Стихи остаются в строю

1937

Город

Квартал горел — там шел смертельный бой, И дом наш бомбой вражеской расколот, Но все же, — как нас тянет этот город, Где мы впервые встретились с тобой! Там почернели худенькие клены, Что мы растили, помнишь, у пруда, И заросли и опустели склоны, — Но все же, — как мы тянемся туда! Пусть он в обломках, темен и изранен, У нас в сердцах он песнею живет, Всегда такой, как той весенней ранью, Очищенный от мелочных забот. Он связан с нами сотнями примет, Нагорным парком, улицей Артема, Грозой врасплох, когда померкнет свет, И небо сразу вздрагивает громом. И, обрывая цвет на васильках, Веселые, шальные ливни хлещут, Когда деревья под дождем трепещут Диковинными птицами в силках. А после гроз от голоса грачей. От брызгов солнца праздничны дороги, Они с бугров бросаются под ноги — Одна другой просторней и звучней. Какую выбрать? Нет, не выбирай, На каждой встретишь дружбу и участье… Теперь стервятник рвет его на части — Мой гордый край, мой непокорный край. На тех дорогах падают друзья, Кто с пулей в сердце, кто с петлей на горле… Пришли враги, названья улиц стерли. Но выжечь их из памяти нельзя! Дыши одним законом — кровь за кровь, Готовь расплату гордо и сурово, Сквозь все заслоны гневная любовь Нас приведет к разрушенному крову. Сквозь все преграды мы туда придем В землянках жить и строить новый дом, Работать от рассвета до рассвета, Растить другие клены над прудом И славить город песней недопетой. И встанет он в проспектах и дворцах, Очищенным от горечи и дыма, Зеленым, ясным, шумным, ощутимым, Таким, как мы храним его в сердцах.

1941

Владимир Чугунов

Жажда

В тайге жара. Глубокий лог Гнилой испариной дымится. Идешь вперед — и нет дорог, И нет ручья, чтобы напиться. Все кажется — журчит ручей, Раздвинув корень древней ели, Иголки низовых ветвей, Склонясь к ручью, оцепенели. Над ним порхает мотылек, Букашки ползают по илу. Живой воды один глоток Вливает в тело жизнь и силу. Я так ищу любви твоей, Как ищут ключ у корня ели, Где иглы низовых ветвей, Склонясь к ручью, оцепенели.

Кукушка

Над головою пуля просвистела; Шальная иль придельная она? Но, как струна натянутая, пела, Пронизанная ею тишина. Меня сегодня пуля миновала, Сердцебиенье успокоив мне, И тот же час в лесу закуковала Веселая кукушка на сосне. Хорошая народная примета: Нам жить столетья, пополам деля Всю ярость бурь и солнечного света, Все, чем богата русская земля.

15 апреля 1943 г.

После боя

Хорошо, товарищ, после боя, Выдыхая дым пороховой, Посмотреть на небо голубое — Облака плывут над головой… И в затихшем орудийном гуле, Что в ушах моих еще звенит, Вся страна в почетном карауле Над убитым воином стоит.

10 мая 1943 г.

Перед атакой

Если я на поле ратном, Испустив предсмертный стон, Упаду в огне закатном Вражьей пулею сражен; Если ворон, словно в песне, Надо мною круг замкнет, — Я хочу, чтоб мой ровесник Через труп шагнул вперед. Пусть ускорит он походку Среди выжженной травы, Пропотевшую пилотку Не снимая с головы. И, зажав винтовку твердо, Отомстит за смерть мою, За страдания народа И за родину свою!

Леонид Шершер

В день победы

Да будет веселым день нашей победы! Мы снова сойдемся в круг — Друг налево и друг направо, и прямо напротив друг. Когда этот час неизбежный настанет, я встану, подняв стакан: — Не все здесь с нами. Одни убиты, лечат других от ран. Но я от имени всех живущих и тех, кто погиб в бою, В слове простом, и взволнованном слове прославляю страну мою. Что я скажу, как сумею найти я лучшие в мире слова! Я даже не крикну, а тихо скажу вам: — Да здравствует наша Москва! Мы в окна посмотрим — увидим: снова звезды горят на Кремле, Весна начинается, пахнет весною по всей молодой земле, Вот они, школы, где мы учились, сквер, куда шли гулять. Вокзалы, с которых мы провожали, зовут нас теперь встречать! А если мне суждено в сраженье погибнуть до этого дня — Ты тогда поднимись со стаканом и это скажи за меня. Сделайте все, что я не успею сделать в моей стране. А любимую пусть никто не целует, пусть помнит она обо мне!

