Степная дорога

Алаха тряхнула косицами, взяла со стены факел и осторожно двинулась в глубину пещеры.

Она оказалась в настоящем подземном городе. Извилистые переходы – частью естественного происхождения, частью вырубленные или расширенные людьми – выводили в более просторные пещерные залы. Большинство стен, мимо которых пробиралась Алаха, состояли из темной скальной породы. Кое-где сквозь толщу камня сочилась вода, вымывая из глубин породы медь и окрашивая стены тонкими полосками зелени. В тишине слышно было, как потрескивает факел в руке девочки и капает вода.

В одном из залов Алаха увидела высеченные на стенах надписи на языке, которого она не понимала. Надписи перемежались барельефами, сделанными, по-видимому, в разное время. Одни изображения были замечательно искусны. Люди, демоны, животные представлялись на них как живые. Они сражались между собой, охотились, подкрадывались к добыче, разговаривали, любили друг друга… Алаха чувствовала себя свидетельницей их скрытой доселе жизни. В неверном свете факела, в полумраке пещеры многие звери выглядели совершенно как живые. Они скалили пасти и угрожающе замахивались лапой. Казалось, вот-вот – и они спрыгнут со стены, зарычат, набросятся…

Но ничего этого не происходило. Камень оставался камнем. Ни одна из фигур и не думала оживать.

На другой стене изображения не поражали такой искусностью, но они были по-своему очень выразительны. Звери и люди словно стремились придать своим телам форму какого-нибудь простого узора – прямоугольника, круга, треугольника… Сходными фигурами украшали шатры и одежду люди из народа Алахи. Эти фигуры были ей понятны. Они странным образом успокаивали девочку. Ей даже начинало казаться, что она совсем недалеко от шатров своей матери…

Алаха тряхнула головой, в который уже раз отгоняя неуместные мысли. Эти пещеры обладали поистине колдовским свойством, если уводили думы в сторону, отвлекали от главного. Девочка коснулась шрама на левой щеке – он уже подживал – и ногтями сорвала корку. Снова потекла кровь. Алаха улыбнулась в темноте. Очень хорошо. Она не должна забывать – кто она и ради чего находится здесь. Ни на мгновение!

Она миновала еще один зал, где на стенах были нарисованы белой, черной и красной красками странные божества – полулюди-полузвери, а также крылатые демоны, сражающиеся с богами и людьми, и жрецы, взывающие к богам. Остановилась, привлеченная удивительной грацией росписи, показывающей танцующих девушек с привязанными к рукам крыльями. И снова резко одернула себя: не время!

И все же была одна вещь, которая поразила Алаху. Почти все изображения выглядели очень древними. Это она сумела разглядеть даже при свете факела. Казалось, сотни поколений сменили друг друга с тех пор, как рука неведомого мастера, вооруженная резцом и зубилом, прикасалась к этим стенам. Даже облик людей с тех пор изменился. Те, танцующие и сражающиеся, охотящиеся и молящиеся, выглядели низкорослыми, с покатыми лбами, жесткими черными волосами и непомерно длинными волосами.

Кому поклонялись все эти люди? Праматери Слез? Или другому, еще более древнему божеству? Алаха чувствовала себя одинокой и брошенной. Она привыкла жить среди своего народа и своих Богов, она всегда знала, что духи ее племени не оставят ее, что они услышат призыв, если попросить их о помощи. Но здесь, в подземном мире, среди незнакомых и чужих Богов, она была совершенно одна.

У нее закружилась голова. Ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Стена была мертвенно-холодной, слегка влажной. Прикосновение к ней – непонятно почему – испугало Алаху, и девочка отшатнулась.

Неожиданно ей показалось, что из глубины пещеры на нее устремлен чей-то пристальный взгляд. Алаха подняла факел повыше и, закусив губу, решительно направилась прямо навстречу неведомой опасности.

Вскоре она опять замерла и прислушалась. Так и есть! До ее слуха теперь явственно доносилось чье-то прерывистое дыхание. В темноте, несомненно, скрывался кто-то живой.

Кто? Одна из жриц, насмерть напуганных вторжением разбойников? Возможно, женщина ранена, истекает кровью… Может быть, вторая привратница, приковавшая себя к этим скалам в знак нерушимости своего обета – служить Праматери Слез до последнего издыхания?

Или во тьме таится один из двух оставшихся разбойников? Но почему он дышит так прерывисто? Боится? Или ранен? Но если боится – то кого? И если он ранен – то кем?

Какие еще тайны скрывает в себе эта бесконечная, мрачная пещера?

Внезапно из темноты послышался тихий мужской голос.

– Кто здесь? – произнес незнакомец. И после некоторого молчания добавил неуверенно: – Это ты, Награн? Опусти факел… я ничего не вижу.

Алаха молчала. Выжидала.

– Награн! – неуверенно повторил мужчина. – Ведь это ты! Заклинаю тебя Богами твоей матери – помоги мне! Не бойся – ОНО ушло…

Стало быть, не жрица, прикованная к скале… Стало быть, один из разбойников. Насколько он опасен? Вряд ли он ожидает увидеть здесь девушку и, следовательно, не пытается добычу заманить в ловушку. Он зовет сообщника, просит о помощи… Судя по всему, он действительно ранен. И тяжело ранен.

Почему? Кем? И где это – "ОНО"? ЧТО это такое?

Алаха медленно приблизилась к разбойнику, поднесла факел к его лицу. Разбойник застонал, отворачиваясь от яркого света.

– Асар! – окликнула Алаха, вспомнив его имя.

Прикрываясь от света ладонью, он осторожно повернул голову навстречу голосу и приоткрыл глаза. На лице мужчины появилось недоуменное выражение, почти мгновенно сменившееся паническим ужасом. Он разглядел бледное девичье лицо с узкими раскосыми глазами и кровоточащими полосками на щеках. ТАКОЙ девчонки в толпе хнычущих от страха паломниц – легкой добычи для работорговца! – Асар явно не припоминал.

– Кто ты? – прошептал он. – Я тебя не знаю! Ты жрица?

– Нет, – холодно проговорила девушка.

– Незваная Гостья… Будь милостива, Морана, – сказал разбойник. – Будь милосердна!

Он бессильно откинул голову.

Алаха безжалостно и внимательно рассматривала простертого перед ней на каменном полу человека. При виде истекающего кровью человека должна была бы ощутить хотя бы подобие сострадания. Но Алаха не чувствовала ничего. Как будто чья-то рука вынула из ее груди живое сердце и вложила на его место камень. Вся грудь и живот Асара были изорваны когтями какого-то чудовищного зверя.

– Это не ножевые раны, – молвила Алаха бесстрастно.

Асар вновь приоткрыл глаза, мутные от боли.

– Там… – пробормотал он. – О, Морана!.. Пусть Сабарат… пусть он не ходит туда…

– Куда? – спросила Алаха. И встряхнула умирающего за плечи. Он громко вскрикнул. – Куда? Куда?

То теряя сознание, то вновь на миг приходя в себя, Асар бормотал:

– Белая Смерть… Я не знаю, что это… Она встает из темноты… У нее клыки, когти… Жжет… Дай мне воды… Бежать, бежать… сокровища… Помоги же мне!