Стихия боли

— Много их? — спросил Чен, пропустив мимо ушей «косоглазые».

— Десятка три, — немного задумался Ку-Клукс-Клан и тут же добавил: — Все вооружены «сорок седьмыми» «калашами».

— Эти недобитки — красные кхмеры, по лесам их еще много скитается. Называют себя непримиримыми, а на самом деле обычные бандиты, — пояснил проводник, нервно поглаживая цевье своего самозарядного карабина. — Единственный способ их остановить — только уничтожить.

Мысль была всем ясна, и вполне могла быть реализована, только морпехам была поставлена другая задача.

— Девчонок наших не видели? — спросил Давыдов, лихорадочно соображая, какое ему следует принять решение.

Оба разведчика лишь отрицательно покачали головами.

— Там такой гвалт стоит, что даже если бы они и кричали во весь голос, в общем шуме ничего не услышишь, — добавил Костя Колесник.

— Охранение выставлено? — Денис уже понял, что судьба выбросила лот с надписью: «Не пожаришь яичницу, не разбив яйца». Из всего услышанного майор понял: как ни крути, а яйца бить придется, главное — не опоздать.

— Три хоббита стоят на окраине этой деревни, — сообщил Журило. — Да они и не смотрят в лес, а глазеют на деревню, хотят поучаствовать в общем веселье. Таких снять будет проще, чем на полигоне.

— Ты не особо расслабляйся, — строго одернул старлея Давыдов. Решение принято, осталось распределить роли. — Идем впятером: я, Костя с Геной, Олег с Вадиком.

— А я? — встревоженной птицей вскинулся Иволгин, который после нелицеприятного разговора в Китае чувствовал себя не особо уютно и вовсю хотел доказать свою потребность в составе группы.

— Ты — наша связь с Большой Землей. Поэтому без надобности рисковать тобой нельзя, — безапелляционным тоном пояснил свою мысль командир группы.

— А моя задача какая? — голосом, лишенным эмоций поинтересовался проводник.

— Ты, Чен, в первую очередь обеспечиваешь безопасность радиста и передатчика. Сам знаешь, что это такое во время рейда. А во-вторых, если что-либо у нас пойдет не по плану, прикроешь своей оптикой. Проще говоря, если придется отходить, ты херачишь всех чужих. Понятно выражаюсь?

Чен Оха на эти слова морпеха улыбнулся.

— Во время учебы в Рязанском десантном мне приходилось слышать матюги и покруче.

— Наш человек, — заулыбались разведчики.

— Действовать предпочтительно холодным оружием, но если что, используйте автоматы. Главное — чтобы меньше шума и никто не ушел живым, — на такой ноте закончил инструктаж Давыдов.

Началось время боевой операции. Пока морские пехотинцы освобождались от тяжелых рюкзаков и проверяли подгонку амуниции, проводник Чен повесил за спину свой карабин, потом достал из ранца широкий ремень из буйволиной кожи; свернув «восьмеркой», надел себе на ступни. Затем, обхватив руками ствол дерева, с проворством обезьяны стал карабкаться вверх, используя ремень как фиксатор. Через несколько секунд на глазах изумленных морпехов он растворился в густой кроне.

— Гигант, — покачал головой Олег Шувалов, поправляя свою катану, рукоятка которой выглядывала из-за правого плеча. Он, как любой коллекционер, трепетно относился к каждой находке. Изучая искусство стран Дальнего Востока, замполит старался не пропустить ни одной детали, ни одной мелочи.

— Все готовы? Пошли, — коротко скомандовал Денис. Пятеро разведчиков по-змеиному скользнули в мутную речную воду, радист Иволгин проводил их тоскливым взглядом, затем положил на колени автомат и щелчком снял его с предохранителя…

Чем ближе подбирались к лесной деревне разведчики, тем отчетливей оттуда доносились крики, детский плач и пронзительный женский визг. Какофония звуков страха и боли нарастала, приближаясь к своему пику и логическому завершению.

Выглянув из расщелины, Денис Давыдов увидел одного из часовых. Журило оказался прав — тот совершенно не смотрел по сторонам, а пялился в сторону деревенских хижин, пританцовывая на месте от нетерпения.

Часовой был на полторы головы ниже майора, весь какой-то щуплый и нескладный. «Пацан какой-то, что ли», — подумал Давыдов, но жалости не испытал. У «пацана» в руках был самый настоящий автомат Калашникова, а в подсумках наверняка пять полных магазинов, другими словами, сто пятьдесят посланцев смерти. Удар ребром ладони пришелся часовому точно над ухом, проломив тонкую височную кость. Охранник лишь пошатнулся и рухнул безжизненным соломенным чучелом. Вытащив из ножен остро отточенный НРС, Давыдов, бесшумно ступая, двинулся к ближайшей хижине.

Тем временем Вадим Парамонов, поймав голову второго часового в боевой захват, резким движением сломал шею…

Охранение было снято, как и утверждали пластуны, без лишних усилий, дальше шла боевая работа диверсантов — зачистка. Красные кхмеры, забыв об осторожности, от всей души резвились, грабя нехитрые пожитки селян. И смерть в виде пяти разведчиков настигала их неожиданно. Короткий взмах ножом или отработанный удар кулаком мгновенно выбивал из боевика душу (если она там, конечно, была)…

— Сволочи, скоты, ой, мамочка, — неожиданно слух резанула русская речь из одной из хижин. Самурай Олег Шувалов, держа перед собой изогнутый клинок короткого японского меча, жестом указал следовавшему за ним Парамонову направление. Тот понимающе кивнул.

Сорванная с прохода циновка лежала на земле, изнутри на разведчиков пахнуло нестерпимой жарой, приторно-кислым потом многочисленных разгоряченных немытых тел. К русским ругательствам добавились звуки, напоминающие птичий клекот.

Заглянув внутрь, морпехи увидели семерых кхмеров, пытающихся разложить на земляном полу отчаянно отбивавшуюся девушку. Им уже удалось сорвать с нее одежду, но их жертва была слишком рослой и крепкой, поэтому овладеть ею никак не удавалось.

Боевики, не сводившие взглядов с обнаженной блондинки, сосредоточенные лишь на удовлетворении своих скотских желаний, не сразу сообразили, что произошло. Просто старший, стоявший спиной к входу и отдававший короткие приказы, подгоняя своих бойцов, неожиданно замолчал на полуслове, а в следующую секунду развалился на две половины. Ужас овладел кхмерами.

«Монашеский плащ» был приемом кэндо, японского фехтования на мечах и при правильном исполнении разделял противника надвое. Шувалов на протяжении пяти лет оттачивал этот удар, рассекая деревянные колоды и тростниковые маты, с живым человеком он это проделал впервые. Но получилось на все «сто».

Разделенный надвое труп лежал в луже пузырящейся крови и стоявшие над ним существа с лицами, разукрашенные зелено-коричневыми узорами, в свете тонких солнечных лучей, пробивающихся сквозь пальмовую крышу, выглядели фантастическими пришельцами из другого мира, известного как АД.