Сны

Я не знаю, надо иль не надо Сны свои рассказывать в стихах. Только возле города Гренады Я сегодня ночевал в горах. Я видал, как проходили грозы, Слышал, топали издалека, Проплывали верхом бомбовозы, Низом проплывали облака. После снов тяжелых, после боя, После гулких вздохов батарей Небо над Испанией такое, Как весной над родиной моей. Я хожу по улицам суровый, Сплю под дребезжанье гроз. В комнате моей шестиметровой Запах пороха мадридского и роз Из садов распахнутых Гренады, Не увядших на крутых ветрах… Я не знаю, надо иль не надо Сны свои рассказывать в стихах. Если звездными ночами снится, Как расходятся во тьму пути, Значит сердцу дома не сидится, Значит сердцу хочется уйти. Но оно не скажет мне ни слова, Я пойму его по стуку сам — К опаленным подступам Кордовы, К астурийским рослым горнякам Рвется сердце. Сквозь дожди и ветры Путь его протянется, как нить… …На пространстве в шесть квадратных метров Разве можно сердце уместить? Пусть выходит сердце, как победа, Как луна к раскрытому окну, К черноглазым девушкам Овьедо, Отстоявшим пулями весну. И они, уверенны и ловки, Проходя сквозь орудийный дым, Зарядят тяжелые винтовки Сердцем сокрушающим моим.

Ветер от винта

Как давно нам уже довелось фронтовые петлицы Неумелой рукой к гимнастерке своей пришивать, Золотые, привыкшие к синему, птицы По защитному небу легко научились летать. Хоть клянусь не забыть — может, все позабуду на свете, Когда час вспоминать мне о прожитых днях подойдет, Не смогу лишь забыть я крутой и взволнованный ветер От винта самолета, готового в дальний полет. Не сумею забыть этот ветер тревожной дороги, Как летит он, взрываясь над самой моей головой, Как в испуге ложится трава молодая под ноги, И деревья со злостью качают зеленой листвой. Фронтовая судьба! Что есть чище и выше на свете! Ты живешь, ощущая всегда, как тебя обдает Бескорыстный, прямой, удивительной ясности ветер От винта самолета, готового в дальний полет. Тот, кто раз ощущал его сердцем своим и душою, Тот бескрылым не сможет ходить никогда по земле, Тот весь век называет своею счастливой звездою Пятикрылые звезды на синем, как небо, крыле. И куда б ни пошел ты — он всюду проникнет и встретит, Он могучей рукою тебя до конца поведет — Беспощадный, упрямый в своем наступлении ветер От винта самолета, готового в дальний полет. Ты поверь мне, что это не просто красивая фраза, Ты поверь, что я жить бы, пожалуй, на свете не мог, Если б знал, что сумею забыть до последнего часа Ветер юности нашей, тревожных и дальних дорог. А когда я умру и меня повезут на лафете, Как при жизни, мне волосы грубой рукой шевельнет Ненавидящий слезы и смерть презирающий ветер От винта самолета, идущего в дальний полет.

Валентин Шульчев

«Чем запомнилась мне ты?..»

Чем запомнилась мне ты? Дремучей травой по низинам — Той травой, где скользить и шуршать непривычной ноге, Сладковатым дымкам голубого, как ветер, бензина От ангаров, укрытых в глухой приамурской тайге, И веселыми зорями, что лежат по утрам на озерах, И ветрами, что ходят, дубы пригибая, буяня, крича и грубя, И ночами, густыми ночами, когда в потаенных дозорах Неподкупная пуля да порох берегут до рассвета тебя, И зелеными падями, где стоят по лесному ранжиру Тополя и деревья иных разнородных пород… Ты вошла в мою память, делящая мир на два мира, Тем, что, в память войдя, никогда из нее не уйдет: Самой лучшей на свете, самой прочной и слаженной дружбой Тех людей, что тебя охраняют, смелы и сильны, И большой, боевой, нерушимой испытанной службой, Верной службой во славу великой страны.

В час, когда росой одеты травы…

В час, когда росой одеты травы И просторы вверены луне, Снятся мне мосты и переправы В заповедной дальней стороне. Только я глаза закрою — снится: На широких реках плеск весла, Посвист пули… Это ты, граница, Неотступно в сны мои вошла. Это ты. По всем твоим низинам, В буйных травах, где шуршать ноге, Бродит запах синего бензина, Танки громыхают по тайге. Пронеся стремительные грозы, Молнии, зарницы и грома, Сеном загрузив дворы колхозов, Затопив пшеницей закрома, По дорогам, выцветшим от зноя, Здесь от вод Хасана до Читы Проплывает лето золотое, Пышно разодетое в цветы. Здесь шумят невиданные травы, И бежит гремучая вода, Это ты, хранимая по праву, Родина свободы и труда. Здесь на сопках и на всех озерах — Летних зорь червонное литье. Сталь в ночи. Отважные дозоры. Штык и пуля. Верный глаз и порох Берегут спокойствие твое.

1940

Партизанская

(Песня)

Немецкими танками смяты посевы. Свинцовая хлещет пурга. Но грозное пламя народного гнева Бушует в тылу у врага. Мсти врагу беспощадно и смело! Мать-отчизна, мы слышим твой зов! В бой выходят за правое дело Партизаны орловских лесов. Враг злобствует в бешеном страхе и дрожи, Но родина нам дорога. Ряды партизанские ширя и множа, Народ наш встает на врага. На воздух мосты, эшелоны и склады! Берись за топор и за нож! Свинцом и гранатой, штыком и прикладом Фашистских собак уничтожь! Мсти врагу беспощадно и смело! Мать-отчизна, мы слышим твой зов! В бой выходят за правое дело Партизаны орловских лесов.