Стихотворения и поэмы (основное собрание)

В былом, в грядущем, в тайнах бытия,

в пространстве том, где рыщут астронавты,

в морях бескрайних -- в целом мире я

не вижу для себя уж лестной правды.

Поэта долг -- пытаться единить

края разрыва меж душой и телом.

Талант -- игла. И только голос -- нить.

И только смерть всему шитью -- пределом.

1963

– ----------------

Окна

Дом на отшибе сдерживает грязь,

растущую в пространстве одиноком,

с которым он поддерживает связь

посредством дыма и посредством окон.

Глядят шкафы на хлюпающий сад,

от страха створки мысленно сужают.

Три лампы настороженно висят.

Но стекла ничего не выражают.

Хоть, может быть, и это вещество

способно на сочувствие к предметам,

они совсем не зеркало того,

что чудится шкафам и табуретам.

И только с наступленьем темноты

они в какой-то мере сообщают

армаде наступающей воды,

что комнаты борьбы не прекращают;

что ей торжествовать причины нет,

хотя бы все крыльцо заняли лужи;

что здесь, в дому, еще сверкает свет,

хотя темно, совсем темно снаружи...

– - но не тогда, когда молчун, старик,

во сне он видит при погасшем свете

окрестный мир, который в этот миг

плывет в его опущенные веки.

1963

– ----------------

x x x

Покинул во тьме постель

и в темной прихожей встал.

Рассвет озарил гостей,

которых, признаться, ждал.

Часто видел вдали.

Чаще в местах пустых.

Теперь вот они пришли,

взяв с собой понятых.

Тихо. В двух зеркалах

три голубых окна.

Тихо во всех углах

реют остатки сна.

Пол с потолком связав,

будто бы пряжу ткут.

В рамку тем самым взяв

все, что творится тут.

Тишь. Понятой прикрыл

дверь поплотнее, спит.

Слышен лишь шелест крыл

редкий и стук копыт.

В двух шагах от сего

снег заметает двор,

Двое ищут того,

кто для обоих вор.

Пусть хоть в каждой груди

что-то чужое есть,

жизнь не могла пройти,

не намекнув на месть.

Тихо, совсем один

роюсь в горсти монет.

Глядит на меня блондин,

а рядом стоит брюнет.

Вот и проходит ночь.

Я поднимаю взор.

Оба уходят прочь.

Снова смотрит во двор,

как там витает снег,

тот, кого не найдут,

пусть хоть ищут весь век

ангел и дьявол тут.

1963

– ----------------

x x x

Стог сена и загон овечий

и дальше -- дом полупустой -

как будто движутся навстречу

тому, что скрыто темнотой.

Всего сто метров до оврага,

который ткань свою прядет

и вскоре стены и ограду

поглотит -- года не пройдет.

Хозяин-ветер неопрятен,

безмолвно движется в тиши,

и рябь холодных перекладин

граничит с пустотой в глуши.

Ушел и не спешит обратно.

Все шарит меж чужих досок.

А овцы трутся об ограду

и осыпается песок.

1963

– ----------------

Телефонная песня

Вослед за тем последует другой.

Хоть, кажется, все меры вплоть до лести

уж приняты, чтоб больше той рукой

нельзя было писать на этом месте.

Как в школьные года -- стирал до дыр.

Но ежедневно -- слышишь голос строгий;

уже на свете есть какой-то мир,

который не боится тавтологий.

Теперь и я прижал лицо к окну.

О страхе том, что гнал меня из комнат,

недостает величия припомнить:

продернутая нить сквозь тишину.

Звонки, звонки. Один другому вслед.

Под окнами толпа, огней смешенье...

Все так же смутно там, как ощущенье,

что жизнь короче на один запрет.

1963

– ----------------

x x x

Шум ливня воскрешает по углам

салют мимозы, гаснущей в пыли.

И вечер делит сутки пополам,

как ножницы восьмерку на нули,

и в талии сужает циферблат,

с гитарой его сходство озарив.

У задержавшей на гитаре взгляд

пучок волос напоминает гриф.

Ее ладонь разглаживает шаль.

Волос ее коснуться или плеч -

и зазвучит окрепшая печаль;

другого ничего мне не извлечь.

Мы здесь одни. И, кроме наших глаз,

прикованных друг к другу в полутьме,

ничто уже не связывает нас

в заре'шеченной наискось тюрьме.

1963

– ----------------

Ex oriente

Да, точно так же, как Тит Ливий, он

сидел в своем шатре, но был незримо

широкими песками окружен

и мял в сухих руках письмо из Рима.

Палило солнце. Столько дней подряд

он брел один безводными местами,

что выдавал теперь померкший взгляд,

что больше нет слюны в его гортани.

Палило солнце. Ртутный столбик рос.

И самый вход в его шатер угрюмый

песок занес, занес, пока он думал,

какая влага стала влагой слез.

1963

– ----------------

x x x

Зажегся свет. Мелькнула тень в окне.

Распахнутая дверь стены касалась.

Плафон качнулся. Но темней вдвойне

тому, кто был внизу, все показалось.

Была почти полночная пора.

Все лампы, фонари -- сюда сбежались.

Потом луна вошла в квадрат двора,

и серебро и желтый свет смешались.

Свет засверкал. Намек на сумрак стерт.

Но хоть обрушь прожекторов лавину,