Степной рассвет
Шрифт:
— Простите, вы сказали им нет и пары месяцев, но уже проходят испытания. Как же вы их на самолет-то ставите?! Неужели так легко такая сложная техника может создаваться и испытываться?
— Где уж тут легко. На стенде восемь образцов уже потеряно. Техника сложная, вы правы. И главная сложность, увы, не испытательная, а металлургическая. Ну не выпускает пока наша промышленность требуемых сплавов. Некоторые идеи нам отдельные самородки подбрасывают, но это, увы, паллиатив. В стране фактически целую отрасль заново создавать придется. И хотя это вроде бы не наша забота, но отсутствие такого специального производства сильно мешает делу. Впрочем, один способ повышения скорости работ нами уже найден.
— И в чем же он заключается?
— В модульности испытываемой техники.
— Простите, не понял.
— Сейчас поймете. Вы, товарищи, наверняка представляете себе процесс испытаний. Если все делать традиционным последовательным
— А сам этот ваш «Горын» неужели же совсем не имеет военного назначения?
— Вообще-то он в девичестве и был бомбардировщиком, но сейчас нас в первую очередь интересует именно его научный потенциал. К слову сказать, максимальная скорость «Горына» с выключенными реактивными моторами и с тремя оснащенными трехлопастными винтами поршневыми моторами М-103 составляет около четырехсот шестидесяти километров в час. А с включенными вторыми «Кальмарами» эта скорость уже сейчас возрастает до пятьсот пятидесяти километров в час, при этом некий запас мощности нами сознательно не расходуется. А еще мы скоро готовим новый турбореактивный мотор вдвое большей мощности. Правда, его цикл испытаний закончится только в следующем году, но примерные характеристики можем дать вам уже сейчас. Масса ожидается порядка семисот-семисот пятидесяти килограммов, при тяге на максимале 750-900 кгс. Вот под этот мотор уже можно начинать разрабатывать боевые самолеты.
— Анатолий Петрович, а что вы скажете про перспективы применения таких моторов на бесхвостых самолетах?
— Товарищ Черановский, в целом мнение ХАИ об этой схеме положительное («Горын» ведь на самом деле тоже бесхвостка). Но для развития этого направления требуется очень тщательное исследование соотношений площадей несущих и рулевых поверхностей. Без достойной работы взлетно-посадочной и полетной механизации, имеется большой риск скомпрометировать саму эту идею, посредством необоснованных аварий. Вот поэтому тут очень важно сначала отработать отдельные элементы. Так что вы пока готовьте свой проект, а мы будем проводить экспертизу и испытывать модели в трубе. И вот еще что, товарищи. Кроме бесхвостой и классической схем, мы рекомендуем вам рассмотреть и двухбалочную схему, как одну из наиболее легко осуществимых. Только не ориентируйтесь вы, пожалуйста, на тот анекдот, которым был пушечный «Бауманский комсомолец» И-12 с тандемом М-22 и водопроводными трубами вместо балок. Гораздо лучше будет если вы разработаете нормальную конструкцию с мощными силовыми балками пригодными для уборки шасси и установки вооружения, вот тогда из этого будет толк. Вроде бы у Ивенсена и Кровина в Ленинграде строился такой аппарат Г-38 на основе идеи Гроховского. Его тогда делали с металлической кабиной, но с фанерным крылом под два французских «Гном-Рона», да жаль не доделали. Кстати, чертежи его нами из Ленинграда уже заказаны, так что, как получим, поделимся с вами. Ну, а для вас, товарищ Сухой у нас особый подарок. Пройдемте вон в тот ангар.
Инженеры с интересом окинули взглядом помещение свежепостроенного ангара, в котором стоял отливающий серебром аппарат с висящими под крыльями трубами ВРДК.
— Вот он ваш И-14 с двумя «Тюльпанами-3» под крыльями. Профессор Проскура ведь уже рассказывал вам об этих моторах. Там в Москве, часом, не успели на развитие своего детища посмотреть?
— Нет в Москве, не успел, хотя мне и говорили, что в НИИ ВВС его испытывают. Чудеса какие-то! Я уже и забывать стал эту конструкцию. Мы ж по ней еще в 31-м работать начали, а в 36-м уже все работы закончили и тему закрыли. Гм… Я гляжу модернизировали тут у вас нашего страдальца, и не только в плане установки этих ваших «ракетных цветов».
— Улучшение аэродинамики сразу дало несколько десятков километров в час. А с новым восьмисотсильным М-62 наши пилоты его разогнали до 486 км/ч. Ну, а ускорители позволили ему вплотную приблизиться к шестисоткилометровой отметке. Так что вместе с «Бумерангом» «Горыном» и Р-10 ваш аппарат по праву стал одним из «дедушек советской реактивной авиации».
