Стигма ворона 4

Но от таких мыслей Эш старался отмахиваться. В конце концов, это просто люди, и они сталкиваются с другими точно такими же людьми. И если между ними происходит что-то недоброе, это уже их личное дело, и оно совершенно не должно касаться Эша.

Перед ним сейчас совсем иные задачи.

Мир и спокойствие здесь будет налаживать уже кто-то другой.

Между тем до границы с Внутренним кругом оставалось совсем недолго. По расчетам Эша, если погода не испортится, примерно за пять-шесть дней его «одержимая орда» должна была выйти прямиком к Малой Западной заставе.

Покачиваясь в седле верхом на Полудурке, Эш размышлял о том, как проломит эту проклятую стену, как въедет внутрь и что будет делать потом.

Аншар, ехавший рядом с ним, дремал.

Утро блестело мелкими крупицами льда в воздухе, и создавалось такое впечатление, будто в нем кружатся серебристые искры. Снег сахарными шапками лежал на вековых елях, мимо которых тянулась каким-то чудом уже натоптанная тропа.

Наконец, лес кончился, и войско Эша выехало к болотам, которые зимой становились просто заснеженной равниной.

Взглянув на долину, молодой ворон присвистнул и остановился. Воины за его спиной, переговариваясь и позвякивая конской упряжью, тоже встали.

— Аншар! — позвал молодой ворон белоголового. — Погляди-ка. Мы здесь не одни...

Долина дымила кострами и фыркала отдыхающими лошадьми. Несколько больших шатров из добротной походной ткани чуть подрагивали от небольших порывов ветра. Вокруг костров, отогревая руки, толпились вооруженные люди. Их было много — не меньше тысячи. И сейчас все это чужое воинство, поглядывая на показавшихся чужаков, настороженно нащупывало рукояти мечей у своих поясов.

— И что будем делать, тринадцатый? — спросил встрепенувшись от своей дремоты Аншар.

— Здесь вообще мало что сделать можно, поскольку это — путевой камень, — заметил Эш. — Да и вообще, кто эти люди? Откуда? На акадников не похожи.

— Ну да, ни золотых знамен, ни бархатных ковров не видать, — хмыкнул Аншар.

— Давай подъедем, что ли.

Эш отпустил натянутый повод, и Полудурок послушно зашагал по снегу, аккуратно ступая.

Даже не оборачиваясь, Эш чувствовал, как напряглись его воины.

Подъехав еще немного ближе, он крикнул погромче чужакам приветственную фразу:

— Пусть будет огонь ваш ярким, а день — спокойным, добрые люди!

— И вам всем доброго дня, — хмуро откликнулся один из воинов у костра. — Езжайте себе своей дорогой.

Тут от одной из групп отделилась неуловимо знакомая фигура в громоздком меховом плаще.

— Ба, да неужели это Эш из Сорса?..

Человек снял капюшон, и у молодого ворона от радости перехватило дыхание.

— Ларс?!

Эш поддал Полудурку под бока, и через минуту уже стоял перед изменившимся, помрачневшим и слегка осунувшимся другом.

— Ты, парень, как банный лист на заднице, — с улыбкой сказал Ларс. — Только подумаешь, что отделался от тебя — а ты вот он!

— Засранец, — буркнул для виду Эш, чтобы не казаться слишком уж радостным. И, спрыгнув с коня, крепко обнял друга.

— Ларс, живой!..

— А ты — здорово постаревший для своих семнадцати лет, — отозвался тот, вглядываясь Эшу в лицо. — Сколько же раз тебе помереть пришлось?..

— Сколько-то пришлось, — отозвался парень. — Ты сам-то как? Где?..

— Как видишь, — Ларс махнул рукой на долину. — Это со мной парни. Идем к заставе Внутреннего круга.

— Ты же не хотел?..

— Я не хотел, потому что думал, что успею, — хмуро отозвался Ларс. — Но я не успел. Так что теперь у меня свои счеты и свои планы насчет Единого. Ну да это долгий разговор. А где твой аристократический друг?

— Дарий уехал во Внутренний круг вместе со своим братом-главой вассального клана и увез с собой Айю, — так же хмуро отозвался Эш.

Ларс удивленно изогнул брови.

— Дарий что?..

— Ну, это тоже долгий разговор, — вздохнул Эш.

Они молча стояли и смотрели друг на друга несколько минут, изучая в хорошо знакомых лицах новые, еще незнакомые черты.

А потом Ларс проговорил:

— Ну, раз у нас обоих долгий разговор — может, пойдем покурим?..

Глава 14

В каменном мешке было тепло и на удивление сухо. Как сказал Червь, аристократы явно не хотели провоцировать у своих заключенных какие-то естественные болезни.

В камере имелись туго набитые соломой мешки, на которых можно было спать, ведро с крышкой для справления нужды, бочонок с питьевой водой и даже тонкие одеяла. Кормили пленников утром и вечером, причем вполне сносной густой кашей. Из тюремного коридора через решетчатое окно падал тусклый желтый свет, и этот блик лежал как раз посредине камеры, как лаз в недостижимый солнечный день, где все могло бы быть иначе.

Гидра, кряхтя, в очередной раз попытался улечься поудобней. Грубый панцирь, скрывавший его стигмы, здорово мешал ему принять комфортное положение.

Потом взглянул на компаньонов.

Червь дремал, закутавшись в одеяло.

Шаккан лежал в своем углу на спине с широко открытыми глазами.

Убедившись, что есть хоть один неспящий слушатель, он негромко проговорил:

— Хотел бы я знать, где наша Птичка...

Шаккан вздрогнул — похоже, он не ожидал, что кто-то еще не спит кроме него. А потом проговорил:

— Не думаю, что эти сведения могли бы каким-то образом повлиять на наше будущее.

— Ну, не скажи, — задумчиво протянул Гидра. — Все-таки хотелось бы знать, что мы в более-менее равных условиях...

— Но мы вовсе не в равных условиях, — с беззащитной улыбкой заметил юноша. — Если на арену выйдем ты и я, ты убьешь меня. Точно так же, как если Птицу сейчас действительно наполняют всевозможными духами и ты выйдешь против нее — она убьет тебя, если будет сильнее. И ты никак не можешь на это повлиять. Как и я — не могу.

Гидра хмыкнул.

— Ну почему же. Ты можешь попытаться придушить кого-нибудь из нас во сне, например.

— Поэтому ты перестал спать по ночам? — с укором в голосе спросил Шаккан. — Ну и напрасно. Не стану я душить друзей! И вообще никого...

Гидра покачал головой.

— Будь это кто другой — не поверил бы ни единому слову, — сказал он. — Но тебе, блаженному, — верю...

— Интересно, какой сегодня день, — подал голос Червь, не открывая глаз и не меняя положения. — Я уже счет дням потерял.