Стихотворения и поэмы. Том 1

1903, 1929

Москва

2

Грустен взор. Сюртук застегнут. Сух, серьезен, строен, прям; То, над книгою изогнут, — Труд несешь грядущим дням Вот бежишь: легка походка; Вертишь трость готов напасть: Пляшет черная бородка; В острых взорах – власть и страсть… Пламень уст, – багряных маков, — Оттеняет бледность щек — Неизменен, одинаков, — Режешь времени поток. Взор опустишь, руки сложишь; В мыслях – молнийный излом: Замолчишь в изнеможешь Пред невеждой, пред глупцом. Нет, не мысли, – иглы молний Возжигаешь в мозг врага… Стройной рифмой преисполни Вихрей пьяные рога, — Потрясая строгим тоном Звезды строющий эфир: — Где-то там – за небосклоном — Засверкает новый мир; Там, за гранью небосклона, — Нет, не небо, – сфера душ: Ты ее в земное лоно Рифмой пламенной обрушь! Неизвестную туманность Нам откроет астроном: — Мира каменная данность — Мысль, отверженная числом. В строфах – рифмы, в рифмах – мысли Созидают бытие: Смысли, сформулируй, счисли, — Стань во царствие твое! Числа, рифмы, сочетанья Образов и слов, поэт, — Становленья, восставанья Всех вселенных, всех планет! Все лишь символ… Кто ты? Где ты? Мир, Москва и «Скорпион»! Солнце, дальние планеты!.. Все течет, как дальний сон. С быстротою метеора Оборвавшийся к нам маг, — Стал печатного набора Корректурный черный знак.

1904–1929

Москва

3

Свет, – как жегло; и воздух – пылен; День, – как пустой стеклянный страз; В него ты выпучил, как филин, Огонь непереносных глаз. Твой голос – звуки афоризма; Шаг – стуки похоронных дрог; Мысль, – как отточенная призма; Всклокоченная бровь – издрог. Как пляшущие жабы, – речи; Как черный бриллиант, – глаза. Ты, как Атлант, взвалил на плечи Свои пустые небеса. Докучное, как бормашина, Сплошное, мировое все, — Шипит, как лопнувшая шина, Жужжит, как злое колесо. Изверженный тоской железной Из этой звездной высоты, — Как некий стержень бесполезный, Как кукла вылитая, – ты! Изогнутый дугой упорной В наш бестолковый перепуг, — Взвивай из мороков свой черный, Всегда застегнутый сюртук.

1907, 1931

Москва

4

Разрывая занавески, Ветер – винт перевертней — Кружевные арабески Завивает надо мной. Плещут тюлевые шторы; Тени ползают в окне, Как невидимые воры В душном, обморочном сне. Ты ль, вытягиваясь в нише, Пылью пепельною встав, — Под железный желоб крыши Взвил невидимый состав? Ты ль, скривляясь тенью злого, Губы к уху перевлек, — Черной, мерочной полою Перерезав потолок? Словно вздох, зефира тише, Словно дух небытия, — Легколепетней, чем мыши, Легколепетное: — – «Я!» Сгинь, – покоя нe нашедший, Оболгавший свой позор. — Бестолковый, сумасшедший, Теневой гипнотизер! В синем дыме папиросы Bстали синие персты; Прожужжали, словно осы: «Сгинем, — – Минем — – Я — – И ты!»

1931

Кучино

5

В Бездну Безвременья Падай, — – Из бездны Безвременья, — – Непеременною сменой, — Кольцо Бытия! Прядай, Седая Струя — – Из безвременья — На бытие мое! Ты, – незнакомое Время, Обдай мне лицо Своей Пеною! Мертвенный немень, — Рыдая, Я Падаю! Времени Нет уже… Падаю В эту же — – Бездну Безвременья.

1929

Кучино

6

Я обменял свой жезл змеиный

На белый посох костяной.

В.Брюсов

Туманы, пропасти и гроты… Как в воздух, поднимаюсь я: Непобедимые высоты — И надо мной, и вкруг меня… У ледяного края бездны Перебегает дым сквозной: Мгла стелится передо мной. Ударился о жезл железный Мой посох бедный, костяной – И кто-то темной, из провала Выходит, пересекши путь; И острое скользнуло жало, Как живоблешущая ртуть; И взрывом дьявольского смеха В раскаты бури снеговой Ответствует громами эхо; И – катится над головой Тяжеловесная лавина… Но громовой, летящий ком Оскаленным своим жерлом Съедает мертвая стремнина. И вот уж – в пасти пропастей Упали стоны урагана; Скользнули на груди моей, Свиваясь, лопасти тумана, — Над осветленной крутизной, Затаяв ясными слезами… И кто же? …Брат передо мной С ожесточенными очами Склонялся; и железный свой Он поднял жезл над головой… Так это ты?.. …Не изумленный, Знакомый протянулся так: И жезл упал, не обагренный, На звонкий, голубой ледник. – «Зачем ты с ледяных окраин Слетел, как кондор, месть тая, — Исподтишка. Зачем, как Каин, Ты руку поднял на меня? Как трепетанье коромысла, Как разгоранье серебра, — Твои двусмысленные смыслы, Твоя опасная игра!» – «Мы горных искусов науку И марева пустынных скал Проходим вместе», – ты сказал… Братоубийственную руку Я радостно к груди прижал. Твои исчисленные мысли В туман раек точенный повисли, Как грани горного ребра; И ты, двуликий, – свет и мгла, — На грани и добра, и злa. Пусть шел ты от одной долины, Я от другой (мой путь – иной): Над этой вечной крутизной На посох бедный, костяной Ты обменяешь жезл змеиный. Нам с высей не сойти, о маг; Идем: наш одинаков шаг… Стоят серебряные цепи, Подняв в закат свои огни; Там – лeдяныx великолепий Оденем чистые брони. Поэт и брат, – стезей порфирной — В снега, в ветра, – скорей, – туда — В зеркальные чертоги льда И снегоблещущего фирна.

