Стерпор

Варнан поднялся наверх, вспомнил, что ключ от комнаты утерян в королевском дворце, в сердцах толкнул дверь, она оказалась незаперта. Проницательностью Варнан явно не отличался, он и тогда не почувствовал неладное, а решил, что одно из двух – либо мы забыли закрыть дверь, либо нас ограбили. Второе представлялось ему более вероятным. Он поспешно распахнул дверь, перешагнул через порог и на миг остолбенел: апартаменты, долгое время служившие ему домом, теперь напоминали поле боя. Вещи были вынуты из сундуков и разбросаны по комнате, великолепный шкаф лежал на боку – его содержимое валялось рядом, а главное – «исчезло большое количество дорогих моему сердцу вещей, – подчеркнул Кар Варнан, – нажитых непосильным трудом». Он сделал вперед только шаг, и в то же мгновение из глубины коридора на него кто-то прыгнул.

Двое храбрых, но глупых стражей повисли на широких плечах великана, но явно оказались с ним в разных весовых категориях. Варнан устремился вперед, пробежал несколько шагов по дощатому полу, резко развернулся и вышвырнул обоих в окно. Выбив рамы, несчастные с дикими криками полетели вниз и крепко приложились о каменную мостовую. Поглядев в дыру, которая раньше была окном, Варнан увидел на пострадавших синюю форму и безошибочно определил в них «королевских псов». Тут он почесал в затылке и впервые подумал, что, возможно, Дарт Вейньет все-таки был прав и не стоило сюда соваться…

Послышался топот большого количества обутых в кожаные сапоги ног, Варнан обернулся и увидел, что из коридора в комнату вбегают стражи. Эти оказались умнее предыдущих – они уже тянули из ножен мечи, несколько стражей держали на изготовку алебарды. Мгновенно оценив ситуацию, Варнан ринулся на стену, ведущую в соседнее помещение, пробил ее лбом, как тараном, и в куче известковой пыли явился пред изумленными жильцами. Два влюбленных вельможи лежали под белой простыней и ласково ворковали, когда он явился, словно кара небесная, посланная им за грехи, окутанный белым облаком известкового раствора. Оба яростно завизжали. Варнан не стал здесь долго задерживаться, промчался по комнате вихрем, сорвал с петель дверь, взял ее на изготовку за неимением другого оружия, оказавшись в коридоре, стукнул дверью одного не слишком расторопного стража, перегородил проход и побежал к лестнице.

Внизу, загибая пальцы, причитал хозяин постоялого двора. После того как Руди Кремоншир услышал вверху страшный грохот, он принялся в уме подсчитывать убытки, понесенные в результате пленения здоровяка. Полагаю, о пробитой стене он тогда и помыслить не мог. В это мгновение послышался дробный гул, это по лестнице, широко ступая и почти не цепляясь за перила, стремительно мчался Кар Варнан. Оказавшись внизу, он развернулся, ухватился за основание лестницы и резко дернул ее на себя. Руди Кремоншир почувствовал, что его постоялому двору наступает конец, он закричал так, словно его пытали в подвалах священной анданской инквизиции. Весь дом вздрогнул и зашевелился, со стороны могло показаться, будто началось землетрясение, потом лестница с треском подалась, и Варнан, напрягши бугры рельефных мышц, резко завалил ее в сторону. Куски полированного дерева полетели в разные стороны, один просвистел возле головы хозяина и впился в обивку двери его каморки, несколько тяжелых бревен, составлявших основание, рухнули на пробитую прежде кулаком Варнана стойку и разбили ее вдребезги.

Сверху, с этажа, отрезанного теперь от внешнего мира, кто-то кинул алебарду. Великан подхватил ее на лету и запустил обратно. Послышался сдавленный крик, и тело королевского стража рухнуло вниз, куда-то в обломки лестницы. Варнан развернулся и ударом ноги вышиб дверь. Его ступня застряла в крепких досках, некоторое время он тряс ногой, пытаясь освободиться от качественной тяжелой створки, ему удалось это сделать только после того, как он ухватился за нее руками и разломал на части. Варнан выбежал на улицу.

