Стихи

Скворушка, скворушка! Глянь-ко, как пышно Дерево гибкие ветви развесило! Солнце сверкает на листьях и слышно, Как меж собой они шепчутся весело. Что ж ты сидишь такой чопорный, чинный? Что не летаешь, не резвишься, скворушка? Хвостик коротенький, нос зато длинный Ножки высокие, пестрое перышко. Вскочишь на ветку, соскочишь обратно; Смотришь лениво на листья зеленые; Петь не поешь, а бормочешь невнятно, Будто спросонья, слова заученные. Ты удивления, птица, достойна; Этаких птиц на свободе не видано; Очень уж что-то смирна и пристойна — В клетке, знать, вскормлена, в клетке воспитана. Скворушка, скворушка, ты с непривычки Чуешь на воле тоску и лишения; Ты ведь не то, что все прочие птички, Дружные с волею прямо с рождения. Вон как играют! Высоко, высоко В небе их стая нестройная носится; В поле, в лесу, за рекою далеко Слышится звонкая разноголосица.

1857 г.

ПОЧЕМУ?

С тех пор как мир живет и страждет человек Под игом зла и заблужденья — В стремлении к добру и к правде каждый век Нам бросил слово утешенья. Умом уж не один разоблачен кумир; Но мысль трудиться не устала, И рвется из оков обмана пленный мир. Прося у жизни идеала… Но почему ж досель и сердцу, и уму Так оскорбительно, так тесно? Так много льется слез и крови? Почему Так все запугано, что честно? О, слово первое из всех разумных слов! Оно, звуча неумолимо, Срывает с истины обманчивый покров И в жизни не проходит мимо. Да! почему:и смерть, и жизнь, и мы, и свет, И все, что радует и мучит? Хотя бы мы пока и вызвали ответ, Который знанью не научит, — Все будем требовать ответа: почему? И снова требовать, и снова… Как ночью молния прорезывает тьму, Так светит в жизни это слово.

1857 г

* * *

Когда очнусь душою праздной, И станет страшно за себя, — Бегу я прочь с дороги грязной, И негодуя, и скорбя… Болящим сердцем я тоскую И узы спутанные рву; И с неба музу мне родную В молитве пламенной зову… Когда ж на зов она слетает, Как летний сумрак хороша, И искаженная душа Свой первообраз в ней узнает, — Как больно, следуя за ней, В ту область, где светлей и чище, Переносить свое кладбище Погибших звуков и теней!..

1857 г.

* * *

Мы долго лежали повергнуты в прах, Не мысля, не видя, не слыша; Казалось, мы заживо тлеем в гробах, Забита тяжелая крыша… Но вспыхнувший светоч вдруг вышел из тьмы, Нежданная речь прозвучала, — И все, встрепенувшись, воспрянули мы, Почуяв благое начало. В нас сердце забилось, дух жизни воскрес, — И гимном хвалы и привета Мы встретили дар просиявших небес В рождении слова и света!..

1857 г.

СКАЗКА О ЖИВЫХ МЕРТВЕЦАХ

Граждане — по чину, по навыку в службе — витии, Два зрелые мужа судили о благе России, И так были плавны, умны и блестящи их речи. Как будто они говорили на вече. По мненью их — «общество станет на прочных основах При старых началах с прибавкою к оным из новых И с тем, чтобы к знанью законов и догматов веры Немедля принять надлежащие меры… Чтоб не был начальник источником зол и напасти, В народе потребно развить уважение к власти; Полезно бы ложь и пороки преследовать гласно, — Но так, чтобы не было это опасно. Потом, без сомненья, появятся с помощью бога В чиновниках честность, в бумагах изящество слога, И общее будет тогда благоденствие близко — Когда сократится в судах переписка. Лишь долгая опытность в службе и практика в жизни Помогут устройству порядка в любимой отчизне; Стремленья ж людей молодых хоть разумны и честны, — Но в деле столь важном совсем неуместны!..» Они продолжали еще излагать свои мненья, Как прямо пред ними явилося вдруг привиденье… Их волосы дыбом… дрожащие подняты длани… Прилипнул язык онемевший к гортани!.. И к ним обратило видение слово такое: «Оставьте Россию, о зрелые мужи, в покое! Но пусть из вас каждый — будь сказано вам не в обиду — Отслужит один по другом панихиду!» Исчезло виденье, и жутко им стало обоим. Их члены дрожали, объяты морозом и зноем… Пригрезилось им, или вправду не знаю я… То есть — Быть может — виденье, а может быть — совесть. Потом они стали в себя приходить понемногу; Тот руку тихонько подымет, тот выдвинет ногу, И в знак, что осталась свобода их тело-движеньям, — Расшаркнулись друг перед другом с почтеньем. Расстались… но тайная долго их грызла досада Затем, что не знали, чему удивляться им надо — (Так были их мненья и чувства наивно-правдивы!) Тому ли, что мертвы? тому ли, что живы?

1853 г.

РАСКАЯНИЕ

Средь сонма бюрократов умных Я лестной чести не искал Предметом быть их толков шумных И поощряющих похвал. Я знал их всех; но меж народом Любил скрываться я в тени, И разве только мимоходом Привет бросали мне они. Моих, однако, убеждений Благонамеренность ценя, Иной из них, как добрый гений, Порою в гору влек меня. Казалось, к почестям так близко И так легко… да, видно, лень Мешала мне с ступени низкой Шагнуть на высшую ступень. Мы не сошлись… Но в нраве тихом Не видя обществу вреда, Они меня за то и лихом Не поминают никогда. О, я достоин сожаленья! К чему же я на свете жил, Когда ни злобы, ни презренья От них ничем не заслужил?

1859 г.

* * *

Когда, еще живя средь новых поколений, Я поздней старости заслышу тяжкий ход, И буря пылких чувств, восторженных стремлений И смелых помыслов в душе моей заснет, — Тогда с людьми прощусь и, поселясь в деревне, Средь быта мирного, природы чтитель древний, Я песни в честь ее прощальные сложу И сельской тишины красу изображу. Пойду ль бродить в полях, я опишу подробно Мой путь среди цветов, растущих вдоль межи, И воздух утренний, и шорох спелой ржи, Своим движением — морским волнам подобной. Под вечер сяду ли к любимому окну, — Я расскажу, как день на небе догорает, Как ласточка, звеня, в лучах его играет, А резвый воробей уже готов ко сну И, смолкнув, прячется под общую нам крышу; Скажу, что на заре вдали я песню слышу…