Стихия страха

– Не надо, госпожа Хризштайн, - устало попросила меня Софи.
– Зачем вы так? Это его призвание...

– Отчего же, - вдруг вмешался Эмиль.
– Я уже жалею, что действительно не отговорил. Хотя Кысей у нас сущий праведник. Господин Тиффано, вы же держите слово? Вы уже обрадовали ректора Ханаху?

– О чем вы?
– прищурилась я, переводя взгляд с Эмиля на Кысея, который по-прежнему молчал.

– Я держу слово, Эмиль, - наконец глухо ответил инквизитор.
– А вот госпожа Хризштайн похоже забыла о своих обещаниях.

– Не забыла, - отрезала я.
– Чем вы должны обрадовать ректора?

– Кысей проиграл мне в поединке и теперь должен читать лекции по богословию вместо профессора Грано, - едко сказал Эмиль.

– Вот как...
– я вдруг поняла, почему он был в мокрой рубашке тогда, в Академии.
– Какая жалость, что я не видела вашего поединка. Уверена, что...

– Довольно, - резко сказал инквизитор, поднимая на меня взгляд.
– Госпожа Хризштайн, вы обещали поведать кое-что интересное, а вместо этого лишь допрашиваете моих друзей.

– Терпение, господин инквизитор. Терпение ведь основная добродетель, верно?
– я решительно отправила в рот кусочек мяса с соусом, отмечая, как облегченно вздохнула и повеселела Ниночка. Сама она уже съела довольно много, так что можно начать обличительную речь.

– Я обязательно приду к вам на лекцию, господин инквизитор, - улыбнулась я, запивая водой мясо.
– Пора уже расставить все по своим местам. Во-первых, господин Тиффано, должна вам сказать, что вы были правы, - решила я польстить ему.
– Но и я ведь тоже никогда не ошибаюсь, помните? Меня ввела в заблуждение мышечная слабость госпожи Бурже, которая вовсе не была симптомом отравления.

За столом стало очень тихо.

– Причину этой слабости я озвучу чуть позже, ее действительно в некотором роде можно считать проклятием. Но и отравление тоже имело место.

Софи вскинулась с протестующим видом.

– Не начинайте опять, пожалуйста!

– Помолчите. Вас действительно пытались отравить, совсем недавно. Мышьяком. Очень грубо и неумело. Я думала на вашего мужа и даже на экономку, но... Но травила вас все-таки ваша милая Ниночка.

По лицу Кысея я поняла, что он поверил мне сразу, а вот остальные...

– Это неправда!
– закашлялась Ниночка.
– Она наговаривает. Госпожа, не верьте ей! Да я бы никогда...

– Довольно уже, вы переходите всякие границы...
– начал Эмиль, но тут его прервал инквизитор.

– Зачем вы поменяли креманки?

За столом мгновенно воцарилась тишина. Почему он вечно портит мне всю интригу? Я раздраженно зачерпнула еще немного соуса на кусочек мяса и отправила его в рот.

– Потому что не собиралась пробовать отраву. Милая Эжени, у вас прекрасно получился миндальный соус. Даже лучше, чем у профессора Камилли... Хотя немного острый.

Ниночка побледнела и схватилась за горло, вскакивая с места. Инквизитор перевел на нее взгляд и тоже побледнел.

– В соусе был яд? Нина, там был яд?

Девушка не ответила и выскочила из комнаты. Я улыбнулась красавчику и утвердительно кивнула.

– Конечно, там был яд. Интересно, смертельная доза или так, попугать? Впрочем, скоро узнаем...

– Эмиль...
– растерянно прошептала Софи.
– Что же это получается?..

Эмиль бросился к жене, прижав ее к себе и успокаивая. А инквизитор стукнул кулаком по столу так, что зазвенели столовые приборы.

– Вы ненормальная? Зачем? Зачем было это делать? Она же может умереть!

Я спокойно съела еще кусочек и запила водой, не обращая никакого внимания на его возмущение. Определенно, Эжени прекрасно готовила. Мясо просто таяло во рту.

– Думаю, Ниночка сразу положила глаз на благородного господина. Препятствие в виде жены ее не смущало. Тем более, что госпожа болела, оставалось лишь ускорить события. Но тут появилась я, ограничив Софи в еде, и Ниночка занервничала. А последней каплей стало объявление, что я увезу ее жертву в свой дом. Таким образом, я не оставила нашей малолетней отравительнице выбора. Ниночке оставалось лишь попробовать отравить меня, - я закашлялась, все-таки соус был острый.

– Господи Единый, спаси и помилуй, - растерянная экономка сложила руки в молитвенном жесте.

Инквизитор угрожающе поднялся с места и двинулся ко мне со словами:

– С меня довольно ваших жестоких выходок. Можно было не доводить до крайности...

Он не договорил, потому что в комнату вернулась Ниночка. Она стояла на пороге с перекошенным от ненависти лицом, ее громадные глаза горели мстительным огнем.

– Рано радуешься, сука!
– просипела она и ринулась на меня с ножом. Я даже не пошевелилась, на ее пути стоял инквизитор. Кысей успел ее перехватить и заломить руку с оружием. Девка забилась в его объятиях, захрипела и сникла. Она задыхалась, но продолжала выкрикивать проклятия в мой адрес.

– Уберите отсюда эту падаль, - брезгливо попросила я.

– Ты сдохнешь! Сдохнешь! Раньше, чем думаешь! Проклинаю тебя!
– ее начали бить судороги, дыхание участилось, мутный взгляд уже не видел меня, а потом она затихла.

– Все мы когда-нибудь умрем, - равнодушно согласилась я.
– Но ты, милочка, моей смерти точно не увидишь...

– Прекратите!
– прорычал инквизитор, склоняясь над бездыханным телом.
– Она умирает, нужен лекарь. Скорей! Эжени, бегите скорей!..

Экономка даже не пошевелилась, упрямо поджав губы.

– Что же вы за люди? Где ваше милосердие?..
– красавчик в отчаянии махнул рукой и принялся сам делать девке искусственное дыхание.

Я раздраженно наблюдала за его попытками. Почему он всегда бросался на помощь? Любому, даже такой дряни, как Ниночка... Глупо, но мне вдруг захотелось оказаться на ее месте, чтобы он переживал из-за меня, почувствовать себя в роли спасаемой. Забавно, если подумать, меня никто никогда не спасал. Я встряхнула головой, отгоняя нелепые мысли.

– Она мертва, - потрясенно сказал он, поднимая голову.
– Вы ее убили!

– Я ее не убивала. Но мне жаль...

– Неужели?
– горько спросил Кысей, вставая с колен.

– Правда жаль. Жаль, что она так быстро умерла. Я признаться надеялась, что она промается дольше...

– Вы... Вы не человек! Чудовище. Отвратительное чудовище.

– Прекрати, Кысей, - вдруг отозвался Эмиль.
– Если бы эта мерзавка не сдохла, я бы сам... порубил ее на куски. Она пыталась убить Софи!

– Да что ты несешь, Эмиль! Жестокости нет и не может быть оправдания. Зачем было меняться блюдами и хладнокровно ждать, пока она съест яд...