Стихотворения и поэмы. Том 1

1903, 1931

Лето

1

Над одуванным бережком Жарой струит: переливает: Пушинки легкие летком В летениик белый улетают. Вскипит зеленый лепетай, Ветвистым лапником присвистнет; Звепеньем комариных стай Густой ознойный воздух виснет, — Над пересушенным листом И над муругим мухомором… В полях пройдет пустым винтом; Дохнет: полуденным измором.

2

Высокий вихорь пылевой, Народ ругая, но… не очень, — Густой, косматый головой Взвивает чернохохлый клочень; Затеяв дутый пустопляс, Заколобродит по дорогам, Задует мутью в рот и в глаз; И – разрывается над логом.

3

Тропой обрывистой меня Из дня уводит в прелый тинник — Глухая, хрусткая лазня Сквозь сухорукий хворостинник; Журчит железистый ржавец; И – моховатое болото, Где из гнезда шипит птенец, — Слепой, бесперый, желторотый; И там, где травы – ползунки, Где в жар пересыхают броды, Там – сероперые чирки; И – пестроперые удоды.

4

Уже слезливые кусты — Алмазноглазы, сыры, сыты; Уже с небесной высоты Слезятся в вечер лазулиты. [20] И молний миглая игра Очнется к ночи; месяц – льдинка… И – ночи первая пора… И – неба первая звездинка.

1904, 1920

Петел

1

И ночи, и дни Как в туманах… Встал Алый, коралловый Рог! Я – устал, Изнемог; Ноги – в ранах… Лай психи… Огни… Город – гроб… Иглы терний — Рвут лоб. Свете тихий, Вечерний!

20

Топаз

2

Гарь Стелет волокна; Фонарь Поднимаю на окна – «Откройте — Мне двери! Омойте — Мне ноги!» И жути, И муть… Точно звери В берлоге – «Я — Светоч!..» – «Я — Двери!» – «Я — Путь!»

3

Крут – пребудет Воздух волен, Светел Я — Не болен. Я — Как пыл Далеких колоколен Будет То, что было — Столько Раз: – «Мыло, Полотенце, Таз!..» ………… Только Петел Ответил

1904 1931

В окне тюрьмы

Бросило блекло Время — В стекла Моей тюрьмы — Гнет, Тень, Бремя — Вой Злой Зимы. Лес Весь В снеге… Галка, Дым деревень… Ветер – в поспешном беге Ткет Ночи тень Здесь — Рушусь в ночь я, — Рушусь В провалы дня… Клочья Вьюжные – бросятся… Сроки минут Уносятся, — – Не унесут Меня.

1905, 1925

Разуверенье

Как нам уйти От терпких этих болей? Куда нести Покой разуверенья? Душе моей Еще – доколь, доколе? — Душе моей Холодные волненья? Душа – жива: Но – плачет невозбранно; Земля мертва… Пройдут и не ответят Но – там: смотри!.. В огни зари, – туманно. В огни зари — Иные земли светят. Воздушный путь! Яснеющие земли! И зреет высь, И зреет свет пустыни! Но здесь – пребудь До века ты отныне… Ты покорись — И долгий мрак приемли. Пусть он растет! И вновь склонись послушно Душой немой… И жди: и час настанет… И водомет Своей струёй воздушно, Своей струёй, Как некий призрак, встанет Бесследны дни, Несбыточны волненья. Мы – искони В краю чужом, далеком. Безвременную Боль разуверенья — Безвременную Боль – замоет током.

1907, 1921

Солнечный дождь

Подсолнечный дождик В лазурь Омолненным золотом Сеет; С востока – вечерняя Хмурь; И в лоб – поцелуями Веет. В полях – золотые Снопы Вечернего, летнего Света. И треплется тополь С тропы, Как влепленный в лепеты Лета. В объятиях облака Спит — Кусок голубого Атласа; И звездочка – ясно Слезит, Мерцая из мглы Седовласой. Я – милые щебеты Пью, И запах полыни Не горек. Тебя узнаю: — Узнаю! Из розовых, розовых Зорек. Ты? Нет – никого… Только лен — У ног провевает Атласом; Да жук, пролетая Под клен, Зажуркает бархатным Басом, — Да месяц, – белеющий Друг, — Опалом очерчен Из сини; Да тускло остынувший Луг Под ним серебреет, Как иней.

1905, 1931

Помойная яма

Бросила красная Пресня В ветер свои головни… Кончено: старая песня — Падает в дикие дни. В тучи горючие, в крики — Тучей взметаемый прах… Те же – колючие пики, Кучи мохнатых папах. Спите во тьме поколений, Никните в грязь головой, Гните под плети колени, — Дети семьи трудовой! Будет, – направленный прямо В нас орудийный огонь… Та же помойная яма Бросила тухлую вонь. В то же слепое оконце, В злеющий жужелжень мух И в восходящее солнце — Пухнет мохнатый паук.

1906, 1925

Японец возьми

Муха жужукает в ухо, Пыльная площадь – пуста… В пригород, тукнувший глухо, Желтая ступит пята. Крик погибающих братии Встанет в пустой балалай, Лай наступающих ратей Слышишь ли, царь Николай? В блеск восходящего солнца, Став под окошко тюрьмы, Желтая рожа японца Выступит скоро из тьмы. Тухни, – помойная яма! Рухни, – российский народ! Скоро уж маршал Ояма С музыкой в город войдет.

1906, 1925

Вставай

В черни людского разроя Встал параличный трамвай; Многоголового роя Гул: «Подымайся… Вставай…» Стекла каменьями бьются: Клочья кровавых знамен С площади в улицы вьются, — В ворохе блеклых времен. Улица прахами прядет, — Грохяет сердитым свинцом; Ворон охрипнувший сядет Над восковым мертвецом.

1907, 1925

Город

Выпали желтые пятна. Охнуло, точно в бреду: Загрохотало невнятно: Пригород – город… Иду. Лето… Бензинные всхлипы. Где-то трамвай тарахтит. Площади, пыльные липы, — Пыли пылающих плит, — Рыщут: не люди, но звери; Дом, точно каменный ком, — Смотрится трещиной двери И чернодырым окном.