Стихи

Тамбов. 1903 г.

* * *

Подходит вечер. Стынет зной. Деревьям, шепчущим так нежно Привет моей душе больной, Я говорю: «В тиши ночной И вы усните безмятежно!» Грачам в вечернюю зарю, Летя, кричащим что есть мочи: «Прощай! Прощай!» — я говорю: «Я слышу вас. Благодарю! И вам, грачи, спокойной ночи!»

Ильиновка. 1903 г.

Раздумье

Всю жизнь от юности и вплоть До самой старости преклонной, В борьбе подчас ожесточенной Меж сил плотской и отвлеченной Не мог в конце я побороть Ни плотью дух, ни духом плоть. Как мне для мысли облик нужен, Так мысль под формой мне нужна; Мой ум с веселым смехом дружен, И грусть душе моей родна. То грёзой, как во сне утешен, То строго мысля наяву, Не потому ли я живу, Что я еще уравновешен?

Ильиновка—Тамбов. 1904 г.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ХОЛОДОВ

Опять погода стужей дышит, Зато на окнах, сквозь лучи, Мороз опять узоры пишет Своей серебряной парчи. Хотя природою отсрочен, Казалось, близкий ледоход — Но нет причин пенять мне очень На мерзлый снег, на прочный лед. Меня приятно греет печь; И хоть старик, но не больной, Без нетерпения жду я встречи С еще далекою весной. На солнце, в комнатах не чахнут Азалий нежные цветы, И гиацинты сильно пахнут, Как словно кудри завиты. Когда бы сердце не щемило От этих ужасов войны, Как бытие мне было б мило Без всяких прелестей весны. О, бытие!.. Мне в нем отрада, И сознаю я, и дивлюсь, Как человеку мало надо, Покуда чуток жизни вкус.

Тамбов.

ПЕРЕД ОКНОМ

Солнцем мартовским пригретый, тает Старый снег, укрывший мерзлый дол. А над ним снежок опять порхает — Это внук за дедушкой пришел. Безморозным днем, теперь уж длинным, У панели ширится ручей; В городе, по улицам пустынным, Видели гуляющих грачей. С гор потоки побегут к оврагам, Оголятся талые поля; Но с весной, грядущей быстрым шагом, Приодета встретится земля. Нежного цветения растений Чудная настанет череда; Ландыша, черемухи, сирени Понесутся запахи тогда. До такого праздника природы Только мне дожить бы довелось! Насладиться и в мои бы годы Можно вдоволь… Доживу авось.

20 марта 1907 г.

Б. Илёшин А. М. ЖЕМЧУЖНИКОВ

Имя Алексея Михайловича Жемчужникова ныне мало известно. А между тем он внес значительный вклад в русскую литературу, особенно, как один из создателей сатирических произведений Козьмы Пруткова.

А. М. Жемчужников родился 10 февраля 1821 г в богатой дворянской семье. Получив хорошее образование дома и окончив полный курс в Училище правоведения, в котором готовились будущие министры, дипломаты и губернаторы, он несколько лет служил в сенате. Но деятельность чиновника его мало привлекала. Впоследствии Жемчужников вспоминал об этом времени, как «самом тяжелом и мрачном» в его жизни.

1 января 1858 г. Жемчужников вышел в отставку, целиком посвятив себя литературной деятельности. Он поселился сначала в Калуге, потом жил несколько лет в Москве и затем, после смерти жены, уехал за границу.

Писать стихи Алексей Михайлович начал рано, еще па школьной скамье. В 1841 году, когда ему было всего двадцать лет, они уже публиковались в «Отечественных записках», в журнале, где печатались многие выдающиеся произведения русских писателей. Жемчужников сближается с демократически настроенными литераторами, входит в круг знаменитого некрасовского «Современника».

В ноябре 1852 года Н. А. Некрасов писал И. С. Тургеневу:

«Сегодня выходит XI № „Современ[ника]“, в нем ты найдешь недурную комедию в стихах А. Жемчужникова». [3]

3

Н. А. Некрасов, Собр. соч., т. 10, стр. 181

Речь шла о комедии «Сумасшедший». Это было не первое произведение поэта, напечатанное в «Современнике». В 1850–1852 годах в журнале появилось несколько его комедий. Еще раньше, в 1850 году, А. М. Жемчуж-никовым совместно с А. К. Толстым написан водевиль «Фантазия».

В «Фантазии» в острой сатирической форме высмеивались бессмыслица и пошлость, царившие тогда в театрах. Авторы выступали не только против сочинителей пустых водевилей, но и против вкусов аристократической публики, к числу которой относилась и правящая верхушка. Именно поэтому пьеса «по высочайшему повелению» была запрещена.

«Фантазия» впервые была опубликована в «Полном собрании сочинений» только в 1884 году.

Но широкую известность Жемчужникову принесли не комедии, не лирические стихи, хотя многие из них написаны талантливо, а сатирические произведения Козьмы Пруткова, литературное имя которого создал он вместе со своими родными братьями Владимиром и Александром и двоюродным братом А. К. Толстым.

О том, как создавался образ сатирика, Алексей Михайлович вспоминает в одном из писем к брату Владимиру:

«…всех нас соединяла плотно одна общая нам черта: полное отсутствие „казенности“ в нас самих и, вследствие этого, большая чуткость ко всему „казенному“. Эта черта помогла нам — сперва независимо от нашей воли и вполне непреднамеренно, создать тип Козьмы Пруткова, который до того казенный, что ни мысли его, ни чувству недоступна никакая, так называемая, злоба дня, если на нее не обращено внимания с казенной точки зрения… Уже после, по мере того как этот тип выяснялся, казенный характер его стал подчеркиваться. Так в своих „прожектах“ он является сознательно казенным человеком… Мы богато одарили Пруткова такими свойствами, которые делали его ненужным для того времени человеком, и беспощадно обобрали у него такие свойства, которые могли его сделать хотя несколько полезным для своей эпохи Отсутствие одних и присутствие других из этих свойств равно комичны, и честь понимания этого комизма принадлежит нам.

В афоризмах обыкновенно выражается житейская мудрость. Прутков же в большой части своих афоризмов или говорит с важностью казенные, общие места; или с энергией вламывается в открытыедвери; или высказывает мысли, не только не имеющие соотношения с его эпохою и с Россиею, но стоящие, так сказать, вне всякого места и времени. Будучи очень ограниченным, он дает советы мудрости. Не будучи поэтом, он пишет стихи. Без образования и без понимания положения России он пишет „прожекты“. Он современник Клейнмихеля, у которого усердие все превозмогало. Он воспитанник той эпохи, когда всякий, без малейшей подготовки, брал на себя всевозможные обязанности, если Начальство на него их налагало». [4]

4

Сочинения Козьмы Пруткова, М., 1955, стр. 372–373.