Стихия страха

– Охранник?
– воскликнула я, в притворном испуге комкая в руках салфетку.
– Помилуй Единый, профессор, вы меня пугаете! Зачем вам охранник? Неужели у вас могут быть недоброжелатели?

– Увы, госпожа Хризштайн, иногда безумцы могут быть опасны, и пара крепких рук мне не помешает...

– О, понимаю, - прошептала я завороженно, взирая на профессора с влюбленным видом.
– Вы так самоотверженно трудитесь, я бы сказала, воюете с мраком безумия... О, профессор, вы - настоящий герой!

Теперь уже профессор в лживой скромности потупился, а я продолжила, пока он не успел опомниться.

– Я просто уверена, что и воспитанника вы спасли от чего-нибудь страшного, рискуя собственной жизнью. Кстати, а где он?

А вот тут профессор растерялся и занервничал.

– Алекс... он... Да, я взял его из приюта... У него очень печальная судьба. Да, печальная... Но я... Я уверен, что...

– А почему он не захотел с нами поужинать?
– обиженно перебила я профессора.

– Алекс... Алекса нет дома. Да, он молод и дома не сидит... Ветер еще гуляет в голове, знаете ли...

Я наконец успокоилась, потому что профессор соврал. Мои вопросы об Алексе были для него неприятны и неожиданны. Странно, что профессор душеведения так плохо умел лгать. Хотя душеведением он занялся не так давно. И все же...

Я так задумалась, что непроизвольно взяла бокал и чуть было не сделала глоток. Лишь в последний момент запах вина привел меня в чувство, и я, чтобы скрыть неловкость, просто выпустила бокал из рук. Он упал на каменный пол и разлетелся вдребезги. Я ойкнула, пробормотала извинения и специально полезла помогать Луке собирать осколки, лишь бы скрыть свое замешательство.

– Ну что вы, госпожа Хризштайн, оставьте, не беспокойтесь. Лука все уберет...
– профессор осекся, потому что я выпрямилась с порезанной рукой.

Реакция мужчины меня опять удивила - он побледнел, вскочил с места, схватил салфетку и бросился ко мне.

– Возьмите скорее, надо унять кровь!
– профессор не просто протянул мне салфетку, а еще и принялся сам прижимать ее к месту пореза. Лука застыл, не отрывая от меня взгляда. Пустого, страшного, безумного взгляда, направленного на пятна крови на моем платье... Мне вдруг сделалось не по себе, я сочла за благо отвести от него глаза, покачнуться и театрально упасть на стул в притворном обмороке.

– Фарид!
– заорал профессор в испуге.
– Сюда, скорей!

Охранник появился практически мгновенно, как будто дежурил под дверью. Я наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Он влетел в комнату, зло взглянул на Луку, что застыл каменным изваянием, потом перевел взгляд на профессора. Мое бездыханное тело Фарид вниманием не удостоил.

– Что случилось?
– у него был низкий хриплый голос.

– Помоги отнести госпожу в гостиную на диван. Надо привести ее в чувство. И убери Луку, ради Единого, уведи его! Он не должен видеть!..

Что именно не должен видеть Лука, я так и не узнала, потому что Фарид подхватил меня на руки и унес из столовой.

– Вечно с этими экзальтированными девицами одни неприятности!
– посетовал профессор и добавил, обращаясь к Фариду.
– Принеси нюхательную соль.

Профессор Камилли расхаживал рядом, ожидая охранника, но сам не сделал ни единой попытки привести меня в чувство. Пару раз он в тревоге выглянул за дверь. Когда мне под нос поднесли пузырек с солью, я глубоко вдохнула, закашлялась и наконец открыла глаза.

– О, простите меня...
– пролепетала я извиняющимся тоном.
– Так неловко...

– Ничего страшного, - вымученно улыбнулся мне профессор.
– Фарид вас проводит и посадит в экипаж. Госпожа Хризштайн, вам надо больше отдыхать. Помните про мои рекомендации.

Меня очень настойчиво и вежливо выставляли из дома. Уже в дверях я обернулась.

– Но вы же не забудете про рецепт соуса, да?
– растерянно пробормотала я профессору.
– Вы обещали...

Профессор успокаивающе кивнул мне и махнул Фариду, который крепко сжал мой локоть. Луки нигде не было видно.

Домой я вернулась уже затемно, сопровождаемая Матушкой Гён. Вернее, ее ехидными и обидными насмешками в том, что я не смогла очаровать профессора. В ответ я огрызалась и злилась.

– Совсем некрасивой стала, дочка. Зачем забыла всё, чему я учила?
– Матушка Гён семенила рядом, покорно потупив взор.

– Отстань от меня! Старый он уже, вот и не смотрит на женщин, чего ко мне пристала!

– Госпожа?
– встревоженная Пиона поджидала меня на лестнице.
– Вы опять сами с собой разговариваете?

Матушка Гён тихо улыбнулась и прошла сквозь меня, заставив втянуть воздух в легкие в тщетной попытке поймать ее ускользающий тепло-сладкий аромат. Но нет, ничего, кроме запаха сдобы и ванили от Пионы.

– Пусть Тень поднимется ко мне, - приказала я девушке, направляясь к себе в комнату.

– Госпожа! Почему вы хромаете? Вы поранились? Давайте я...

Я захлопнула за собой дверь и без сил опустилась на кровать.

Тень с ужасом смотрела на рисунок, вышедший из-под ее руки.

– Что это за зверь?
– спросила она.

Я выхватила у нее рисунок - псина была как живая, казалось, что исполненные злобой глаза следят за мной.

– Спасибо, Тень, можешь идти, - проигнорировала я вопрос женщины.
– Хотя постой. Принеси спиртовую настойку подорожника. И Пионе ни слова, от ее кудахтанья только голова заболит.

Я стащила сапог, с досадой оглядела распухшую лодыжку и принялась разматывать тряпку. Завтра надо будет непременно навестить госпожу Бурже, а еще найти Алекса. А к Луке надо будет приставить соглядатая. Еще не забыть проследить, чтобы тело профессора Грано отправили на вскрытие, и успокоить свою заказчицу. Господи Единый, осталось только найти на все это время. Как же не хватает Антона, но он вернется только завтра. В конце концов, его надо приучать вести дела, и оформление бумаг на поместье - очень удачный для этого повод. А кроме того, в поместье Антон наверняка лишний раз столкнется с Ксенией Веригой, и кто знает, кто знает... Сам же говорил, что они с молодым помчиком Овьедо - красивая пара, значит, девушка ему тоже понравилась. Ну, а если сладится, я уж расстараюсь и буду спокойна за его будущее.

Вернувшаяся Тень молча помогла мне обработать рану, не задавая лишних вопросов, за что я была ей безмерно благодарна. Потом она подняла на меня кроткие синие глаза, немного помялась и сказала:

– Я долго думала над вашими словами, госпожа. Я не хочу никому мстить.

– Вот как?
– я удивленно посмотрела на нее.
– Отчего же?

– Даже смерть обидчиков не вернет мне мою жизнь, лишь заставит меня согрешить, преисполнившись злобой, - женщина стиснула в кулаке священный символ на цепочке, словно черпая в нем силу.
– А я этого не хочу. Я попробую простить и забыть...