Отсюда вы можете планировать и свои следующие конструкции, благо есть на что опираться. Вот только над технологичностью самой конструкции советуем вам заранее подумать.— Уже думали мы над технологичностью. Вон «Иванова» специально под массовый выпуск рассчитали, да только начальство сказало, что с цельнометаллической конструкцией нам нужно расставаться и на смешанную переходить. А жаль, хотя понятно, что стране дюраль экономить нужно. Так что, кое-какой опыт уже есть. Ну, а собственные проекты ХАИ вы нам покажете?
— За этим, давайте-ка поднимемся на второй этаж к ректору. Профессор уже, наверное, освободился. И, пожалуйста, осторожнее, товарищи, тут еще покраска не полностью высохла…
Авианалет на японские позиции завершился. За поставленной дымовой завесой Павла и два ее «безоткатных» расчета едва успели занять позиции на минном поле среди нескольких закопченных коробок сгоревших японских танков. Здесь, на самом виду, японцы пока не пытались больше прорываться. Но если орудия плацдарма замолчат, то атаки следовало ждать как раз на краю этого минного поля. Павла лежала в небольшой ямке под обгорелым остовом и думала.
«Как всегда наше начальство все планы по-своему перекручивает. Хотя может оно и неплохо даже. Никаких тебе, товарищ фантазерка, конных огнеметов не предвидится. Ну нету у нас тут таких цирковых укротителей, чтобы все эти смертельные номера отрепетировать. Хотя огнеметы нам все же дали. М-дя-я. А я-то думала, что в РККА это оружие уже цветет буйным цветом. А они прислали-то не пойми что двадцать тяжеленных ранцевых огнеметов, которые Павлу Колуну ровесниками приходятся, если не старше. Если б Кольчугин не объяснил что к чему, подумала бы что сварочные аппараты. Гм. И все же, если он сможет их выдвинуть так же, как и меня подальше от окопов, то что-то может и получиться. Хотя… Хрен его знает, что он там решил, но приказ мне уже отдан, так что буду я атаку отсюда поддерживать, а уже потом на ходу к ней присоединюсь. И зря я сейчас на командование бычу, ведь шесть огнеметных ХТ-130, доставленные на понтонах к нашему болотистому берегу, в той предстоящей атаке точно лишними не станут. Как, впрочем, и те три взвода цириков, что не посрамив заветов своего великого предка Чингиз-Хана, переплыли со своими конями Халхин-Гол, пока длился устрашающий артналет на японские позиции. Ладно, Дивчиш-Кибальчиш, нам бы с тобой не день простоять, а всего лишь до начала веселья под раздачу не попасть. А то как начнет их артиллерия минное поле тралить, так нас и вытралит… Стоп-стоп, голубушка… Что-то не так. Почему это мне вот прямо сейчас так сильно оглянуться хочется? Не поняла…»
Павла медленно повернула голову назад. В сотне метров за спиной ее ждали. Ждали настойчиво и очень нетерпеливо. Из-за развороченного тяжелым японским снарядом неровного орудийного бруствера, где еще утром стояла противотанковая пушка, на нее выжидающе глядели три пары глаз. Вернее три с половиной. Рядом с запоминающимся лицом того самого лейтенанта, который давал ей яд перед первым боевым вылетом, в ее сторону неподвижно глядел зрачок оптического прицела. А неспешный уверенный жест лейтенанта мог означать только одно, «мы ждем, возвращайся». Но теперь, когда позиция ее расчетами была занята, Павла уже никуда не могла с нее деться, до самого начала задуманной «огненной потехи». Да она и не собиралась. Поэтому просто прикрыла глаза и отвернулась, затылком чувствуя перекрестье оптического прицела…
/ черновой вариант обновления от 11.11.12/
Михалыч в этот раз работал в ночную смену, и должен был вернуться только под утро. В эту ночь Марина осталась на квартире друга отца. Она теперь раз в неделю приходила сюда готовить, чтобы не отвлекать мастера опытного производства от работы в институте. А работа в ХАИ кипела. За последние недели Савва Михалыч перешел на полный график и временно не брал заказов, работая на себя лишь по воскресеньям. Даже ночью в институте царил аврал. А Марина, укутав большую кастрюлю свежесваренного борща в серое больничное одеяло, свернулась клубком на жесткой мужской кровати и уснула. И снился ей сон.
«Как это все-таки приятно… чувствовать на плечах остро пахнущий кожей тяжелый летный реглан. Так бы всю жизнь и сидела рядом с НИМ. Рассветом бы любовалась. Но где там, сейчас опять выпрямится и одернет руками свою гимнастерку.
— Мне уже пора, Марина. Самолет ждёт.
— Пашенька, ну почему ты всегда от меня так быстро уезжаешь?
— А потому, девочка моя, что судьба моя такая. Нам, рабочему классу, нельзя время терять.
— Как ты ласково сказал «девочка моя». Меня папа так звал, когда-то в детстве … Но какой же ты теперь рабочий класс? Ты ведь командир Красной Армии. И почему же это ты со мной время теряешь? Я ведь все-все делать могу. Ты только скажи, что нужно.