Стихия страха
Шрифт:
– Я понял, понял, - быстро добавил я.
– До этого кто-нибудь появлялся в твоей жизни? Кто-нибудь из родственников, знакомых? Кто-нибудь упоминал проклятие? Вспоминал про твоего прадеда?
Софи уверенно покачала головой.
– Ничего такого не было.
– А когда впервые заговорили о проклятии в связи с твоим недугом?
Девушка пожала плечами, потянулась за стаканом с водой, неловко сжимая его в руках. Было мучительно больно смотреть, как она с трудом удерживает его на весу.
– Когда очередной лекарь сказал, что не понимает, что со мной. Матушка стала упрекать отца в том, что...
–
– Прости... Кысей...
Выглядела девушка очень плохо. Бледная, изможденная, сильно осунувшаяся, с темными кругами под глазами, она действительно выглядела больной, но я не припоминал недуга с такими симптомами. Кроме того, если даже лекари не смогли поставить диагноз, значит, придется искать причину в колдовстве. А может это все тлетворное влияние Лидии, что мне оно повсюду мерещится?
– Прости, Кысей, я в последнее время совсем плохо себя чувствую. Хотя знаешь, может, это и к лучшему. Я не хочу так жить. Я не представляю свою жизнь без любимого дела. А быть обузой Эмилю... Уж лучше...
– Не смей так говорить, - я крепко сжал ее ладонь.
– Я уверен, что это проклятие. Мы сможем с ним справиться.
Вдруг вспомнились слова Лидии про то, что проклятие может сосредотачиваться не только в сознаниях людей, но и в материальном символе.
– Скажи, а из семейных реликвий или драгоценностей в последнее время ты ничего не получала? Ведь твой прадед тоже был ювелиром. Он наверняка что-нибудь мог оставить и...
Софи слабо улыбнулась и покачала головой.
– Кысей, ты правда думаешь, что я нашла какой-нибудь старинный проклятый амулет, нацепила его на себя, а теперь страдаю от страшного проклятия?
– Неужели прадед ничего не оставил?
– я пропустил мимо ушей ее насмешку.
– Все, что он оставил, он оставил своему бастарду. Там в коллекции были довольно интересные украшения с чистыми сапфирами и жемчугом, кажется, где-то в архивах сохранились их эскизы, но... Ты знаешь, я бы сама на них с удовольствием взглянула...
На миг ее лицо просветлело, а в глазах появился такой до боли знакомый огонек азарта, с которым она изучала образцы камней, часами неподвижно созерцая горный кварц или малахит, а потом, словно вдоволь наговорившись с камнем, создавала необычайной красоты геммы.
– Прости, что заставляю тебя вспомнить, но мне нужно еще кое-что узнать. Скажи, когда ты увидела профессора Грано в окне, ты больше ничего не заметила? Собаки, например?
Софи удивленно посмотрела на меня.
– Нет, ничего такого. Да откуда там было взяться собаке?
– Ты упоминала, что он что-то кричал, перед тем как прыгнуть. Постарайся вспомнить, это важно.
Девушка задумалась, водя по столу пальцем, словно пытаясь нарисовать неудавшийся эскиз.
– Нет. Он казался таким... испуганным...
– Испуганным? Ты уверена? Тогда может он гнал от себя что-то страшное? Он отмахивался?
Софи неожиданно оторвалась от полировки стола и подняла на меня взгляд.
– А ведь точно! Только сейчас поняла! Он оглянулся назад и что-то выкрикнул, а потом ринулся в окно... словно убегая... Господи Единый, так что же с ним произошло?
– Пойдем обедать, Софи. Уверен, Эжени приготовила что-нибудь необычайное...
– я не захотел расстраивать девушку, но похоже, эта малахольная
– Не хочу есть. Нет аппетита.
– Пошли, - я деликатно помог ей встать и позволил опереться на свою руку, сопровождая к столу.
Эмиль с тревогой взглянул на меня, потом перевел взгляд на жену. Эжени уже накрыла на стол, и аромат куриного бульона заманчиво щекотал ноздри, отвлекая от мрачных мыслей. Завидев меня с Софи, служанка выхватила свою госпожу у меня из рук, обняла ее за плечи и проводила к столу.
– Кысей, ты ведь расскажешь, что случилось?
– спросил Эмиль, кивая мне садиться.
– Конечно, только давай позже, в твоем каби...
– слова застряли у меня в горле, потому что в комнату тихо вошла девушка.
– Здравствуйте, - прошелестела она, смущенно опустив голову.
– Простите, господин Бурже, я припозднилась, работы так много...
– Садитесь, садитесь уже, стынет все, - захлопотала Эжени, подталкивая меня к стулу. Я лихорадочно соображал, что происходит, как эта девчонка могла здесь оказаться, почему она говорит про работу.
– Кажется, мы уже знакомы, - наконец холодно выговорил я, кивая опоздавшей.
– Только не понимаю, что внучка помчика Жаунеску делает в доме моего друга.
Эмиль удивленно спросил:
– Вы знакомы? Откуда?
Девчонка всхлипнула и бросила на моего друга умоляющий взгляд:
– Хозяин, господин инквизитор был единственным, кто заступился за мою семью, когда нас выгоняли из дому... Я так ему благодарна!
– она перевела взор на меня, и на мгновение я засомневался в словах Лидии про эту особу. Такой чистый лоб, невинные синие глаза... Неужели она может быть настолько порочна, чтобы в свои пятнадцать...
– Тем не менее, как вы здесь оказались?
– упрямо переспросил я.
– Госпожа была так добра, что не позволила моему батюшке...
– девчонка опять всхлипнула и потупилась.
– Давайте уже не будем о грустном, - тихо проговорила Софи, с тоской глядя на дымящуюся перед ней тарелку супа.
– Эмиль выкупил Ниночку, как и должен был поступить любой благородный человек. Не понимаю, до какой степени подлости надо опуститься, чтобы продать свое дитя... Рабство - отвратительный пережиток прошлого.
– К сожалению, оно все еще существует, - сказал Эмиль, ободряюще накрывая своей ладонью руку жены.
– Ты обязана хоть что-нибудь съесть, Софи. Нельзя морить себя голодом.
– Да, госпожа, - подхватила Эжени, пододвигая Софи тарелку с хлебом.
– Возьмите кусочек, черный, на хмелю, как вы любите. Вам надо питаться.
Началась обычная за столом суета, секундная пауза в разговоре казалась забытой. Эмиль рассказывал смешные истории про своих новых коллег в Академии, стремясь скрасить подавленное настроение жены и вызвать улыбку на ее устах. Пару раз ему это все-таки удалось, а Эжени ухитрилась скормить своей госпоже пару ложек супа. Несмотря на то, что куриный бульон был действительно восхитительным, у меня начисто пропал аппетит. Я краем глаза следил за Ниночкой, размышляя над превратностями судьбы. Мне очень не нравилось ее присутствие в доме Эмиля. Но с другой стороны, безоговорочно верить словам Лидии тоже не стоило. Она ведь могла ошибаться или же намеренно лгать.