обнаружение этих оковок в курганах свидетельствует о том, что на погребальный костер обычно клали пустые ножны — символ меча. Находки сабель единичны. Одна привозная сабля имеет арабскую надпись. Наконечников копий и дротиков в комплексах нет. Их также оставляли живым. Умершего сопровождало пустое древко, о чем свидетельствуют встречаемые в курганах железные втоки. Они часто имеют на стержне крепления к древку, небольшое колечко (рис. 74, 10), служившее для привязывания каких-то ремней или декоративных деталей. На использование всадниками пик указывают специальные железные петли, крепившиеся к стремени. В эти петли вставлялись втоки длинных древков, облегчая поддерживание пик в вертикальном положении на скаку. Так перевозились и знамена, вымпелы, штандарты (рис. 74, 3).

На погребальный костер воина средневековые хакасы возлагали боевой лук и колчан со стрелами. Эти предметы хорошо сохранились в погребении Узун-Хая, относящемся к XI в. Лук сложный: деревянная основа усиливалась наклеенными по всей длине внешней стороны сухожилиями, а внутренней — роговыми накладками, все это оклеивалось еще слоем сухожилий и берестой. Концы плеч лука были цельнодеревянными, длина его в распущенном виде составляла 1,22 м.

Длинный берестяной колчан (0,85 м.) имел деревянное вставное дно овальной формы (12x5 см.) и укреплявшую каркас вертикальную деревянную планку. Поверх бересты он был обтянут шкурой жеребенка. Для подвешивания к портупее к вертикальной планке колчана были прикреплены две деревянные петли с сохранившимися в них обрывками ремней (рис. 74, 70). На верхнем ремне пришита железная пряжка с длинным щитком (типа рис. 74, 34). Древки стрел (общая длина 83,5 см, диаметр 0,8 см) — без следов оперения, в нижнем, расширяющемся их конце сделаны прорези для тетивы. Выше прорезей желтой, красной и зеленой красками нарисованы колечки, а также красный винтовой узор по древку. Черешковые наконечники стрел сверху закреплены сухожильной обмоткой (рис. 74, 62).

Среди кальцинированных костей аскизских погребений часто встречаются остатки накладок на луки (рис. 74, 51) и орнаментированных колчанных пластин. Найденные наконечники стрел очень разнообразны. Если в XI–XII вв. преобладают плоские, уплощенные и граненые наконечники разного рода ромбических очертаний (рис. 74, 51–53, 55, 56), то в XIII–XIV вв. увеличивается роль крупных трехлопастных наконечников с вырезами в лопастях и роговыми свистульками (рис. 74, 27–29, 38). Особо отметим редкую форму железных трехперых втульчатых наконечников причудливых очертаний (рис. 74, 39).

Из оборонительного вооружения до нас дошли в погребениях отдельные панцирные пластины (рис. 74, 28) и части кольчуг, свидетельствующие об употреблении панцирных и кольчужных доспехов.

Остатки конского снаряжения встречаются в каждом кургане. От узды сохраняются многочисленные металлические детали: удила с псалиями, бляшки, накладки, распределители ремней, пряжки и наконечники, наносные султаны. В конце X–XI в. встречаются удила с перпендикулярно расположенными двумя кольцами на концах. Стержень псалия в этом случае вставлялся во внутреннее кольцо и закреплялся скобой, служившей для соединения с нащечным ремнем узды. Часто такая скоба украшена длинным гребнем (рис. 74, 19, 72). Этот способ крепления псалий, как и сама форма удил, был широко распространен в евразийских степях в предшествующее аскизской культуре время. Для XI–XII вв. характерны другие удила, концы которых завершаются уплощенной петлей. Ниже нее на стержне расположены упоры, не позволяющие надвигающемуся на конец удил псалию сползать вниз (рис. 74, 20–22). Эта форма существует и в XIII–XIV вв. (рис. 74, 26), постепенно сменяясь крюковыми удилами с крупными кольцами. Последняя форма, пришлая для аскизской культуры, удобная в обращении и простая в производстве, постепенно вытеснила местные варианты (рис. 74, 16; 74, 9, 10, 67). Сосуществование двух видов удил создало «гибридную» форму — крюковые удила с нефункциональными упорами (рис. 74, 55) и дисковидные псалии (рис. 74, 3). Унаследовав у предшествующей культуры сапожковое оформление низа, аскизские псалии сохранили его (рис. 74, 19, 21, 72), но он изменился внешне и потерял свою функцию (рис. 74, 26).

