перевод: Лариса Валентиновна Кириллина

Стихи из книги «Песенник» (Cancionero), 1928-1936

Странник, странник, отраженьеты заметил в чистых водах?Ведь вода в коловращеньеу скалы журчит с восхода.Солнце странствует с тобоюи заглядывает в сердце,встав с рассветом над тропою,чтобы ты сумел согреться.Взгляды сущих всюду сея,пьёт земля святую воду,что под жезлом Моисеядаровала жизнь народу.Странник, странник, отраженьеулови в ручье кристальном,и узришь в его движеньепуть, что задан изначально.

* * *

В текущую реку глядится гора,и чувствует: я — живу,душа, искупавшись в иных мирах,вкушает жизнь наяву.Недвижное видит свою же сутьв душе, летучей как дым;чтоб жить и чувствовать, нужен путь,который неповторим.

* * *

Знаю о своём незнанье,а иным и невдомёк,что наш путь — одно скитаньебез ветрил и без дорог.Знаю: кровь из ран саднящихне иссякнет никогда;знаю: жизнь душе болящейдарит жажда, не вода.

* * *

Не смотри мне прямо в очи,лучше взором взор пронзи мне,ибо тот, кто скован плотью,не постигнет тайны жизни.Созерцай во мне зерцалочто глядится в отраженье,ибо всё, что плотью стало,обрекается забвенью.

* * *

Здесь пахнет небом Испании,пахнет сиянием юга,пахнет воспоминаниемо юных друзьях и подругах!Пахнет лазурью и зеленью,пахнет весенним ветром,отчизной моей потерянной,благоуханием света!

* * *

Море, горькое от соли,соль твоя поёт под солнцем,одинокость славословясолнца, моря, сонных грёз.Горечь мира порождаеттьму глубин твоих бездонных,море, горькое от соли,средоточье наших слёз.Соль твоя предохраняетот гниенья наши души,море, солнечная горечь,одиночество без звёзд.

* * *

Печальный тамаринд с прибрежной дюны,истерзанный восточными ветрами,он чертит охранительные рунывокруг корней мохнатыми ветвями.Любовь его и мука — только море,которое как мачеха надменнои обдаёт солёной влагой корни,лишь притупляя боль шипучей пеной.Влача свой рок в стоическом юродстве,— ни свет, ни мрак, — он рассыпает к летуседую пыль цветов… О сумасбродство:любить, терзаясь, и не ждать ответа!

* * *

Он был как жердь сухощавым,Дон Кихот из Ла Манчи,и ездил на Росинанте,а рядом с ним — верный Санчо,толстяк на сером осляти.О дон Кихот, Санчо Панса,неразлучная пара,конь да ишак, худобаи праздник плоти — контрасты,которых с детства искаладуша моя в странствиях тайныхпо выцветшим старым эстампам.

* * *

Ах, мельница ветряная,о Дон Кихот мой Ламанчский,что душу мне перемололав селении Доброй удачи!Как хлеб, взращённый в пустыне,дотла и до пепла сожжённый,я вместе с моей отчизнойобъявлен теперь вне закона.А ветры, вращавшие крыльятой мельницы-душегуба,навеяло тёмное море —давнишняя грёза Колумба.

* * *

Спасибо тебе, Дон Кихот мой,я знаю, кто я такой,и знаю, что милость Господняпростёрлась над нашей землёй.Вставал рассвет над Ла Манчей,когда ты вышел в поход,чтоб блеском своих деянийзатмить дневной небосвод.Души блуждающей образ,идальго заблудший мой,ты принял за истину фокус,подстроенный хитрой рукой.Но жизнь — не одно наважденье,и славен да будет герой,что смог воплотить сновиденьеи мир исцелить мечтой.

* * *

Эбро, Миньо, Дуэро, Тахо,Гвадиана, Гвадалквивир —реки родины: что за отвага —течь за смертью в морскую ширь!

* * *

Лишь оглохнув, Гойя понялсуть Испании своей:над землёю — Бог оглохший,души — глухи от скорбей.

* * *

Преврати свой стиль в стилет,перья опери как стрелы,пыль смахни с доспехов смело —и рази! Пощады нет.

* * *

Закрой глаза и вмечтайсяв то, что осталось где-то:во мраке предстанет ясновсё, что блёкнет от света.

* * *

Я не помню, кем я был,да и кто я есть такой,и откуда я отбыл,и куда стремлюсь душой.Канули иглой в стогукорни истин, ибо ябольше верить не могув неизбывность бытия.

* * *

Как бесплоден путь, что вьётся,не суля вина и хлеба!Пыль да прах.Или грязь — когда прольётсядождь с разверзшегося неба.Путь впотьмах.Путь без отдыха, без света!Уж не знаю, ждёт ли где-тостол и дом.Хлеб, вино, еда и жажда…Сердце судорогой сжато.Не дойдём?

* * *

Живу лишь своими снами,что переслоились с былью.Они рождены временами,которые были да сплыли.Живу лишь своими снами,что снились когда-то мнесумрачными вечерамив забытой, как сон, стране.

* * *

Читать, читать, читать; прожить те жизни,что выдумал кто-то.Читать, читать, читать; забвение истин —душе работа.Одни лишь цветы фантазий и сказокв миру нетленны;лишь то, что рождает наш разум,— в осадке пены.Читать, читать, читать… Возможно,и я стану чтеньем?Своим творцом, своим прошлым,своим твореньем?

* * *

Этот риф — воспоминанье?Или память — мель сплошная?Я в смущении гадаю,кто навеял заклинанье.Память, словно пуповинаперерезана эпохой,и упрятана далёков недрах мебели старинной."Это мир — он мой!" — глаголитум. Но я — в своём уме ли?Мои годы улетели,настоящее — уходит…Память — вымершее судно,потерпевшее крушенье.Или ждёт по возвращеньив порт немыслимое чудо?Этот риф ощерен пастью,что меня измелет в клочья…Мама! Ты должна помочь мне,чтобы мог домой попасть я!

* * *

Гостья, ласточка, поведай,где ты зиму коротала?Для гнездовий заповедныхесть ли в небе угол малый?Ты летишь, а дом твой где-то…Солнце в небе без остаткарасплавляет синь рассвета,перелётная касатка.В день весенний, в день цветущийты вернёшься к нам под кровлю,пробуждая в наших душахвсё, что мы зовём любовью.Только где оно, то счастье,та отрада для страдальцев,то бессмертное участье,зов гнезда, что ждёт скитальцев?