Стертая
Шрифт:
— Ты о чем?
Эйден берет компьютерную мышку и наводит курсор на кнопку «найден» на экране под фотографией Люси.
— Нажать?
— Не понимаю. Что это значит?
— Все просто. Если нажмем, те, кто объявил о твоем исчезновении, узнают, что ты жива и здорова. А потом ты получишь информацию для контакта.
— Не надо.
Эйден смотрит на меня, и в его глазах отражается разочарование.
— Подумай. Они же беспокоятся, спрашивают себя, что с тобой случилось. Может быть, кто-то из них, папа или мама, не перенес утраты. Может быть, у тебя есть сестры или братья, которым плохо
— Нет. Это безумие. Я ничего не знаю о Люси, о том, откуда она. Я — не она.
Рука Эйдена замирает над мышкой, и я отдергиваю ее от него.
Он вздыхает.
— Подумай об этом, Люси.
Я снова начинаю протестовать против этого имени, но Эйден обрывает меня:
— Я буду называть тебя Люси. Не важно, кем ты считаешь себя сейчас из-за того, что с тобой сделали, на самом деле ты — она. — Он прислоняется спиной к столу. — По-твоему, чем занимается ПБВ?
— Старается выяснить, что случилось с пропавшими без вести.
— Да, это, конечно, важно, но наша деятельность шире. Мы отыскиваем тех, кого забрали незаконно, чтобы привлечь к ответу правительство, чтобы разоблачить их перед всем миром. Если все мы не встанем и не скажем «это зло», никто и ничто никогда это не остановит.
— Так ты с террористами?
— Нет.
— А по-моему, очень похоже.
Эйден качает головой.
— Нет, я не с ними. Мы и не с правительством, и не с террористами. Мы пытаемся найти лучший путь. Без насилия.
Бен берет меня за руку.
— Послушай, Кайла. Это все напоминает то, о чем мы с тобой вчера разговаривали. Может, нам по силам что-то сделать?
Я начинаю дрожать, и мой «Лево» падает до 4.3.
— Оставь нас на минутку, — говорит Бен.
Эйден выходит и закрывает за собой дверь.
— Ты ведь знаешь, что он прав, да?
Я качаю головой. Меня тошнит от страха, что чем больше мы узнаем, тем только хуже будет дальше, и что отныне ничего хорошего нас уже не ждет. Бен обнимает меня обеими руками и держит так, пока я не перестаю дрожать. Лево понемногу поднимается до 5, и Бен приглашает Эйдена вернуться.
— Как твой уровень? — озабоченно спрашивает он. — В порядке?
— Похоже, что да.
— Фигово, да. Жить с этой штукой. Но, возможно, есть способ избавиться от «Лево» до достижения двадцати одного года.
— Как? — спрашивает Бен.
— Едва начав заниматься пропавшими без вести, мы выяснили, что среди них есть Зачищенные.
— Как Тори, — говорит Бен и добавляет: — Это наша подруга, ей семнадцать. Мы думаем, что ее взяли лордеры.
— Иногда их действительно берут лордеры. У некоторых из тех, кто прошел процесс зачистки, обнаруживаются проблемы, которые не были выявлены в больнице. В основном это не стертые до конца следы памяти.
«Регрессия», — шепчет голос у меня в голове.
— Их возвращают в больницу, они проходят повторный курс лечения или... — Он мнется.
— Терминация, — говорю я и с сожалением ловлю себя на том, что произнесла это вслух, а не только мысленно.
Эйден изумленно вскидывается.
— Да, точно так.
Эти слова были в моих записях на компьютере доктора Лизандер. Он вроде
бы собирается спросить, откуда мне это известно, но в любом случае, независимо от его намерений, отвечать я не собираюсь.— Ты сказал, что некоторых забирают лордеры, — быстро говорю я, упреждая его вопрос. — А как насчет других?
— Их забирают террористы.
— Зачем? Чего хотят от них террористы? — спрашивает Бен.
— Они работают над тем, как отключать или снимать «Лево». Всех деталей мы не знаем, но кое-каких успехов они достигли.
— Правда? — Бен смотрит на него с любопытством.
Любое повреждение или попытка вмешательства в работу «Лево» вызывает приступ и смерть носителя — об этом нас неоднократно предупреждают до выхода из больницы. Что случалось с теми, кто участвовал в таких опытах?
— Кое-каких успехов? Скорее наоборот.
— И то верно.—Вид у Эйдена хмурый. — Они попробовали несколько типов обезболивающих и физическое удаление, искусственную кому, «хэппи джус» и другие похожие лекарства. — Он говорит что-то об анальгетиках, эндорфинах и синтетических нейромедиаторах, но я уже не слушаю.
Смотрю на мой «Лево». Даже легкое прикосновение к прибору вызывает сильнейшее головокружение и резкое падение уровня. Сидит на руке не туго, но поворачивать его я не решаюсь, потому что страшусь боли. Влияние этого браслетика на мою жизнь абсолютно.
— Боль... смерть... — шепчу я.
Эйден не спорит, и это значит, что я права.
— Но подумай, как здорово было бы освободиться, — с восторгом говорит Бен. — Ради такого стоит и рискнуть.
— Хорошо бы только поинтересоваться мнением тех, кому предлагается рисковать! — сердито говорю я. — Тебе в любом случае осталось недолго до двадцати одного года. Стоит потерпеть ради того, чтобы жить?
Но Бен уже увлечен подброшенной идеей, а мой «Лево» снова вибрирует. На этот раз — 3.9.
— Вот черт, — ругается Эйден.
Бен снова обнимает меня.
— Кайла, все в порядке. Все будет хорошо, — шепчет он, поглаживая мои волосы, но я думаю только о боли...
3.4.
Словно сквозь туман вижу, как Эйден уходит и возвращается через несколько секунд.
— Выпей-ка вот это. — Он протягивает таблетку и стакан воды.
Я качаю головой. «Лево» уже жужжит, громче и громче, уровни падают, голова кружится, перед глазами все плывет...
Эйден вдруг сжимает мое лицо обеими руками и, прежде чем мы, я или Бен, успеваем как-то отреагировать, отклоняет мою голову назад и бросает мне в рот таблетку. Я кашляю, но она уже в горле...
— Ты зачем это сделал? — кричу я.
— Не хотел вызывать сюда «Скорую». Подумай о Маке.
Я снова кашляю и почти задыхаюсь, чувствуя, как таблетка прокладывает путь по пищеводу.
— Запей, поможет. — Эйден снова протягивает стакан, и я отпиваю глоточек. Таблетка еще не достигла конечного пункта, а уровень уже стремится вверх. Дело, конечно, не в лекарстве, а в раскатившейся по венам злости.
— Что это? Что ты мне подсунул?
Эйден смотрит на меня с любопытством, и я буквально вижу, как ворочаются колесики у него в голове: девчонка зачищенная, уровень падает, сейчас она злится, а значит, уровень должен упасть еще ниже... Так почему она еще не отключилась?