Кольца от удил изготовлялись плоскими или уплощенными и орнаментировались (рис. 74, 10). Уздечные накладки и наконечники, шарнирные подвески нагрудных и потфейных ремней, имевшие округлый, чаще всего сердцевидный конец (рис. 74, 18, 27, 65), развивались по линии уплощения. Упростились, стали геометрически более правильными и их очертания. Вместе с тем появилось парное расположение заклепок, декоративные валики по краям, ячеистый узор сменился геометрическим, расположенным зонами и поясами (рис. 74, 32, 34). Изменялся внешний вид пластин наносных султанов. Цилиндрическая форма их трубочек сменилась конической, с расширением в верхней части (рис. 74, 42, 72; 74, 23, 53). Наносный султан является отличительной чертой украшения узды аскизской культуры. Его положение на храповом ремне определилось находкой части целой узды с султаном в Узун-Хае (рис. 74, 73). Уздечки средневековых хакасов в XI–XII вв., а возможно и позднее, вообще не имели налобного ремня. На эту мысль наводят и трехчастные распределители ремней, которые, как и султаны, восходят к местным прототипам IX–X вв. Поэтому они сохраняют Т-образность вплоть до XIII–XIV вв. (рис. 74, 24; 74, 25, 38, 47). Лишь в XIII–XIV вв. появляются крестообразные распределители (рис. 74, 20).

От седел обычно остаются мелкие железные детали: петли (рис. 74, 23; 74, 24), обкладки лук (рис. 74, 17), изредка — крупные серебряные пластины, украшавшие луки (рис. 74, 52), бляхи (рис. 74, 4, 21). Целое деревянное седло, обтянутое овечьей шкурой, найдено в гроте Узун-Хая (рис. 74, 68). Шкуры крепили ремнями. Подпружные пряжки делали из железа (рис. 74, 37; 74, 50) и из рога (рис. 74, 59, 66; 74, 68). Стремена в XI–XII вв. крайне редко попадали в могилы, в XIII–XIV вв. их стали класть туда чаще. Развитие их шло так же, как и во всей Евразии (рис. 74, 2–5; 74, 1, 2, 58). Только аскизские стремена часто украшались серебряной инкрустацией (рис. 74, 58). Найдены и деревянные стремена (рис. 74, 67). Встреченные в курганах рукояти плетей делались из рога, железа и бронзы и по форме близки к восточноевропейским (рис. 74, 29). Костяные рукояти часто орнаментировали (рис. 74, 61). Для шнуровки, продергивания ремней в XIII–XIV вв. применяли специальные инструменты, завершавшиеся изображением конских голов (рис. 74, 12, 66).

Для изучения транспортных средств большой интерес представляют целиком сохранившиеся в гроте Узун-Хая погребальные сани. По внешнему виду они более всего напоминают нарты хантов и манси и генетически, скорее всего, восходят к небольшим грузовым санкам, до сих пор известным охотникам Саяно-Алтая. Хотя их длина достигает 3 м., у них не было оглобель и, вероятно, лошадь тащила их при помощи ременных гужей (рис. 74, 74). О существовании колесного транспорта говорят находки в кургане 2 группы Кизек-Тигей остатков двухколесной погребальной повозки, напоминающей арбу [Кызласов Л.Р., 1975, с. 196].

В курганах встречаются баночные лепные сосуды, часто украшенные резным и штампованным орнаментом, имеющие насечки по венчику (рис. 74, 8). При раскопках города в дельте Уйбата собрана обширная серия и гончарной керамики самых разнообразных форм, размеров и назначения: небольшие блюдца с округлым краем, выпуклые круглые крышки, миски, вазообразные сосуды со сложным профилем, широкогорлые, овальные в плане невысокие «супницы», крупные толстостенные тарные сосуды. Особенностью всей этой керамики является ровный горновой обжиг, придающий ей кирпично-красный цвет, и сложная форма отогнутого венчика, приспособленного к использованию керамических крышек. Сосуды большей частью гладкостенные, с хорошо заглаженной внешней поверхностью, иногда с тонким резным узором.