Стерва на десерт

— Чего не пьете? — я кивнула на его полную кружку.

— Да я как-то пиво не очень…

— А что «очень»? Водку?

— Нет, — смущенно засмеялся он. — «Пепси»!

— А если напиться хотите?

— Много «Пепси».

— Что ж выходит, что вы, господин Геркулесов, почти трезвенник?

— Почему «почти»? Я просто трезвенник.

— Вот это да! — восхитилась я. — И никогда? Ни капли?

Он отрицательно замотал головой. Потом сделал глоток, поморщился и изрек:

— Первая капля!

— Браво!

После моей непродолжительной овации он немного встрепенулся и осторожно хлебнул еще раз.

— А сколько вам, Коля, лет?

— 28.

— Так много? А я думала, что, как мне.

— В 18 в милицию не берут.

— О! — мои глаза округлились. Уж никак не ожидала от этого одуванчика столь изысканного комплимента.

Кажется, обстановка немного разрядилась. И я продолжила допрос уже более нагло.

— И каким ветром вас в милицию занесло?

— Ураганным.

— Это как?

— В один прекрасный день сорвался с надоевшего рабочего места и рванул служить в милицию.

— И что за «надоевшее рабочее место»? Лифтером что ли трудились?

— Нет, — тихо засмеялся он. — Адвокатом.

— Да вы что? — ахнула я. — И в какой конторе?

— В «Защите», — прозвучал спокойный ответ.

Я ошалела от такого сообщения. Дело в том, что «Защита» являлась самой преуспевающей адвокатской конторой в регионе. А это значило, что Геркулесов не просто дурак, а дурак в кубе. Уволится из солиднейшей фирмы, где гонорары работников исчисляются тысячами долларов, и устроится МЛАДШИМ опером, на две тысячи рублей в месяц, плюс 500 пайковых, с задержкой в квартал — это же как головой стукнуться надо!

— И чего это вы так? Клиентов что ли не было?

— Были, — нисколько не обидевшись, ответил Геркулесов. — Просто я с детства мечтал работать в милиции. Именно по этому я и выучился на юриста. — Он задумчиво закатил свои глазищи, хлопнув пушистыми ресницами, и добавил. — Но после института в меня сразу вцепилась «Защита», я поддался на уговоры родителей и устроился работать туда.

— И чего она так в вас вцепилась? — подозрительно спросила я.

— Я закончил с красным дипломом «Академию юриспруденции», — не без гордости сообщил Коленька.

— О-о! — восхитилась я, хотя понятия не имела, что это за академия такая. — И что было дальше?

— Ничего. Начал работать. — Сердито буркнул он. — Бандитов защищать.

— Почему бандитов?

— А кто еще мажет оплатить себе адвоката «Защиты»?

— И то правда, — согласилась я.

— Но я-то хотел их ловить! — воскликнул Геркулесов, экспрессивно взмахнув кистями рук.

— И по этому вы бросили свою перспективную работу, забыли своих клиентов-бандюков, выбросили кейс из кожи крокодила за ненадобностью и по зову сердца отправились устраиваться в ментуру, чтобы жуликов ловить? — не без издевки спросила я.

— Да, — не заметив сарказма, согласился Коленька. — Только не жуликов, а убийц.

Дурила! — подумала я, потом поправила себя — Романтичный дурила! Будь я на месте его жены, убила бы!

— А жена у вас, Николай Николаевич, имеется?

— Нет, — и он зачем-то продемонстрировал мне свои руки без единого кольца.

— А девушка любимая?

— Была, — грустно поведал он.

— Умерла? — испугалась я.

— Почему? К другому ушла. Она у меня … была… она была, да что это я, словно она умерла! Она девушка успешная, менеджером на одном преуспевающем предприятии работает. Мы были прекрасной парой. Но когда я из «Защиты» уволился, она меня бросила. Нашла себе более подходящего. Он директор какого-то банка, не чета мне, бюджетнику. С ним ей, наверное, лучше.

— А вы?

— А я остался один.

— И даже не придушили изменщицу?

— Вы это серьезно? — нахмурился он.

— Шучу, шучу, успокойтесь товарищ милиционер.

— А вы? Замужем?

— Нет. — На этот раз я сунула ему под нос свои не обремененные кольцами пальцы.

— И не были?

— Не была. А, предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечаю — любимого у меня нет.

— Тоже ушел? — сочувственно осведомился он.

— От меня? — разозлилась я. — Ушел от меня? Да как такое в голову может придти! От меня ни разу никто не уходил, ясно?

— Ясно, — очень поспешно согласился он.

Мы вновь замолчали. Вернее, он безмолвствовал, а я обиженно сопела.

На сей раз никто не собирался заговаривать первым.

Так бы и сидели почти в тишине, но проснулся бармен:

— Будете еще что-нибудь заказывать?

— Будете? — спросил меня Геркулесов.

Я демонстративно встала и направилась к выходу. Хватит с меня задушевных разговоров, хватит пива, хватит Геркулесова.

На улице было зябко. Обширная лужа у крыльца чуть подернулась ледком. А пожелтевшие листочки на деревьях дрожали от ветра и страха оказаться сорванными и растоптанными по грязному асфальту.

Небо было уже совсем черным, почернели и близлежащие дома, но город не казался ни спящим, ни пугающим: вдали переливались огнями витрины магазинов, мигали светофоры, чертили полосы света на темном фоне дороги фары автомобилей.

Скрипнула дверь, потом послышались шаги, и повеяло пряной свежестью.

— Что у вас за одеколон? — спросила я, обернувшись.

— Не помню названия, кажется, от Хьюго.

— Ого! Да вы богач.

— Это мне мама подарила, — стыдливо буркнул Геркулесов.

— А кто у нас мама?

— Хозяйка торгового дома «Сириус», — нехотя ответил он.

— А папа? — я даже испугалась, представив, кем он может быть, при такой-то жене. Не иначе, как мэром города.

— Простой участковый.

— Они развелись?

— Почему развелись? Живут уже 30 лет вместе.

— Такие разные?

— Ну и что? Разве это важно?

— Всегда думала, что да.

— А вот и нет. Главное это любовь.

Я приглушенно фыркнула. Это ж надо умудриться при такой-то скотской работе остаться таким наивным!

— Мальчик, ты романтик? — не очень уместно сострила я, вспомнив киношного робота Вертера.

— Да, — не раскусив издевки, ответил Геркулесов и сверкнул горящими непорочным светом глазами. — Вы слышали легенду о том, что раньше люди были двуполыми, а потом боги на них прогневились и разъединили… — он резко замолк, потом грустно продолжил. — И теперь по свету бродят осиротевшие половинки, надеясь отыскать ту, которая когда-то была его частью. Я верю в эту легенду, потому что она многое объясняет… И вот скажите мне, разве эти две половинки одного целого обязательно должны воспитываться в одной среде, жить по одинаковым средствам? Я считаю, что если люди созданы друг для друга, то никакие преграды не могут их разлучить: ни болезни, ни расстояния, ни время, а уж тем более, ни деньги.