1909, 1929

Бобровка

7

Проклятый, одинокий Бег, — В косматый дым, в далекий Снег… Обвалы прядают, Как молот: И – скалы падают; И – холод. Переползает Злая тень; Как меч, перерезает День; И вниз, Как зеркало стальное, Ледник повис Броней сквозною. С тропы крутой — Не оборвись! Ясна обрывистая Высь… Седая, гривистая Лопасть — Слетает: стой!.. Чернеет – пропасть. Бежишь, смеясь; Сквозной ручей Поет, сребрясь Струной: «Ничей!» Над мутью сирой Лед зернистый Слетел порфирой Серебристой. Луч солнечный Пропел над тьмой… Омолненный, — Слепой; немой, — Как кондор, над ужасным Пиком, Прозолотел прекрасным Ликом. Неизъяснима — Синева; Как сахарная Голова, — Сребрея светом, Как из пепла, — Гора из облака Окрепла …………… Истают быстрые Года, Как искры Золотого льда, — Под этой звездной Пеленою, — Над этой бездной Ледяною

1907 1929

Москва

Землетрясение

Как – пыли — – Вьет! Как — – Тени Пали В пропасти!.. Как — – Ветер — – Из ковыли — – В дали — – Рвет — – Платана — – Лопасти! Как — – Из тумана — – Пены Нижут — – Взмои — – Перегонных – Вод! Так — – Смены Поколений — – Слижут Мглой Плененный Род… Круги — – Миров — – Нарушены… Беги! И – верть! И – смерть! Дома — Разрушены… Сама — – Не держит — – Твердь… Дым — На полях. Сухие Мяты, Тьмы… Бежим — – Куда-то, — – Тьмой — – Объяты, — – Мы!

1903, 1930

Леопардовая лапа

Пыль косматится дымом седым; Мир пророчески очи огнит; Он покровом, как дым, голубым В непрозорные ночи слетит. Смотрит белая в тухнущий мир Из порфировых высей луна; Солнце – выбитый светом потир, — Точно выпитый кубок вина. Тот же солнечный древний напев, — Как настой, золотой перезвон — Золотых, лучезарных дерев В бирюзовый, как зовы, мой сон. Тот же ветер столетий плеснул, Отмелькал ожерельями дней, — Золотистую лапу рванул Леопардовой шкуры моей.

Июнь 1903, 1931

Сумасшедший

Я – убежавший царь; Я – сумасшедший гений… Я, в гаснущую гарь Упавши на колени, — Всё тем же дураком Над срывом каменистым Кидался колпаком С заливистым присвистом; Влез на трухлявый столп В лугах, зарей взогненных; И ждал народных толп Коленопреклоненных. Но вышли на луга, В зубах сжимая розы, Мне опустив рога, Испуганные козы. В хмуреющую синь Под бредящим провидцем — Проблеяли: «Аминь!» Пристукнули копытцем.

Август 1903, 1931

Могилы их

Памяти М. С. и О. М. Соловьевых

– «Пора, пора!» — Фарфоровые розы В рой серебра С могилы их зовут. – «Пора, пора!» Стоят, как дым, березы. Ветра, как дым, Седым порывом рвут. Играет прах; Бряцает взмах кадила… Рой серебра, Осолнечная брызнь… Над нами – глаз — Лазоревая сила! Над нами, в нас — Невидимая жизнь!

1903, 1931

Владимиру Соловьеву

Тебе гремел – и горный гром Синая; Тебе явился бог… Ты нас будил: твоя рука сквозная Приподымала рог. Как столб метельный, взвившийся воздушно Из бури снеговой, — Не раз взлетал над чернью равнодушной Огромный голос твой. Стою, осыпан белокрылой, свежей, Серебряной пургой… Мне сны твои, – здесь, над могилой, – те же, Учитель дорогой! Лазурные, невидимые силы Над родиной – взойдут! Пускай ветра венок с твоей могилы С протяжным стоном рвут. И тот же клич тысячелетней злобы, Как бич, взметает мгла… Ночь белые, атласные сугробы На гробы намела. Я слушаю слетающие звуки: Вздыхая мне венком, Бросая тень, мне простирая руки Над красным фонарьком, Твой бедный крест, – здесь, под седой березой, — Из бледной бездны лет, — О камень бьет фарфоровою розой: «О Друг, – разлуки нет!» И бледных лент муаровые складки. Как крылья, разовьет: Спокойно почивай: огонь твоей лампадки Мне сумрак разорвет.