Один из «королевских псов», совершивший стремительный спуск через окно и лежавший в обломках рам, к своему несчастью, успел прийти в себя, он сидел и тряс головой, не совсем понимая, как получилось, что он оказался на мостовой. Пробегавший мимо Варнан резко пнул его в подбородок, так что несчастный опрокинулся навзничь, а будущий начальник королевской стражи Стерпора широкими скачками помчался прочь, распугивая величавой статью прохожих…

– Похоже, я был прав, Кар, – заметил я, услышав из его уст подробный рассказ о неудачном визите на постоялый двор, – давай условимся, ты оставишь свое упрямство, своеволие и впредь будешь слушаться моих приказаний, или, боюсь, место начальника королевской стражи мне придется отдать кому-нибудь другому.

– Нет, только не это, – вскрикнул Варнан, – это же моя мечта с детства!

– Тогда я на тебя рассчитываю. – Я не смог сдержать веселья и наконец расхохотался – рассказ Кара меня здорово позабавил.

– Бог все видит, милорд, – обиженно сказал Варнан, – вот, мне кажется, вы потешаетесь надо мной из-за того, что я, может, чего не понимаю, а это неправильно.

Он был настоящим везунчиком, этот великан с добродушным и тупым лицом. Из любой, даже самой отчаянной ситуации он неизменно выходил невредимым, при этом не делал для себя ровным счетом никаких выводов. Для того чтобы делать выводы, нужно обладать зачатками интеллекта. Он же просто продолжал существовать в своей довольно примитивной системе координат, где бытовали удовольствия, радости и простые пути их достижения. Его тупоголовый бог улыбался Варнану с небес и следил за тем, чтобы с его любимцем не случилось ничего плохого…

А мои боги продолжали отвешивать мне пинки. Достаточно упомянуть о том, что с самого начала в пансионе мадам Клико мне оказалось обжиться тяжелее всех, потому что я заинтересовал девочек гораздо больше, чем мои спутники. Оно и понятно – все же потомственный принц дома Вейньет. Царственная осанка. Внушительная внешность. Живой ум. Правильная красивая речь. Нападения на меня поначалу случались довольно часто, и я сильно сопротивлялся, потом как-то втянулся, так что все стало чаще происходить по обоюдному согласию. Затем я уже сам стал стучаться в некоторые двери. Впрочем, не столь часто, как это делали Кар Варнан и Ламас. Девочки заваливали нас подарками, старались угодить и привлечь наше внимание.

Невыносимая жизнь постепенно стала налаживаться. Единственное, что неизменно заботило меня и все время портило настроение, – одержимость идеей вернуть принадлежавшие мне вещи, в том числе Мордур и обожаемую серьгу. Варнан пообещал вывести меня на людей, которые занимаются тем, что достают самые немыслимые ценности по заказу. Я все больше поражался обширности связей «любимца тупоголового бога».

– Когда пьешь много светлого эля, милорд, – сказал Варнан, – друзья как бы сами собой появляются.

– Это не друзья, а соэльники, – нравоучительно заметил Ламас.

– Ну какие они соэльники? – обиделся Варнан. – Настоящие друзья всегда помочь готовы, ну и я им тоже в случае чего…

Ему удалось договориться о встрече с одним таким другом, и как-то вечером мы втроем отправились побеседовать с ним. У меня с самого начала почему-то возникла стойкая уверенность, что этот незнакомец сможет оказать помощь в деле возвращения фамильного меча законному владельцу, и я не ошибся.

Когда мы шагнули под своды арки, где было условлено встретиться, из ночного мрака стремительно вышел высокий человек с головой, замотанной черным платком так, как это обычно делают пираты. Сходство дополнял единственный глаз, нехорошо сверкнувший из темноты.

– Это Ревва по прозвищу Опасный, – представил одноглазого Варнан.

– Рад знакомству, – сказал я и подумал, что прозвище ему подходит как нельзя лучше – вид у Реввы был самый зловещий, его единственный глаз посверкивал люто, и если правду говорят о том, что глаза – душа человека, то душа у Реввы была черной, как задница свинога, вступившего в период половой зрелости.

– Если нужно кое-что позаимствовать, – сказал одноглазый, – я тот, кто лучше всего сможет помочь в этом деле, но у меня есть некоторые общие условия.